Владимир
Лифшиц

Баллада о чёрством куске

По безлюдным проспектам оглушительно 
     звонко 
Громыхала – на дьявольской смеси – 
     трехтонка. 
Леденистый брезент прикрывал её кузов — 
Драгоценные тонны замечательных грузов. 
  
Молчаливый водитель, примёрзший к 
     баранке, 
Вёз на фронт концентраты, хлеба вёз он 
     буханки, 
Вёз он сало и масло, вёз консервы и 
     водку, 
И махорку он вёз, проклиная погодку. 
  
Рядом с ним лейтенант прятал нос в 
     рукавицу. 
Был он худ. Был похож на голодную 
     птицу. 
И казалось ему, что водителя нету, 
Что забрёл грузовик на другую планету. 
  
Вдруг навстречу лучам – синим, 
     трепетным фарам 
Дом из мрака шагнул, покорёжен пожаром. 
А сквозь эти лучи снег летел, как 
     сквозь сито. 
Снег летел, как мука, – плавно, 
     медленно, сыто… 
  
– Стоп! – сказал лейтенант. – Погодите, 
     водитель. 
Я, – сказал лейтенант, – здешний 
     всё-таки житель, – 
И шофёр осадил перед домом машину, 
И пронзительный ветер ворвался в 
     кабину. 
  
И взбежал лейтенант по знакомым 
     ступеням. 
И вошёл. И сынишка прижался к коленям. 
Воробьиные ребрышки… бледные губки… 
Старичок семилетний в потрёпанной 
     шубке… 
  
– Как живешь, мальчуган? Отвечай без 
     обмана!.. – 
И достал лейтенант свой паёк из 
     кармана. 
Хлеба черствый кусок дал он сыну: – 
     Пожуй-ка, – 
И шагнул он туда, где дымила буржуйка. 
  
Там – поверх одеяла распухшие руки, – 
Там жену он увидел после долгой 
     разлуки. 
Там, боясь разрыдаться, взял за бедные 
     плечи 
И в глаза заглянул, что мерцали как 
     свечи. 
  
Но не знал лейтенант семилетнего сына. 
Был мальчишка в отца — настоящий 
     мужчина! 
И, когда замигал догоревший огарок, 
Маме в руку вложил он отцовский 
     подарок. 
  
А когда лейтенант вновь садился в 
     трёхтонку, 
– Приезжай! – закричал ему мальчик 
     вдогонку. 
И опять сквозь лучи снег летел, как 
     сквозь сито. 
Снег летел, как мука, – плавно, 
     медленно, сыто… 
  
Грузовик отмахал уже многие вёрсты, 
Освещали ракеты неба чёрного купол. 
Тот же самый кусок – ненадкушенный, 
                                        
                        чёрствый 
Лейтенант в том же самом кармане 
     нащупал. 
  
Потому что жена не могла быть иною 
И кусок этот снова ему подложила. 
Потому что была настоящей женою. 
Потому что ждала. Потому что любила. 
  
Грузовик по мостам проносился горбатым, 
И внимал лейтенант орудийным раскатам, 
И ворчал, что глаза снегом застит 
     слепящим, 
Потому что солдатом он был настоящим. 
  
          1942