Илиада
I. Корабли
(пролог)
Я список кораблей прочёл до Мандельштама,
но всё же до конца, но до меня дошло,
что Осип Мандельштам, сей поезд журавлиный
читая до меня, на полпути заснул.
бессонницей своей измучен и кадастром
гомеровым. Когда б сей журавлиный клин
Гомер не вбил в башку ему, тогда, быть может,
бедняга до сих пор не спал бы. Может быть.
Теперь вот я не сплю. Тугие паруса
мозгов моих Борей бессонницы вздувает,
солёною волной вскипает на губах
безумия стихов божественная пена,
а триаконторов кровавые зрачки
и пентеконторов зеницы носовые,
грядущей битвы грозной яростью горя,
слепят огнём мои измученные очи,
и длинный выводок ахейских кораблей
хлеща в лицо крылами парусов багровых,
треща рядами бортовых своих щитов,
мой тонкий череп до̀лбит клювами таранов.
Всё это от любви? Всё движется любовью?
Все эти тысяча сто восемьдесят две
чёрно-багровые чудовищные птицы,
все полста тысяч рукоплещущихся вёсл?
___
Триако̀нтор – тридцативесельная галера (др. греч.)
Пентеко̀нтор – пятидесятивесельная галера (др. греч.)
II. Ахейцы
Агамемнон, Амфимах, Антиф, Аскалаф, Агапенор,
Ахиллес, Аркесилай, Аяксы – Теламонид и Оилеид,
Гуней, Диомед и Диор, Идоменей и Иялмен
Клоний, Леит, Леонтей, Махаон, Мегес и Медон,
Менелай, Менесфей. Мерион, Нестор с Ниреем,
Одиссей, Пенелей, Подалир, Поликсен, Полипет и Подаркес,
Профоенор, Профоой, Сфенел, Схедий, Тлеполем и Фалпий,
Фидипп, Филоктет и Фоас, Эвмел, Эвриал, Эпистроф,
Эврипил, Элефенор – и за ними ещё тысячи безымянных:
беотийцы, абанты, данайцы, критяне, афиняне, локры,
магнеты, перребы, родосцы, саламинеяне и фессалийцы,
фокеяне и эниане, эпеяне и этолийцы… – десятков
многих племён самцы, налиты́е молоками смерти,
лат чешуёю блестя, из Авлиды плывут на гибельный нерест.
Что Троя им? Предлог. Да что им и Елена? –
в любом обличьи смерть влечёт их на убой,
как нá нерест лосось, ахейцы рвутся к устью
Скамандра, к берегам, где ждёт их грозный рок.
___
Авлида – древний портовый город в Беотии в центральной Греции.
Скамандр – река близ Трои (др. греч.)
III. Менелай
Когда внезапно в бою обмякло тело Патрокла,
набухло роком, набрякло смертью, кровью намокло,
я наклонился и с изумленьем его потрогал:
куда девался могучий воин, герой Патрокл?
Я поразился: куда девалась вся жизнь Патрокла?!
Куда уходят все наши жизни, все жизни смертных?
Слепая гибель висит над нами, как меч Дамокла,
над головами троянцев, греков, других, несметных.
Зачем мы жили, любили женщин, вино, оливки?
Зачем мы пели, суда снастили, гребли и плыли?
Зачем сбирали в ларцы опалы и сердолики?
Чтобы исчезнуть, бесследно сгинуть, как вихри пыли?
Ответа нету? Ответа нету. Ответа нету!
IV. Троянцы
Азий, Адраст, Акамасы – дарданец и фракиянин,
Амфимах и Амфий, Архелох, Антиф и Асканий,
Гектор, Гиппофоой, Главк, Годий, Месфл и Настес,
Пандар и Пилей, Пилемен, Пирехм, фракиянин Пирос,
Сарпедон, Форкис и Хромий, Эвфем, и Энномос,
Эней, Эпистроф – и с ними десятки тысяч безвестных:
гализоны, карийцы, кавконы, лелеги, ликийцы,
меонийцы, мисийцы, пеласги, троянцы… – и с ними
многих родов мотыльки, покрыты пыльцой смертоносной
лат, на манящий огонь слетелись в долину Скамандра
Что Троя им? Предлог. Да что им и Елена? –
слетаются они к Скамандра берегам,
как стаю мотыльков на свечку Персефоны,
в любом обличьи смерть влечёт их на убой.
___
Персефона – богиня царства мертвых в древнегреченской мифологии.
V. Агон
Вот и кончается время,
великое время,
гибнет в агонии Троя,
могучая Троя.
Вот и кончаются мысли,
великие мысли.
Еду в вагоне метро я,
в загоне метро я.
Разум в огне, он в агоне,
огне и агоне,
бьются в агонии мысли,
вагонные мысли,
насмерть дробясь о табличку,
слова на табличке:
«…старших кассиров билетных,
кассиров билетных».
Ужасом едким и жгучим,
едким и жгучим,
мыслью последней я мучим,
единственной мучим:
– Где же возьмут они столько,
найдут они столько
«…старших кассиров билетных,
кассиров билетных»?
Где эти все Хрисеиды
где те Брисеиды,
эти Елены, Парисы,
красавцы Парисы?
Плачь же по Гектору, Троя,
рыдай по героям,
«…старшим кассирам билетным,
кассирам билетным».
…бывшимкассирамбилетным
кассирамбилетным.
…павшим билетным кассирам,
кассирам, о, боги!
VI. Одиссей
(длинный монотравелог с короткими цензурными купюрами)
Я не стоик, не стоек я в страсти и страхе, и боли.
Не хотел я идти воевать, притворился безумным,
но безумство войны превосходит безумие мира,
и как я ни пытался закосить, прикинувшись психом,
и, запрягши вола и осла, сеял соль в борозду вместо зёрен,
но посланник войны разгадал мою жалкую хитрость,
мне родного младенца подбросив под лезвие плуга,
и пришлось мне оставить мой остров, жену и ребёнка,
взять мой меч и повесить мой щит за бортом корабля,
[…]
Чтоб скорее покончить с войной, я построил подставу
для троянцев: пустого коня из досóк корабельных,
с полудюжиной воинов спрятался в нём, и троянцы,
не поверив Кассандре, втащили находку за стены,
добрым знаком и даром богов посчитали, бедняги.
Той же ночью и сгинула Троя, судьбы не продля,
[…]
Но война не хотела меня отпускать, подло мстила
мне за хитрость мою. Двадцать лет я морями скитался,
конопатя борта прохудившиеся и латая
парусины рваньё и обрывки последней надежды,
счёт теряя неделям и скалам, волна̀м и потерям;
не пускала паскуда война в дом родной возвратиться,
и болтался по свету я, словно под носом сопля,
[…]
И покудова я выживал, а жена вышивала,
время вспомнило всё, но пространство себя позабыло.
Я растягивал время, как выцветшую парусину,
но рвалось оно в клочья, гнильём выпадая меж пальцев;
я сжимал в кулаках расстоянья, как руль корабельный,
но они вырывались из рук и кружили, кружили,
ничего кроме волн и чужих островов не суля,
[…]
Но когда наконец я домой с той войны воротился,
у порога меня она там, словно пёс, поджидала,
мне троянским конём женихов обнаглевших подсунув,
и опять мне пришлось убивать, чтоб кровавую жертву
принести, гекатомбу во имя войны ненасытной,
твари, вечно голодной и жаждущей мяса людского…
Что пред властью войны человек, как не жалкая тля,
[…]
___
Монотравелог – самодельный гибрид монолога и путевых записок.
VII. Эпигоны
Аллен, Андрюз, Беитес, Бете и Борухович,
Боура, Бурр, Виламовиц-Мёллендорф, Веид-Гери,
Висснер, Гордезиани, Дреруп, Какридис, Каухчишвили,
Кершенштейнер, Кирк, Куллман, Лески и Лосев,
Лиф, Лоример, Мари, П. фон дер Мюль и Мюльдер,
Низе, Пеидж, Римшнейдер, Тронский, Уитмен и Хаксли,
Хампе, Хойбек, Шадевальдт и Швартц со Шмидтом,
Якоби, Яхман – и с ними другие славные гомероведы,
чуя поживу, на запах погибели, крови и тлена,
мёртвых племён и язы́ков, истории, – перья топыря,
словно стервятники грифы, слетают на строфы Гомера,
словно гиены, сбегаются трупы растаскивать, рвать на цитаты.
Что Троя им? Предлог. Да что им и Елена? –
Сползаются они, как черви на гнильё,
на мёртвые слова, свидетельства о смерти,
в любом обличьи смерть зовёт и манит их.
VIII. Троя
(палимпсест на козлиной коже)
Спотыкаясь о ком размышлений, о ком
только что песнь нам спел, Гомер слеп,
но свой навар эгейской накипью с пен,
то ли эвксинской – дом-то вон без окóн, –
свой миллион с Илиона с понта снял,
только не легковерных греческих драхм,
а полновесных древних греческих слов, –
слепок души его, зрячей, как бог свят,
зря, что ли, лёг в козлиный базар гомерических драм
гексаметрический мерный с цезурой слог,
словно прибой, что тысячу лет с тех пор
бьёт в наши души ритмом ревущих волн,
рвёт нам сердца грозный свирепый хор
древних героев, в битвах сведённых в ноль,
в царство мёртвых сошедших, во мрак рва,
или с кормы триаконтора быстрым рыбам на корм
в грохоте волн – не важно, коль плоть мертва,
в рокоте рока не слышен ни бой, ни шторм,
только один ропот пропащих душ,
в котором лишь боль и страх, злоба и месть,
лишь тоска и проклятья, ужас и скорбь, и чушь –
чу?.. – что для них надежда всё ещё есть.
Но для надежды ни шанса, выхода нет,
там, наверху, давно уже косный холм
прошедшего времени, окаменелой земли.
Шли нам, Шлиман, из Илиона привет,
ты же, слепой, говори, спотыкаясь оком, – о ком? –
тех, что были и навсегда ушли,
осталась только козлиная песнь, свирель, слова,
вечная скиния скены, орхестра и логейон,
протагонист и хор, а Троя мертва,
тысячу лет мертва, прощай, Илион!
Авлос волосы всхлипов в память твою рвёт,
тщетно начальник хора, хоревт, машет рукой,
ныне лишь мир и покой над могилами павших рот,
битвы окончены, занавес, мир и покой,
вечен в безмерности времени тлена плен,
вымерли боги, стёрты герои в пыль,
нету у Греции больше таких Елен,
грязные козы щиплют забвенья ковыль.
IX. Илиада, excavated fragments
(эпилог, 18+, содержит ненормативную лексику, целлофанированное)
I
Скажи-ка, дядя, кривой сверхсрочник, какого хрена
троянец с греком сошлись, друг друга лупя по бейцам,
что, не видали мы ихних сала и круассанов?
Накой сдалась бы нам Троя, кабы не та Елена,
что нам Таврида с её Версалем, простым ахейцам?
Всё это игры Наполеонов и Чойбалсанов…
<…>
II
…– Итак, – промолвил седой полковник, сверкнув очами, –
стоять бояца, сидеть смеяца, лежать ибаца!
Страна Ахайя, тюрьма народов, лежит за нами,
Коринф-столица. Пора молица: придеца драца.
Царю и Богу и мне с Отецтвом вы все сынами,
ибаца-сраца, упасть-отжаца, готовьтесь, братцы!..
<…>
III
И только небо над полем брани младая Эос,
паскуда девка, розовопёрсто нам осветила,
как оба стана зашевелились, в шеренги строясь.
Гнусавят дудки, ревут букцины, в их грозный мелос
вплелись шофары. Пошли фаланги. – Вперёд, мудилы! –
орёт полковник, срывая глотку, в крови по пояс…
<…>
IV
Тут я замечу: рождённый хватом всегда полковник,
муж всех солдаток, он от рожденья отец солдатам,
он сын Отчизны, слуга Престолу, сатрап-опричник,
в армейской гуще он с головой, как в борще половник,
но в битвах силы всегда он гибнет, сражен булатом,
одним из первых, хотя в науках войны отличник…
<…>
V
Да, были люди во время оно в родной Элладе,
и было время, мы за Ахайю махались круто,
жил не жалели, ломясь в атаку всей гопотою.
Не то, что эти интеллигенты, рапсоды, бляди
и либерасты, гнилое семя, сплошь проституты!
Да разве б эти Коринф спалили, но взяли Трою?!.
<…>
___
Excavated fragments – фрагменты из раскопов (англ.)
Чойбалсан Хоролгийн – политический лидер Монгольской
Народной Республики с 1939 года и до смерти в 1952 году.
При жизни и некоторое время после его смерти в Монгольской
Народной Республике существовал культ его личности.
Ахайя или Ахея – область на севере полуострова Пелопоннес,
получившая свое название от ахейцев, поселившихся здесь
в XII в. до н. э.
Коринф – столица провинции Ахея во времена владычества Рима.
2008-2016-2020
Улиссея
Fuga associativa
кок тебе ль поделом не к столу корабельный
качка ли дыба от реи на жуть персон.
фуга изъяна – под баха косит на дембель
чайка по имени джонатан ливингстон.
Юрий Перфильев. fuga dissociativa
Если дорогой ты путника встретишь, и путник тот спросит:
"Что за лопату несёшь на блестящем плече, иноземец?" –
В землю весло водрузи – ты окончил своё роковое,
Долгое странствие...
Гомер, Илиада, строки 127-130, (пер. Василия Жуковского)
Брось весло, оглянись, время вспомнить, вернуться, ты бегством по самое горло сыт,
за каким тебе чёртом далось Царство зверя Таврида, Киммерия, страна химер,
возбуждающая нагота побережья, где каждый горячий булыжник – стон.
Над обросшим фаянсовым судном твоим невысòко кругами с плато Узун-Сырт
c тихим воем планирует чайник парящий, безумный скиталец-миссионер,
твой шотландский коллега по хиджре, эскапист, малярийный комарик Давид Ливингстон.
Выбей воск из ушей и смакуй эту фугу туманных сирен, судовых ревунов,
слушай, как постепенно немеют конечности, мышцы лица, губы, нёбо, язык.
Это медленно тонет в сосудах тетродотоксин, нежный яд ностальгии, тоски.
Выбей пробку из бочки и пей до потери сознанья, баланса, опоры, основ,
получи свой желанный заряд постоянного тока коварной сугдейской лозы,
что верней и стремительней буйной сикеры глумливо развязывает языки.
А потом похмелись и очухайся, странник, старик, погляди, эк тебя занесло,
край земли, амнезии, безумия – что ж, слава богу, хотя бы остался живой.
Не пора ли родимого берега твердь ощутить, прах отчизны, отраду для ног?
Время вспомнить, вернуться, довольно, очнись, ставь залатанный парус, берись за весло.
Дома станешь лениво рецину тянуть, разбавляя холодной водой и женой,
там заждался тебя твой очаг и твой сын, и твой лук, и чеснок.
Вышла квота на рвоту, глазастым фуганком по сумрачно-искристой зыби морской,
стружки блещущей пены солёной срезая с волны, стружки времени с зябких пространств,
возвращайся назад из беспамятства чуждых морей беглым мужем и блудным отцом.
Но, ступая на берег с лопатой-веслом на плече, обретёшь ли желанный покой?
Отступает безумие странствий, взамен наступает прозрение, истина, страх.
Фуга бегства кончается, хлещет пенная кода о камни. С возвращением, странник. С концом.
___
Fuga dissociativa (от лат. fuga – «бегство») – диссоциативная фуга, болезнь, характеризующаяся внезапным, но целенаправленным переездом в незнакомое место, после чего больной полностью забывает всю информацию о себе, вплоть до имени. При этом память на остальную, неличностную информацию сохраняется. Сохраняется и способность запоминать новое. Во всех остальных отношениях, кроме амнезии, больной ведет себя нормально. Диссоциативная фуга длится от нескольких часов до нескольких месяцев, изредка дольше. Потом больной вспоминает свою биографию (обычно внезапно), но при этом может забыть все, что происходило во время фуги.
Узун-Сырт – «длинный хребет» (тюрк.) или Гора Клементьева – плоская гора в Крыму, близ Коктебеля, колыбель советского планеризма.
Хиджра – бегство, уход, переселение (араб.).
Тетродотоксин – сильнейший нервно-паралитический яд, содержащийся в молоках, икре, на половых органах, коже и в печени рыбы фугу.
1. ПЕНЕЛОПЕЯ
I. Хор в прологе
Не ты ли хитрости обучен у лис
не ты ли время не считал ни во что
тебе ль пристало приставать и скулить
какая разница на юг на восток
И таки выдана задачка сложна
в ней неизвестное есть X это стикс
а переменная есть Z это зевс
а грек есть Y и CONST жена
Грек то есть Y он конечно игрок
рисует пулю перелёт недолёт
а Z банкует он играет как бог
и путь до X со всех мест недалёк
Ну что чернявый древний грех вечный J
тут вся задачка как мочало с колом
один ответ на поле брани лежит
другой ответ лежит на дне под скалой
Нет знака равенства вовек меж живых
и только мёртвые примерно равны
так оглянись на причитанья жены
и на груди своей тунику рвани
Ты уплываешь к небывалой судьбе
а возвращаешься плешив и поган
но остаёшься только = себе
и только сдохнув станешь = богам
Вопрос поставлен илион или ты!
ответ положим я плыву илион?
расправлен парус и кораблик летит
и время выжито как спелый лимон
II. Ожидание Одиссея
И опять эта флейта пронзительно воет весь день
или год или десять потеряна мера и время
вертикальное солнце нет смысла отыскивать тень
тени нет тень исчезла оставлена брошена с теми
что ушли за корму неизвестно когда и куда
и откуда куда бесконечная тянется пряжа
протекают худые борта протекают года
сквозь пустынное море пустынные скалы и пляжи
и пустынные отмели банки пустыня пути
замер парус отвисший как груди столетней гетеры
весла еле гребут даже вещи устали брести
волоча эту нить из конца и в конец атмосферы
продевая сквозь мир где отсутствует связь и уток
непомерную эту суровую эту основу
расползается ткань бытия как истлевший платок
как дорожка гнилая но снова и снова и снова
опускаются вёсла чтоб воду устало толочь
и тянуть эту нить что одна этот путь искупала
и опять эта флейта пронзительно воет всю ночь
потерялась в пространстве галера и время пропало
III. Странствия Пенелопы
И время…
И время пене лопаться шептать
о верности и по заросшим скулам
по задубевшей коже на щитах
нависших вдоль бортов угрюмым гулом
иссохнуть
И время ткать в пространство челноком
соленым и сырую парусину
по ветру распускать забыв о ком
печалиться и память пересилив
ослепнуть
И время сквозь налипший свет-сырец
сквозь вязкий воск тумана и рассвета
тридакной пить ослепший зов сирен
жемчужный уксус но испив и это
оглохнуть
И время непрерывное терпеть
крушение в-ночи-во-сне-о-скалы-
безжалостные-биться-и-хрипеть-
и-всплыть-когда-дыханья-не-осталось
воскреснуть
И время не вернуть и не забыть
и долготу длиною беспристрастно
не вымерить и горечь не избыть
вина перебродившего пространства
за встречу
И время...
2. ОДИССЕЯ
(hard version)
Как Пенелопа ткàла покрывало…
или ткaла̀ ?.. Ну, в общем, в «Одиссее»
Гомер подробно изложил вполне,
как Пенелопа челноком сновала,
ткала, ждала, седея и лысея,
пока Улисс сновал в своем челне.
Довольно-тки наткавши, Пенелопа,
всё сотканное за ночь распускала.
Довольно-тки сновал её мужик,
челнок и хват, по Азиям-Европам.
Его челну все время было мало
пространства, что меж ног его лежит.
Год чёлн его сновал меж ног Цирцеи
и чалился семь лет меж ног Калипсо,
и шлялся года два незнамо где.
Мы знаем это всё из «Одиссеи»:
что был Улисс челнок в законе ipso
такого facto, что сновал в везде.
Гласит нам гомерическое facto,
что ipso он всегда, везде и всюду,
забросив сотоварищей к свиньям.
Такому fuck с излишествами, ка̀к то:
распитием вина, битьём посуды –
завидовала вся Эллада… Ням-
ням-ням – завидуя снованиям Улисса,
причмокивали даже аргонавты
и крывший сорок девственниц Геракл…
По жизни ж – Пенелопа, эта крыса,
те слухи распускала: вот, мол, факты,
что он козёл, изменщик и креакл.
Когда Улисс вернулся на Итаку,
седой и лысый, в шрамах, но, что точно,
все двадцать лет не ведавший грехов,
то, от людей узнав, какую каку
ему жена подсунула заочно,
он, психанув, покоцал женихов,
хотя они ни в чём не виноваты
в натуре были, сгинув, как собаки,
став жертвой пенелопиной вины.
Так в непонятках полегли ребята,
братва шальная с острова Итаки,
хорошие простые пацаны.
___
Hard version – жесткая версия (англ.).
Ipso facto – в силу самого факта (лат.).
Fuck – трах (англ.).
3. ВЫПИСКА ИЗ ПРИКАЗА
Строгий выговор ткачихе Пенелопе,
распускающей что наткано за смену.
Только муж в командировку – планы в жопе.
Да уж лучше бы решилась на измену.
Всем ткачихам надо брать пример с Арахны:
мужичонку своего живьем зажра̀ла,
забеременев – совсем не знает страха,
но зато как выполняет план по валу!
4. Fuga dissociativa
«Если дорогой ты путника встретишь, и путник тот спросит:
“Что за лопату несёшь на блестящем плече, иноземец?” –
В землю весло водрузи – ты окончил своё роковое,
Долгое странствие...»
Вот она, родина предков,
поле чудес в стране дураков самовитых.
Тут и зарыли мы вместе с родным дураком Буратино
наши таланты дурацкие, тридцать серебряных, звонких,
грёбаной этой лопатой, веслом нашей девушки вечной,
той, что по паркам культуры, в футболке, в каховской шинели
стоя, нам сердце пронзила навек бесполезною верой,
тщетной надеждой несбыточной на небывалое счастье,
на бесконечный оргазм с фригидной советскою сукой.
Так и живём до сих пор, подменяя любовь онанизмом,
мрамор и звонкую бронзу – фанерой и крашеным гипсом,
счастье – пустыми мечтами о завтрашнем счастье грядущем,
в светлое завтра гребя бутафорской совковой лопатой.
___
«Если дорогой ты путника встретишь, <...> Долгое странствие...» – Гомер,
Илиада, строки 127-130 (пер. Василия Жуковского).
1990-2016-2020
Иллюстрации Анны Аренштейн
© Владимир Строчков, 1990–2020.
© 45-я параллель, 2020.