На краешке лета
Побелела полынь, пожелтел зверобой
И стояли такие шальные рассветы.
Мыла волосы ты дождевою водой
Средь высокой травы да на краешке лета.
Прибегала в заброшенный дом лесника,
Говорила обиженно: «Милый мой, где ты?»
Я тебя целовал на пороге леска
Средь высокой травы да на краешке лета.
Пахли губы твои луговою травой,
Полевыми цветами, и солнцем, и ветром.
Ты была словно птица, пленённая мной
Средь высокой травы да на краешке лета.
Не хотел ни за что я тебя отпускать,
Будто верил в какие-то злые приметы.
А теперь не могу и следа отыскать
Средь высокой травы да на краешке лета.
Музыка Александра Дулова
Присяду на крыльцо
Присяду на крыльцо перед дорогой дальней
в тот благодатный день, когда полынь бела.
Как звонко молоток стучит по наковальне,
на старой кузнице, что на краю села.
Вот лошадь у моста. Вот жеребенок пегий
за лошадью бредёт. И слышно за версту,
как трактор тарахтит и как скрипит телега.
И фляги в ней грохочут на мосту.
И где-то хлопнет дверь внушительно и строго.
В соседнем доме вдруг ребёнок закричит.
Но я уже уйду. И я сольюсь с дорогой,
ещё немного – и никто не различит.
Музыка Александра Дулова
Злыдни
Засыпают боги, слава Богу,
В это время, в этот самый раз
Выползают злыдни на дорогу
В одинокий сумеречный час.
То собак в селе перекусают,
Стащат от телеги колесо,
То кого-то насмерть напугают,
Перегаром выдохнут в лицо.
А народу больно и обидно,
Что гуляют, пока боги спят,
Папа-злыдень, и мамаша-злыдня,
И тринадцать вшивых злыденят.
И вот так вот каждый божий вечер
Злыдни, только задом наперёд,
Принимают облик человечий,
И тогда сам чёрт не разберёт.
Даже днём, не то что тёмной ночью,
В наш жестокий и прекрасный век
Очень трудно разобрать наощупь,
То ли злыдень, то ли человек.
Музыка Александра Дулова
Хлебников
Чьё там тело везут
на разбитой хромой колымаге?
Солью хлеб посыпают,
вино самогонное пьют.
Чьё там тело они
подобрали в студёном овраге
и теперь, матерясь,
это тело везут и везут?
А над ними стоит
нелюдимое небо и злое.
А под ними дорога –
глухая дорога лежит.
И телега скрипит,
и угрюмо поют эти двое:
этот парень носатый
и этот хрипатый мужик.
И уже над землёй
начинает неслышно смеркаться.
Чьё там тело везут
с запрокинутым длинным лицом?
И свисает рука,
и за обод цепляются пальцы,
словно мёртвый желает
ухватить колесо.
Музыка Андрея Васильева
Через поле напрямик
Через поле напрямик
всем своим кагалом
едут Изя Броневик
и Ефим Шлагбаум.
Удивляется народ
на такое горе:
и куда их чёрт несёт
через это поле?
Я вопрос не разрешу,
но скажу старательно:
я к евреям отношусь
очень замечательно.
И пословицу я так
помню без сомнений:
«Если Мойша не дурак,
значит, Мойша гений!»
Поворот и поворот –
вот и скрылись вскоре…
И куда их чёрт несёт
через это поле?
Музыка Андрея Васильева
Канадский самолёт
Канадский самолёт
пикирует на мачту,
показывая нам облупленный живот.
А мы рыбачим здесь,
а мы вовсю ишачим,
а вдруг из пулемёта он – по дури – шибанёт.
Себя считаем мы частицей государства…
А самолёт кружится,
моторами ревёт.
И неприятно нам от этого нахальства:
На лысину пикирует канадский самолёт.
Канадский самолёт вовсю фотографирует:
меня, ребят, собаку,
антенны, провода.
Меня фотографирует и он меня нервирует,
и это называется –
нейтральная вода.
Идёт-ревёт над палубой моторный рёв колючий:
пикирует на палубу
канадский самолёт…
А я ему, заразе, такую рожу скрючил,
и мне немножко жалко:
он слов не разберёт.
Музыка Андрея Васильева
Пианист. Детский рисунок
Под огромной чёрной шляпой
в голой комнате – один,
неземной и косолапый,
заседает господин.
Пианино в чёрной гамме…
Прикасается диез
к нижней челюсти с зубами,
где гуляет кариес.
«Песню старого скитальца»
он пытается играть.
На руке четыре пальца,
а мизинца не видать.
Чтобы звуки длились дале,
извивается дугой,
нажимая на педали
музыкальною ногой.
Тихо музыка разлилась
вдоль по нотной борозде…
И улыбка заблудилась
в тёмно-красной бороде.
Музыка Андрея Васильева
Ой, да туман
Ой, да туман,
да туман под ракитой.
Да костерок, белым дымом увитый.
Словно цветы
у цыганочек юбки.
Курят старухи вишнёвые трубки.
А старики
бородаты и седы,
в круг собрались для вечерней беседы.
Ой, да цыга…
да цыгане запели –
душу подняли с моей колыбели.
Так колыбель,
колыбель раскачали –
не отойти от любви и печали.
Музыка Андрея Васильева
Старинный романс
По воздухáм просторныя долины
чужия песни радостью пьянят,
когда серебряныя струны мандолины
как колокольчики небесныя звенят.
И голос тот – природы и таланта –
тревожит душу мне, и тает и таит…
И золотыя пальцы музыканта
перебирают волосы твои.
По облакам спокойно и красиво
идёт то пепельный, то розоватый дым.
И лодки вдоль вечернего залива
плывут по отражениям своим.
По воздухáм небесным пролетает
душа певца, над пеленою волн…
Высокий звук таит печаль и тает.
И низкий звук земною страстью полн.
Музыка Андрея Васильева и музыка Ольги Валимовой
Степная звезда
Степная звезда да ковыль под ногой,
и дальнее небо в пожарах…
Мой предок-цыган с золотою серьгой
звенел на тамбовских кружалах.
Разбойничий посвист да топот коня.
Дорога меж адом и раем…
Поэтому так и душа у меня
от песен твоих замирает.
Прекрасная дева в осеннем саду
смеётся, танцует, витает…
Опять паутина летит на ветру,
и стонет, и плачет, и тает.
Музыка Инны Тхорик
Что ты плачешь, еврейская скрипка
Что ты плачешь, еврейская скрипка,
нарушая всемирный покой…
Мою душу печально и зыбко
поднимаешь неверной рукой.
Словно знаю язык неизвестный,
понимаю все звуки-слова…
Оттого детским хором небесным
шелестит под ногою листва.
Я когда-то уже это слышал:
из-за полуоткрытых дверей,
на земле, над землёю и выше… –
когда плачет на скрипке еврей.
Музыка Инны Тхорик
Не суди меня строго
Не суди меня строго,
что тебя не люблю.
Это просто дорога
увела к январю.
Это рыжие кони,
бубенцами звеня,
понесли в Лешуконье,
за Архангельск, меня.
Понесли, что есть силы,
на неезженый снег.
Добровольная ссылка –
непутёвый побег.
Ох, наделал я смеха,
да и то хорошо…
От себя не уехал
и к тебе не пришёл.
Музыка Александра Гаджиева
Над рекою туман
Словно призрачный сон, будто морок-обман:
кто-то с берега машет рукою…
Над рекою туман, над рекою туман,
опустился туман над рекою.
Над рекою туман, над рекою туман…
Словно образ крестьянского рая –
над рекою леса, как старинный орган
величальные песни играет.
Над рекою туман. Над рекою туман…
Сколько неба и сколько покоя!
Породнила Река русских, коми-зырян –
и связала одною рукою.
Над рекою туман, над рекою туман…
И Коню ветер гриву погладит.
Навсегда улетит от людей чёрный вран.
И в лесах Птица гнёздышко сладит.
Музыка Александра Гаджиева
Мы оглянулись у поворота
Мы оглянулись у поворота
да потихонечку –
краем болота.
Краем болота –
наискосок,
в ближний лесок, в ближний лесок.
А на востоке
чуть-чуть рассветало –
стало на сердце спокойно и тало.
Жёлтые листья,
красные листья
стали шуршать, под ногой шевелиться.
В ельнике темень,
в просеке просинь –
тихая осень, тихая осень.
Где-то высоко
птица звенела.
Птица звенела – хорошее дело!
Жаль, что придётся когда-то прощаться, –
сколько дышу,
не могу надышаться.
музыка Михаила Кукулевича
© Владимир Попов, 1978–2021.
© 45-я параллель, 2023.