Яков
Маргулис

Три встречи

1 
  
Вот-вот загрохочут над Волгой мои 
     сапоги, 
И полупустому купе напеваю про это, 
Мир вырублен, за занавеской не видно ни 
     зги, 
Но пахнет антоновкой, значит, кончается 
     лето. 
  
Талдычится вечный вопрос поездов: ты 
     куда? 
Пою, а себе задаю его снова и снова, 
А еду начать всё сначала, а еду туда, 
Где светит улыбка, похоже, из мира 
     другого... 
  
Итак, на разгоне в ночи «Симферополь – 
     Москва», 
Освоил с попутчицей чуть не полбанки 
     «Столичной», 
И где же, выходит, пустых обещаний 
     слова – 
В отрыве вести себя, минимум, в меру 
     прилично. 
  
Но поздно, но поздно, но поздно топить 
     тормоза: 
Коса золотистая, пухленький бантиком 
     ротик... 
И что-то непознанное обещают глаза, 
И боже ж ты мой, ну какие тут могут 
     быть «против»? 
  
Мосты и туннели, практически не 
     тормозя, 
Берёт шустрый поезд, как я, позабыв 
     осторожность, 
Мы с ним акрихинную горечь скупого 
     «нельзя» 
Залили медовою сладостью щедрого 
     «можно». 
  
И на воду вёсла, и пеной в лицо буруны, 
И пройден порог, и скользим по 
     зеркальному плёсу... 
Залижутся мелкие ранки случайной вины, 
Затянется ночь предрассветным туманом 
     белёсым. 
  
2 
  
Песня соловьиная, юная весна, 
В майской роще ландыша стебелёк 
     упругий, 
Что была ты школьница – не твоя вина, 
Что, как утро, хороша – не твоя 
     заслуга. 
  
Ухитрился от судьбы получить сполна, 
Не упал и не сошёл, не покинул круга, 
Что так долго был в пути – не моя вина, 
Что как прежде ты глядишь – не моя 
     заслуга. 
  
Не допелась песенка, порвалась струна, 
Третий голос – не мешай песне с новым 
     другом, 
Что тебе не весело – не его вина, 
Что всё так же хороша – не его заслуга. 
  
Добивай до шляпки гвоздь, допивай до 
     дна, 
Не смеши нас, Купидон, стрелами и 
     луком, 
Раскололось, не сбылось – наша ли вина? 
Отштормило, улеглось – наша ли заслуга? 
  
3 
  
Даю порой прикуривать и сердцу и уму, 
Качу до Растогуево, как тыщу лет тому, 
Там ели подмосковные синеют вдалеке, 
Лишь память рюкзаком на мне, считай, 
     что налегке. 
  
А вот и эта улица, а вот и этот дом, 
И кот – не тот ли? – щурится в беседке 
     под окном, 
Кручу звонок-барашек я, и он – не 
     обновлён, 
Сейчас откроет барышня, что был тогда 
     влюблён... 
  
А воздух вдруг сгущается, непросто и 
     вздохнуть, 
Рука перемещается непрошено на грудь, 
Шаги... Но будто кто толкнул – бегу, 
     бегу назад, 
Пока не встретил ту весну споткнувшийся 
     мой взгляд. 
  
Бегу, не покажу лица, и – за угол, как 
     вор, 
Не те: ни эта улица, ни дом, ни кот, ни 
     двор... 
Какого тут тебе рожна? Не выйдет ни 
     черта – 
Не та откроет барышня, не та, не та, не 
     та... 
  
Играет лихо времечко, всегда победный 
     счёт, 
С тем ледоходом речка к нам назад не 
     потечёт. 
Поймать такси до станции, и – ходу от 
     «вчера»! 
Пусть барышня останется такою, как 
     была... 
  
Даю порой прикуривать и сердцу и уму, 
Качу от Расторгуево, как тыщу лет тому, 
Ой, удаль молодецкая, не помню ни 
     хрена: 
А что ж у Павелецкого велела взять 
     жена?