Яков
Полонский

Зимой, в карете

Вот, на каретных стеклах, в блеске 
Огней и в зареве костров, 
Из бледных линий и цветов 
Мороз рисует арабески. 
Бегут на смену темноты 
Не фонари, а пятна света; 
И катится моя карета 
Средь этой мглы и суеты. 
  
Огни, дворцы, базары, лица 
И небо – все заслонено... 
Миражем кажется столица – 
Тень сквозь узорное окно 
Проносится узорной дымкой, 
Клубится пар, и – мнится мне, 
Я сам, как призрак, невидимкой 
Уселся в тряской тишине. 
  
Скрипят тяжелые колеса, 
Теряя в мгле следы свои; 
Меня везут, и – нет вопроса: 
Бегут ли лошади мои. 
Я сам не знаю, где я еду, – 
Заботливый слуга страстей, 
Я словно рад ночному бреду, 
Воспоминанью давних дней. 
  
И снится мне – в холодном свете 
Еще есть теплый уголок... 
Я не один в моей карете... 
Вот–вот сверкнул ее зрачок... 
Я весь в пару ее дыханья – 
Как мне тепло назло зиме! 
Как сладостно благоуханье 
Весны в морозной полутьме! 
  
Очнулся – и мечта поблекла; 
Опять, румяный от огней, 
Мороз забрасывает стекла 
И веет холодом. Злодей! 
Он подглядел, как сердце билось: 
Любовь, и страсти, и мечты, 
И вздох мой – все преобразилось 
В кристаллы, звезды и цветы. 
  
Ткань ледяного их узора 
Вросла в края звенящих рам, 
И нет глазам моим простора, 
И нет конца слепым мечтам! 
Мечтать и дрогнуть не хочу я; 
Но – каждый путь ведет к концу. 
И скоро, скоро подкачу я 
К гостеприимному крыльцу. 
  
          Январь 1889