Нищим дать, чтоб они не хромали.
Вечер, нежно-сиреневый цветом,
оказался в моём кармане.
Вынул.
Нищие только пялятся.
Но поодаль: у будки с пивом
застеснялись вдруг пыльные пьяницы.
Стали чистить друг другу спины.
Рыжий даже хотел побриться.
Только чёрный ему отсоветовал.
И остановилось поблизости
уходившее было лето.
Будто тот, кто всё время бражничал,
вспомнил вдруг об отце и матери.
Было даже немного празднично.
Если приглядеться внимательней.
1956
По замыслу его когда-то сделавших.
Сто лет тому назад любили женщин.
А в наше время чаще любят девушек.
Сто лет назад ходили оборванцами,
неграмотными,
в шкурах покоробленных.
Сто лет тому назад любили Францию.
А в наши дни сильнее любят Родину.
Сто лет назад в особняке помещичьем
при сальных, оплывающих свечах
всю жизнь прожить чужим посмешищем
легко могли б вы.
Но сейчас.
Сейчас не любят нравственных калек.
Весёлых любят.
Полных смелости.
Таких, как я.
Весёлый человек.
Типичный представитель современности.
1957
в колодце, сгорбленном от ветхости,
рабочий обратил внимание
на странный цвет её поверхности.
– Вот дьявол!
Отработал смену.
Устал. Мечтаешь: скоро отдых!
А здесь луна, свалившись с неба,
опять попала в нашу воду!
Теперь попробуй ею вымыться!
Чтоб растворился запах пота.
Чтоб стал с известной долей вымысла
тот факт, что смену отработал.
Свою жену он будит Марью.
Хоть и ночное время суток.
Фильтрует воду через марлю.
Но ведь луна – не слой мазута.
И от воды не отделима.
Рабочий воду выливает
в соседние кусты малины.
Кисет с махоркой вынимает.
И думает:
– Вот будет крику,
коль обнаружится внезапно,
что лунный у малины привкус.
Что лунный у малины запах!
1959
Сиденье дома в дни торжеств
есть отвратительный, позорный жест,
отталкивающий от вас.
Ведь даже старики стоят в воротах.
Обозначающий отказ
от всякой принадлежности к народу.
Уткнувшемуся головой в диван
поэтому необходимо вам
химеру отогнать толпы орущей.
И выбраться на тротуар. А лучше
включиться в праздничный парад.
И понести немного транспарант,
где перечислены ударные цеха.
Или портрет секретаря ЦК.
А после, взяв на плечи пионера,
кричать ура, вдыхая воздух нервно.
И возвратясь домой, ещё с порога
сказать: Я навсегда с таким народом!
Есть отвратительный, позорный жест:
сиденье дома в дни торжеств.
1957
Отцы и братья трудятся в полях.
А я стою. А мне навстречу издали
мой друг идёт по лесу на бровях.
В его душе творится благодать.
Того гляди возьмут его в милицию,
и десять дней его нам не видать.
(Их немало в лесах появилось.)
Боже! Чем я, ничтожный и грешный,
заслужил от Тебя эту милость?
знакомых троп не видит второпях.
Стада мычат, природа просыпается.
Мой друг идёт по лесу на бровях.
по пути не ночевал? –
О, стоит над душой его Ангел,
в женском облике мой идеал.
Нет чувств превыше дружбы и любви.
Нет хуже зла, чем вечное безденежье,
хоть и добра не купишь на рубли.
желаю страстно жизнь отдать в боях,
когда ко мне с женой своею под руку
мой лучший друг шагает на бровях;
то ногами рисует круги,
то за пазуху руку засунет.
Знать, гостинец несёт на груди
в запечатанном круглом сосуде.
А вкус закуски, как всегда, претит.
И Небеса услышат наше пение.
И Бог на нас вниманье обратит.
Он скажет нам: — Спокойнее, родимые.
Я вас и так, сирот моих, люблю.
Берите всё с собой необходимое
и отправляйтесь отдохнуть в Раю.
Их на время охватит тоска.
Выдаст нам Господь путёвки
и оформит отпуска.
Это – Рай в представленье моём.
Встретив Кеннеди с Гагариным,
слезами обольём.
Мыши топчут колхозный посев.
Значит, Рай – где-то в нашем районе.
Слышу с детства знакомый напев:
Посередине Кремль святой стоит.
А в нём живёт Советское Правительство,
Нас одевает, кормит и поит.
От Кремля исходит свечение.
Днём и ночью сияет рубин.
И глядят в немом восхищении
Чех с китайцем, мадьяр и румын.
Мудрость КПСС безгранична,
Не допустит она, чтоб вторично
Чёрный демон с горы Кавказской
Поселился на башне Спасской.
Недаром Рай теперь — в родных краях.
Пусть в каждый дом с поклоном в знак приветствия
ваш друг войдёт однажды на бровях.
1968
люди прекрасны.
Одеты по моде.
Основная их масса живёт на свободе.
Поработают
и отправляются к морю.
Одеянием напоминаем нерях.
Мысли спутаны.
Воспоминания смутны.
Смотрим в небо,
когда появляется Спутник.
Смотрим вдаль,
если в поле коровы на выпасе.
что в итоге нас выпустят.
запрещения
возвращаться на волю из мест
заключения.
мы сразу приступим к работе.
(Заключённые толк понимают в свободе).
буду строить дороги железные.
свободен когда,
можно сделать полезною.
1958
крепок костями.
вступив,
если надо,
в колхоз.
жать,
в землю зерно бросать,
да изредка
время от времени
Россию ходить спасать
от немцев, варяг или греков.
принципиален
и прост.
1958
Юрию Константиновичу Рыбникову
Я в Россию возвратился
Народная песня
внутри я плачу.
Сплю тревожно. Ем с трудом.
кое-где цветы цветут.
Жёны старожилов местных
сети отдыха плетут.
Огурцы растут из грядок.
Лопухи из прочих мест.
как подарок от Небес.
Каждый Богу помогает,
соблюдая свой обряд.
Люди сена избегают,
Кони мяса не едят.
Тот – еврей. Тот, вроде, – русский.
(Кто какой избрал удел).
под ракитовой листвой.
Коммунисты службу служат.
может статься, я – в раю?
Значит, я – в родном краю.
с плеч снимаю – выходной.
Значит, близко Дом родной.
но первее всех в цене.
Вид наколотых дровишек
согревает душу мне.
Буду впредь носить венок.
Кошка ходит возле ног.
Под ракитами пляшу.
И мяукаю, и лаю.
Слов других не нахожу.
Сам Господь тебе Отец!
Ждёт другой тебя конец.
из железа Хлеб печёт.
Лаять будет не расчёт.
1966
Кряхтят дрова.
Голосит метель.
Я всё жива
после трёх смертей.
Бог не даёт мне костей сложить.
Велит мне ещё пожить.
Опять, опять на этот год
нельзя мне помирать.
К Успенью ягода пойдёт.
Кто будет собирать?
Кому вернёт четверть ста годов
росистых зорь соловьиный зов?
Кому слезой затуманит взор
росы колокольный звон?
Гостей намоет серый кот.
Я ужин соберу.
Ещё одна зима пройдёт.
Опять я не помру.
Сперва рожать,
поднимать детей.
А после ждать,
провожать гостей.
А мать-земля только тех берёт,
Кому подошёл черёд.
Зима пройдёт, а на весну,
как дерево в бору,
ногами в землю я врасту.
И вовсе не помру.
Глаза печёт
нам печаль дорог.
Слеза течёт,
как древесный сок.
И не берёт
нас земля сыра,
пока не придёт
пора.
Пора, пора, пора, пора.
Роса течёт с лица.
А лес гудит в колокола.
А жизни нет конца.
1974
Исповедь любителя кино
Есть русских множество поэтов,
живут на Западе они
и пишут там венки сонетов,
уныло коротая дни.
Других же множество поэтов
таких же русских, как они,
живут себе в Стране Советов
и весело проводят дни.
Хотя в кино нередко плачут дети,
а остальные, видя, что темно,
друг к другу жмутся,
кашляют и метят
уснуть,
я всё ж люблю кино
(пускай сопят соседи, словно кролики,
или ворчат: «Кассирша удружила!»),
особенно те кадры кинохроники,
где снят товарищ Ворошилов.
Седой,
в дипломатическом костюме,
усы
(в больших и чёрных мало проку).
Я думаю –
пусть он на время умер –
в Союзе станет очень плохо.
Кто стал вручать бы ордена,
старушкам руки целовать при этом?
Насколько хорошо б свои дела
решал Президиум Верховного Совета?
Его большая нужность в этой роли
не сразу умещается в мозгу.
Мне, посмотрев такую кинохронику,
обычно хочется в Москву.
* * *
Просто стало теплее от тополя,
вспыхнувшего от спички.
Просто кто-то выпросил, чтобы стало теплее...
И тлело топливо.
А зачем растоптали тело
перед фиолетовым летом?
А зачем, оплывающей горечью,
вечер чахл и ветер горяч?
«Сыпьте деревья и спите».
И кончается ночь,
и кончается день,
и кончается жизнь по ночам.
Так легко им идти по улице –
пусть в лицо кинет капли весло.
Заколдованной песня попала в строку,
в вариант непридуманных слов.
Я скажу вам:
уют нависает углом
над дорогой, ломающей свод.
Я скажу вам, что кто-то опять споёт
свою песню.
Из страсти прочитанной
пусть останется белая гавань.
И строка не умрёт несосчитанными
и упавшими в ритме словами.
Может, вы и теперь не поверите.
Шире рты, попугаи и окуни!
Всё.
Я кончил. –
Ломайте двери!
Бейте пыльные стёкла окон.
* * *
Уже давным-давно замечено,
как некрасив в скафандре Водолаз.
Но несомненно
есть на свете Женщина,
что и такому б отдалась.
Быть может,
выйдет из воды он прочь,
обвешанный концами водорослей,
и выпадет ему сегодня ночь
наполненная массой удовольствий.
(Не в этот,
так в другой такой же раз.)
Та Женщина отказывала многим.
Ей нужен непременно Водолаз,
резиновый, стальной, свинцовоногий.
----------
Вот ты,
хоть не резиновый,
но скользкий.
И отвратителен,
особенно нагой.
Но Женщина ждёт и тебя,
поскольку
Ей нужен именно такой.
1958
* * *
по роще,
выцветшей,
белёсой,
все пальмы
кажутся пародией
на сосны,
ели
и берёзы.
И тосковать
никак не кончишь,
и думать:
как отсюда вырваться?
До боли головной
не хочешь
под пальмами фотографироваться.
И пахнет океан Россией.
Нерусский говор
с болью слушаешь.
И всё в противовес Бразилии,
что занята военной службой,
Россию
представляешь штатской,
в рубахе из небес холщёвых.
И очень хочется
дождаться
Булганина или Хрущёва.
Пока душа не изболится,
приехали б сюда с визитом,
прорвался б
сквозь людей,
полицию, –
1956
У нас обычай есть
Кусаться за обедом,
Стремясь друг друга съесть.
А если кто соседа
Не может съесть живьём,
Тот будет без обеда.
Вот так мы и живём.
Я сам рыдал и плакал,
Когда друзей съедал.
Но между тем, однако,
Обычай соблюдал.
Отца и мать, я помню,
Съел в юные года.
Поэтому я полный
И круглый сирота.
На ветках пальм огромных
Плодов растёт не счесть.
А мы должны знакомых,
Родных и близких есть.
Одной и той же пищей
Питаться наш удел.
О варварский обычай!
Ты всем нам надоел!
1974
он молвит:
когда жена мне выгладит рубашку.
я час назад ещё не сознавал.
Был в чайной. Вышел. Знаю: комары,
но вижу Добрых Духов карнавал,
вокруг своей оси крутящихся
для удовольствия таких как я трудящихся.
что вся Республика велит вступить мне в брак.
и (что гораздо невообразимей)
они, казалось, молча говорили:
подругой жизни Женщина была?
(Я знаю женщин: с виду – женственны,
а все другие признаки – божественны.)
понял Духов я.
стою, держа в одной руке цветок.
Хоть не такие у меня замашки,
чтобы держать в руках цветы ромашки.
Оркестры символические
в моей душе гремят как симфонические.
1956
Бросаются ненужными словами.
Мне что-то их не хочется включать
в орбиту своего существованья.
Пускай их жизнь все время будет легкой.
Там где-нибудь в тылу, в эвакуации.
Я их люблю, когда они далеко.
И не люблю вне этой ситуации.
1957
Что делать, если ты художник слабый?
Учиться в Лондоне, Берлине или Риме?
Что делать, если не хватает славы?
Жениться на известной балерине?
Что делать, если хочешь быть примером?
Писать руководителей портреты?
Что делать, если нет своей манеры?
Писать в чужой?
Чужой присвоить метод?
Что делать, если до тебя сто раз
писали так же? И писали то же?
Что делать?
Стоит ли стараться?
Что делать, если ты плохой художник?
1993
Из подражаний А.С.Пушкину
Горит восток зарёю новой
А. С. Пушкин
1994
что он стоит без дела.
И каштан в лицо ему стегал,
И проклятие над ним висело:
жили в доме три холостяка.
Комнат никогда не убирали,
не чинили стульев, и уже
крысы понемногу умирали,
в мусоре увязнув до ушей.
Никогда не вытирались рамы.
Первый тщетно писем ждал в передней.
Он любил, как любят люди раны:
прятал днём,
а по ночам бередил.
И к его прислушиваясь вою,
жил второй,
свистел и напевал.
Он любил, как любят люди - вволю,
дома никогда не ночевал.
Вызнав,
что
у поездов скрежещет,
третий
суп варил.
Он любил машины,
а у женщин
грудь от бёдер отличить не мог.
И протягивая к людям зелень,
дом просил кому-нибудь сказать,
пусть их
к чорту переселят,
и устроят в доме детский сад.
© Владимир Уфлянд, 1956–2007.
© 45-я параллель, 2011.