Из ритма пустоты

Четвёртое измерение № 7 (499) от 1 марта 2020 года

Слово

Из ритма пустоты, кузнечиковой скрипки,
Из вороха сиреневых кистей,
Из тёмной тайны снов и таинства улыбки
Ушедших в мир иной, из гибельных вестей,
И страсти тремоло в трахее певчей птицы –
На радость? На забвенье? На века?
Легчайший слова плод созреет, загустится

В тяжёлом корневище языка.

Припев колыбельной

Это слово – на ветер, на ветер –
В ретро давних (чернилами!) строк,
Это – вечного времени вертел –
Между датами в прочерке – рок.
Это просто сюжет бесконечный
Для пропойц и пьеретт, и пьеро.
На струне перечёркнутой встречи
И ликует, и пляшет перо,
И выводит припев колыбельной,
Только лунный поспеет калач,
Для тебя, в тридевятой вселенной:
«Всё пройдёт (всё проходит)... Поплачь...».
Просто слово: на жизнь и бессмертье –
Канители серебряной вязь...
Не тебя ли в ушедшем столетье
Окликала любовь: «Здравствуй, князь!»?
Неподвластное мерам химеры,
Безвозвратно слетевшее с уст...
Это звонкое слово: «К барьеру!»,
И тишайшее: «Я не вернусь...»
Тишина... Серебро-колокольчик:
Доли, боли, неволи больней,
Пьяно-пьяно, пьяниссимо, дольче –
Дольче взгляда, прощания дольше,
Дольше жизни – печали о ней...

А кто он был? Богат он или беден?

В какой он проживает стороне? –

Смеялась я: – Богат он или беден,

румян иль бледен – не припомнить мне...

Белла Ахмадулина

За брагой слова горького,
За жаркий ком в гортани
Пойдёшь себе с котомкою
В изгнание, скитание.
За жаждою нездешнею
Глотка для слабых лёгких
Из омута кромешного
По полю самых лёгких
Летучих одуванчиков,
Летящих междометий
Вслед лет и рифм растратчика,
В расцвете на рассвете
Шагнувшего в мгновение
Разлада светотени...
Вернулся дуновением
Полыни и сирени.
Любил. Кем был – не ведаю.
И не узнаю... Каюсь!
Шутил – грозил вендеттою,
Играл – кричал: «Карету мне!»...
Теперь иду по следу я...
Дышу и задыхаюсь...

Музы времён листопада

О, музы времён листопада –
Крылатое слово лови! –
Летит золотая армада
По волнам разлада, распада,
И всё – о любви, о любви,
О лютых лавинах сирени
И лунных истоках родства...
А жизнь – череда поколений,
И сага «О жизни растений»,
И мёртвая эта листва...

Индейской осени ленивая неспешность –
Сентябрь давно ушёл, но сад зеленогрив,
Чуть позолочен – о, святая безмятежность!
Свирелей времени заоблачный мотив
Настойчиво звучит, пусть исподволь, но внятно –
Не устаю внимать – мой абсолютен слух...
Давно растаял век... Я знаю безвозвратно
Ночь соловья уйдёт, лишь пропоёт петух.
Рассвет рассыпет гроздь огранки редкой трелей
Секундам расклевать – ни звука не спасти!
Вчера в ночном саду так долго я смотрела,
Как вдовый лебедь плыл вдоль Млечного Пути...

Начни последнюю тетрадь!
Смотри, внемли и осень сада
Возьмись (дерзни!) живописать –
Живую сагу листопада!
Пройдись чуть исподволь, легко
По эвольвентам волн полёта –
С игристостью «Вдовы Клико»
Дождь ретуширует пустоты –
Просветы, прозу октября:
Исчезновенье одеянья,
И блик сиянья сквозь зиянье
Скользит, пейзаж животворя.
Смелей! Палитры не жалей!
Озвучь партитой! Аллемандой
Окрась уныние дождей,
Салют рябины над верандой.
Вендетты привкус обозначь:
О, страсть борьбы боры* с листвою!
Ну, что с тобой, мой друг, не плачь!
Не все дороги в Рим – к покою,
Пожалуй, все... Уже темно.
В прощальном жесте лист янтарный...
Оставь тетрадь, закрой окно.
И лист осенний календарный
Сорви! Мой друг, допей вино...

________

*Холодный, порывистый ветер

Франт февраль

Франт февраль в белом фраке – фантомы фонтанов,
Филигранная роспись на окнах ослепших,
До костей пробирает и трезвых, и пьяных,
И сбивает с дороги и конных, и пеших,
Да февральской фривольности флёром – за ворот
Снежной горстью – ожогом гортани картавой...
Звёздный купол рассветною бритвой распорот,
И метель по углам заметает кварталы.
Перламутровый дым над искрой аметиста
По сапфировой россыпи снежной пороши.
Темой стужи – крещендо, небесным альтистом
Заворожен, встревожен до дрожи прохожий.
На губах только – Боже!
О, Боже Всесильный!
Как прожить эту зиму земной круговерти? –
Приложить сердце к сердцy, oставить светильник?
Ненадолго, до утра... До марта... До смерти...

Шутил: «Канатная плясунья!
Как ты до мая доживёшь?»

Анна Ахматова

Эта снежная метель-карусель –
Вкруг фонарного столба вензеля,
Замять, заверть – князь Февраль-волостель...
Под санями скрип да хруст хрусталя.
То-то радость изумруды толочь,
Гнать в метели вороного коня!
В эту стужею звенящую ночь
Мне пора… Но ты забудь про меня:
Променяй да обмани, оброни
По дороге в облака ли, снега...
В эти стужею звенящие дни
Мне б сидеть – перебирать жемчуга:
Белый, розовый да свет-голубой...
Чёрный, аспидный – забыть-позабыть
Геликоны, тубы, горький гобой...
Мне бы скрипочку – до мая дожить –
До жонкилевых бутонов и роз,
До початков гиацинтовых... Ах,
Аметист сирени в россыпи рос,
Облака – в полнеба крылья вразмах...
Я ещё не дописала сюжет –
Двадцать две страницы, может быть, три.
Знак сомнения для каждого «нет!»
Я придумала бы... Ах, мне бы скри...

Московская снегурочка

Снежная ретушь на ржавую жесть –
С щедростью жеста божественной милости...
Снежное эхо – тишайшая весть
Освобожденья от тяжкой повинности
Стойко сносить оголённость дерев,
Красок ущербность, дорожное месиво...
В сон опадая, устав, присмирев
Вьялица снежные нити развесила –
Снежный шифон на берёзе фатой,
Снежный шиньон у летящей снегурочки,
В ночь уносимой московской тщетой,
В прошловековые дворики, улочки.
На фонарях там висит по луне –
Жидкий янтарь на небесное крошево,
И в тишине ты скользишь по волне...
Имя тревожное сладкой горошиной
На языке. Пелены полотно:
Призрачной тенью прохожий простуженный
И путеводной звездою окно...
Кто он, жемчужина? – Ряженый? Суженый?
Ах, как слепила твоя белизна...
Времени омуты, поздние бдения.
Штофы февральские пили до дна...
Памяти камень – камина гудение...

Пьяный май

Черёмух чарами морочишь,
Швыряешь горсти рос в сирень –
Король безумств и одиночеств,
И больше века длится день
Твоих мгновений, май мой, маг мой,
Когда тишайшая жена
Твоею магией и магмой
Разбужена, обожжена.
Ревнивцу – маета и мука,
Остывшему – забытый хмель.
Счастливому стрелку из лука
И метиться не надо в цель.
Вино отравлено любовью.
Истомой сумерки полны.
Луны лампада в изголовье.
Туманы, дымы, тени, сны...
И ты всё тоньше, паутинней –
Вот-вот развеешься, как дым,
В слезах внезапных, беспричинных,
В сирени огненной купине
Стоишь безумием моим…

Окликай меня, парк, окликай
Бликом, облаком, клонами клёнов,
Их всклокоченной гривой зелёной!
Мимолётный апрель, пьяный май –
Мой дворцов-миражей мажордом,
Поводырь по владеньям Химеры,
Вечно юный любимец Венеры,
Лень и праздность сдающий внаём.
Я – твой отпрыск, попавший впросак –
В сети просек земных сновидений,
Над которыми плавают тени
Менестрелей, вагантов, бродяг…
Майский парк – эпилогом… Причал.
Пристань – простынь зелёной поляны.
Привкус песни, неспетой, желанной –
О любви, о начале начал.
Окликай меня, друг, окликай!
Я дождусь, когда выкипит просинь,
Вспыхнут звёзды в подсвечниках сосен,
Опадёт в омут будущих вёсен
Морок, призрак, мираж – этот май.

Привкус счастья

Парус

Парус, парус – парящий, весёлый!
Мимо бухт малахитовых лета,
Над бедою моей невесомо
Ты летишь в волнах моря и света.
Словно голос поющей сирены,
Искушаешь бродячую душу –
А она: «Лучше пеной, чем пленной!
Дом разрушу и клятвы нарушу!»...
В миражи горизонта, в воронку
Плавно падает парус пернатый,
А душа всё вдогонку, вдогонку:
«Я крылата, я тоже крылата!».

Ты помедли, волна, в моей малой горсти!
Мне, быть может, недолго осталось гостить –
Слушать струйную, струнную песню твою:
Знаю, ждут меня в дальнем краю.
Вечной странницей мимо родных берегов
Океанами странных реалий и снов
Я, как ты, навсегда – чужестранка,
А в предсердии рваная ранка
Кровоточит... волнуйся и бей в берега!
Мой поклон, что так долго меня берегла –
Корабли моей жизни качала
Далеко от приюта-причала.
Как люблю твои грозные штормы и штиль,
Но уже паруса наполняет Энлиль*
В усмирение мне – непокорной –
Алый парус!..
И белый.
И чёрный...
А как только рассеется призрачный дым,
Поднимусь и пойду я по гребням твоим,
Над которыми песней летела –
Стану чистой любовью. Вне тела...
Так сбываeтся время, судьба и мечта...
Убегаешь... в ладонях моих пустота...
И в закатном пожаре во все небеса –
ПАРУСА, паруса, паруса...

__________
* В мифологии шумеров – бог ветра и воздуха

Когда, себя превозмогая,
Взойдёт луна и упадёт,
Последний луч её, срывая
Звучанье нежно-синих нот
Святейших льдов, тогда на баке,
Где темень, трос, брезент, навес,
Зевнёт и заскулит собакой
Ночной тоски бездомный бес.
И я за ним заворожённо
Пойду и стану в тишине
Смотреть, как мечется зелёный
Огонь звезды в седой волне...
И трав придонных зелье злое
На взлёте вдоха, дне глотка
Наполнит душу свежей болью
О том, что стрелка коротка,
Но механизм её исправен –
С часами плюсовать года,
Что расставания звезда
С младенчества висит над нами,
И оттого бездомный бес скулит
И душу рвёт на части,
А в горле третью ночь стоит
Солоноватый привкус счастья.