* * *
Улицы города пахли дождём и цветами.
Камень был розовым, серым и дымчато-синим.
Узкие улицы пели, как трубы органа.
Взгляд поднимался по стенам всё выше и выше,
Вверх направляемый строгой гармонией линий,
И, пробежав черепичные красные крыши,
Прыгал в открытое небо, как голуби с храма
Разом взлетают над праздничными площадями.
Всё в этом городе – здания, улицы, птицы –
В небо вели, как нагретые солнцем ступени,
В небо, открытое настежь, как окна в июле,
Сердце, летя над холмами смеялось и пело,
Как вырывается ласточка из-за предела,
Так, что за ней не угнаться и собственной тени,
Так, что её не догонят ни стрелы, ни пули, –
Сердце летело, не помня, как остановиться.
* * *
И конь гуляет в медленном дожде,
Молочном, тёплом, сладком, бесконечном,
И никогда не наступает вечер,
И вечный день стоит в лесной воде.
В объятьях неба голая земля
Раскрытым полем принимает семя.
И здесь ещё не народилось время,
Здесь белый дождь и сонные поля.
А мы – свидетелями торжества
Приглашены на брачный пир и ложе,
Где яблоко и конь – одно и то же,
Где космос сыплет зёрна в жернова.
* * *
Долгий день до краев ожиданьем дождя переполнен.
Долгой жизни серебряный ковш, ледяной, запотевший,
Будем пить не спеша из колодца под старой черешней,
И смотреть, как луна кобылицу ведёт через поле.
Будем жить не спеша, обнимая друг друга ночами,
В старом доме у моря, где пересеклись три дороги.
Будут нас навещать только птицы и древние боги,
И делить с нами радости, и предаваться печали.
* * *
Всё было просто: в полях созревали колосья,
В небе катались, гремя, золотые колёса.
Время росло на дрожжах, как таинственный остров
Из-под воды поднимался, безмолвный и грозный.
Время в полях прорастало зубами дракона,
Било навылет под рёбра, как скифские стрелы,
Ткалось дождями, как холст бесконечный и белый,
И запекалось в крови, непроглядной и чёрной,
Сгустками памяти, пятнами каменной соли,
Медью и золотом вписывалось в хромосомы,
Сыпалось просом и мелким песком на ладони,
И умирало во сне без печали и боли.
* * *
А в небе, раскалённом добела,
Гудели облаков колокола,
И солнце медным куполом гремело.
Горячий звон волной вливался в тело,
И тело раскрывало два крыла.
Поля дремали, до краёв полны
Зерном и солнцем, в кольцах тишины,
Среди цветов и пчёл, в медовом царстве,
И ты, как стриж, одним крылом касался
Дороги, как натянутой струны.
* * *
Над городом птицы, как проклятых чёрные души,
Их жалкие крики – упрёки провидцам грядущим
О том, что случилось, о том, что уже не случится,
Кричит и кричит с обожжёнными крыльями птица,
Кричит и кричит, и кружится над улицей тёмной
Безумная стая химер, или просто вороны
Парад авиации адской, нашествие с Марса,
Вторжение, пепел горящих небес, вопиящая плазма,
Над городом кружится ужас, проклятие века
И гадит на головы граждан так щедро и метко,
И метит, и мечет прохожим на скорую прибыль,
Всем прочим злорадно суля непременную гибель,
И громко кричит, предрекая грядущее пламя,
В котором дотла догорят времена вместе с нами.
* * *
Сон деревянный, глубокий, как старый колодец,
Гулкий, как колокол, тёмный, как тень под камнями,
Спутанный, как обнажённые белые корни.
Запахи влажной земли в развороченной яме,
Мокрого дерева, ягод колючего тёрна.
Наглухо дом заколочен. И ждёт незнакомец
На перекрёстке вчера, и сегодня, и завтра,
Горстью зерна засыпает пустые глазницы,
Горстью зерна барабанит в закрытые окна.
По деревянному срубу дождями стучится,
Снится то птицей осенней, то ветром, то волком,
Возле реки, где рогатая пьёт кобылица.
Я просыпаюсь. И с первым же медленным вдохом,
Первым за тысячу лет, возвращается память –
С первым глотком молока возвращаются силы.
Сказано слово, и яблоку некуда падать.
Окна открылись, и хлопают серые крылья.
Хлеба кусок не забудь за порогом оставить.
Чёрного хлеба и чашку осеннего мёда
Нужно оставить под яблоней, между корнями.
Время гостей. Приходи на блины и орехи.
Время сучить бесконечную нить над полями,
Ткать полотно, шить рубашки и штопать прорехи,
Время гусей-лебедей отпускать на свободу.
* * *
Мы видели цветущие сады.
Кипели молоком и мёдом чаши,
А ветер был и сладостней, и жарче,
Чем поцелуев сладкие следы.
Спустилось облако на спящие холмы,
И обхватило, и вросло корнями,
И закипело белыми цветами.
А вкус цветов узнали только мы.
* * *
Далеко-далеко за горами, которых отсюда не видно,
Возле самого серого моря, где пустошь – всё травы да камни,
Мы с тобой постигали основы вселенского ритма,
И следили с вершины холма за морскими быками.
Жили мы среди волн и кузнечиков, в шёпоте ветра,
Были храбрыми, как порождения солнечной глины,
В тихом шелесте трав различали октавы поэта,
И смеялись, когда в наш залив заплывали дельфины.
И любили друг друга – конечно, любили друг друга.
Там, у серого моря, и быть не могло по-другому.
…Меж холмами крутилась ноябрьская первая вьюга,
И любая дорога вела нас к надёжному дому.
* * *
Белым снегом неделю мело, заболело любовью,
Одинокое небо слепую метель полюбило.
Липким соком калины поило, крылом голубиным
Обнимало и грело холодные щёки зимовью.
Приходили замёрзшие звери, просили ночлега.
Небо прятало их в снеговую свою рукавицу.
Над полями летела метель – перелётная птица,
На прозрачных губах поцелуи мешая со снегом.
* * *
Все это будет в следующей жизни –
Холодный вечер за окном, и море,
В котором растворились маяки,
Черновики стихов, и восемь тысяч книг –
Гудящий улей, дом живых историй,
А между ними – чьи-то дневники,
И перелётных птиц простые письма,
В две быстрые летучие строки
О том, что пели солнечные стрелы,
Что в мокром ветре – запахи земли,
Что корабли ушли по Млечному Пути
За все пределы. Вишни зацвели,
И небо белым светом закипело,
И выплеснулось вишней из груди.
* * *
Ты помнишь, как снег под ногами горел, не сгорая,
Как ветер в дыму задыхался и путал дороги?
Расколотый мир покидали крылатые боги,
И стаи текли во всё небо, от края до края.
Ты помнишь, как чёрная память земли остывала,
Земля забывала, зачем в неё падают зёрна,
И царства сметало с ладоней порывами шторма,
И время сломалось – настала усталость металла.
Рассыпался весь механизм, проржавел и распался
На сотни осколков без крови и памяти рода.
И первой ушла, как вода из колодца, свобода,
И боги бежали за ней, и никто не остался.
* * *
Только тот, кто узнает своё отражение, выйдет живым.
Кто не помнит себя – в лабиринте зеркал растворится,
Как в осенних ветрах без следа растворяется птица,
Или в зимних ветрах без следа растворяется дым.
Глубина поглощает и краску, и свет без следа,
И рогатая тень поднимается, тени темнее.
Я как соль – растворяюсь в воде, а потом каменею.
Дай мне руку, Тезей. Лабиринт – это просто вода.
* * *
Флейта ещё не остыла, в ней теплится выдох.
В тонком стволе не погасла последняя нота.
Звук резонирует в дереве, музыка длится.
Голос умолк, но на лестнице, в гулких пролётах,
Держится эхо, вибрирует в окнах открытых,
И подхватить его могут и ветер, и птица.
* * *
я дышу перегаром империй
в ледяные ладошки страха
то, что мы считали потерей
было только горстями праха
я несмело живу наощупь
и учусь узнавать предметы
оказалось ненужной ношей
то, что мы считали победой
за победу платили свободой
за свободу платили победой
оказалось судьбой народной
то, что прежде считали бредом
то, что было горстями пыли,
оказалось насущным хлебом
объясни, для чего мы были,
если нас поглотила небыль.
* * *
И дело не в русской Музе,
А просто всё туже узел
На горле у самой мысли,
На тоненькой шее песни.
От бесполезного груза
Спешат избавиться жизни,
Сметая слова, как мусор,
Стирая слова, как плесень.
И дело не в смертной казни,
А просто всё больше грязи
Вываливается наружу
Из всякой смердящей дырки,
И пьют её без боязни,
Лакают прямо из лужи,
Не ведая о заразе,
Рождённые из пробирки.
* * *
Дни осенних перелётов,
Яблок, меда и вина,
Переспелого зерна
И поминовенья мёртвых.
От земли идёт тепло,
Как от дышащего тела.
Но уже оледенело
Неба синее стекло.
В птичьей худенькой груди
Дышит холодом дорога.
Подожди ещё немного, –
Пусть откроются пути.
* * *
Распутай нити, девочка Судьба.
Мне не найти пути из Лабиринта.
Убит герой, и тень его убита,
И купол неба спрятан в купол лба.
Слепая память плавится в крови,
И кровь не помнит собственного рода.
Распутай крылья, девочка Свобода,
И спутанные нити оборви.
© Юлия Петрусевичюте, 2016–2020.
© 45-я параллель, 2020.