Владислав
Пеньков

Не сдавайся

-1- 
  
Не сдавайся 
  
В провинции вдали трубит рожок 
спешащего по делу экипажа. 
И в зарослях кустарника божок 
не просто так – он времени пропажа. 
  
Пропали времена озябших ног, 
ступавших по росе на север с юга. 
С тех самых пор и плачет бедный бог 
без почестей, без нежностей, без друга. 
  
В кудрявой голове – прекрасный сон. 
Но крикнет ворон, пролетит ворона, 
и где друзья? где верный легион? 
Ни песен, ни костров, ни легиона. 
  
И лишь порой, до радостной зари, 
до солнечного радостного утра, 
в его кустах вздыхает Бовари, 
нехитрая зубрится Камасутра. 
  
-2- 
  
Рабыня 
  
Я бросил плуг немирного труда. 
Теперь хлебаю суп из чечевицы. 
И девушка с глазами, как слюда, 
целует по утрам меня в ресницы. 
  
Она нездешним молится богам. 
Приносит молоко им в старой крынке. 
И думает, что я её продам 
армянскому купцу на пыльном рынке. 
  
Она слепа, как голая стена. 
Лежу и слышу, застучала прялка. 
Лежу и вспоминаю времена, 
когда бы и не вспомнил слова – жалко. 
  
Я выпишу ей вольную. Потом 
ей скажут – Ты свободна. И заплачет 
слепая с голубым прохладным ртом. 
И вынет нож, который в платье прячет. 
  
-3- 
  
Орёл X легиона 
  
          Наташе 
  
Моя заплаканная птица, 
орлиной ночью легиона 
пусть о тебе не говорится 
на ужине амфитриона. 
  
Ты плачешь в Галлии далёко, 
летя над шумной автострадой. 
Твоё недреманное око 
уснуть, казалось бы, и радо. 
  
Но там, бетонной ленты ниже, 
белея, словно сигаретка, 
в слоях подземной чёрной жижи 
лежит простая статуэтка. 
  
Она потеряна случайно, 
она подарена навеки. 
Когда-то это было тайной – 
кто чьи когда целует веки. 
  
Жена сенатора истлела, 
случайно порвана цепочка, 
Венеры маленькое тело 
в грязи ночует в одиночку. 
  
И только птица режет небо, 
кричит и плачет о подруге, 
вдыхая лагерного хлеба 
горячий запах и упругий.