Владимир
Фёдоров

Вакханка

Один из самых страшных женских лагерей на Колыме

местное гулаговское начальство цинично назвало «Вакханка».

Нерождённые детишки

Плачут где-то меж берлог,

И туман ползет под вышки,

О «колючку» раня бок.

Курит трубку лагерь строгий

В серых оспинах камней.

И давным-давно безногий

Дремлет колышек на Ней.

Номер на консервной крышке,

Грубо выбитый гвоздём,

И такой же на лодыжке,

Узаконенный вождём.

Бурундук, согнувший спину,

Полосатый столько лет,

Да багряный куст малины

Как кладбищенский букет.

Вот и всё, что сохранилось…

Только ночью, в полусне,

Тень прекрасная явилась

С этим номером ко мне.

Не сказав ни полуслова,

Тихо-тихо подошла

И три ягодки пунцовых

На ладошке подала.

Три своих любви и боли,

Может, чтобы их избыть,

Мне, заброшенному с воли,

Вдруг решила подарить.

Не вакханила вакханка,

А дрожала, вся в слезах…

И плыла луной жестянка

На колымских небесах.

* * *

Из распадка наплывает туман,

Не указ ему кайла и скала.

Но этапом гонит на Магадан

Осень хмурая остатки тепла.

Но этапом гонят семьдесят душ

Серафимы под ружьём на восток,

И в осколках переломленных луж

Отражается растерянный Бог.

Серафимы от похмелья черны,

И от злобы их белеют глаза,

Но доверие великой страны

В их шинели дует, как в паруса.

Помогает им то мат, то приклад,

Чтоб шагали мы с тобой веселей.

И беременный свинцом автомат

Так и просит разродиться скорей.

Так и смотрят исподлобья леса

На никчёмный человеческий сор.

И воткнуты, как штыки, в небеса

Силуэты ощетиненных гор.

В этом мире упразднен Божий суд,

И в объятья беззаконья и зла

Наши души к Магадану бредут,

Оставляя по дороге тела.

Колыма

Горе от ума, от ума,

Как поэт однажды сказал.

Памятью течёт Колыма

Между чёрных траурных скал.

Прямо на восток, на восток

Лучшие уносит умы.

Здесь у лета так себе срок,

Настоящий срок у зимы.

Давит беспредельщик-мороз,

Тополя круша, тополя.

Нарастают наледи слёз,

Души палачей веселя.

За этапом гонит этап

Злоба на убой, на убой.

Отпечатки хищные лап

Оставляет пьяный конвой.

Прямо на наган, на наган

Наплывают светлые лбы.

Им легко дорожный проран

Поутру заменит гробы.

За колючкой царствует мразь,

Красота ей здесь, красота.

Хороша колымская власть

Тем, кто распинает Христа.

Горе от ума, от ума,

На ножи его, на ножи…

Стонет ночью Чёрный прижим,

Плачет утром Жёлтый прижим.

Монолог шофёра

Прижимы – выдолбленные в скалах,

самые опасные участки трассы «Колыма».

Сорвавшись с них, погибло множество водителей,

но ещё больше погибло здесь заключённых, строивших дорогу.

Те прижимы песнь особая:

Две бороздки в стенах скал.

Буду помнить их до гроба я,

Хоть не раз и проезжал.

Кто болтнёт тебе, мол, осенью

Проскочил их в гололёд,

Если волосы не с проседью, –

Однозначно, парень врёт.

Вон они уже, сердешные,

Только влезем на подъём.

Если мы с тобой не грешные,

Значит, вырулим живьём.

Кабы выемка дорожная

Да пошире тут была,

Только это дело сложное –

Больно крепкая скала.

Здесь в подмогу инженерии

В позапрошлую весну

Подтянули артиллерию

И устроили войну.

Но снаряды не оставили

На обрыве ничего.

Представляешь, а при Сталине

Зэки выгрызли его!

Битым злом, калёным стужею,

Уступила им скала!

Так что лучше нет оружия,

Чем колымская кайла.

Правда, той скалой замученных

Не считал никто людей,

И костей под этой кручею,

Может, больше, чем камней.

Дай-то Бог, мы здесь уместимся,

К ним с обрыва не нырнём…

Ну, давай, брат, перекрестимся

И тихонько поползём…

* * *

Памяти моих друзей-журналистов Олега и Юрия,

прошедших всю Колыму, но погибших в Подмосковье

Научил Господь любить дорогу,

А теперь дорогой и убил…

Я смотрю в глаза сегодня Богу

И прошу, чтоб взгляд не отводил.

Я корю Его на горькой тризне,

Поминутно совершая грех:

Почему в нелепой этой жизни

Лучшие уходят раньше всех?!

Я корю себя в сто раз сильнее,

Безнадежно глядя в пустоту:

Почему не стали мы умнее,

Заглянув за смертную черту?

Почему забыла так бесследно

Знак судьбы разбитая рука?..

И теперь, трубя окрест победно,

Мчится смерть уже наверняка.

Злобные колёса черной стали,

Без души, без сердца и без глаз…

Разве их затем изобретали,

Чтоб они же убивали нас?!.

Почему вот так, по воле рока,

Будто впрямь Тебе они нужней,

Призываешь в небо Ты до срока

Самых близких, преданных друзей?!

Почему мерзавцев и злодеев,

Чёрным душам их благоволя,

До глубокой стрости лелея,

Носит терпеливая земля?!

Если Ты любимцев выбираешь,

Принимая под своё крыло,

Неужели Ты, Господь, не знаешь,

Как без них нам будет тяжело?!

Боль и горечь бродят по квартире,

Теребя оборванную нить…

Я один в осиротевшем мире…

Ты скажи, как в этом мире жить?!.

Тишина замрет на белом свете,

Задрожит окошко, всё в слезах.

Ничего Господь мне не ответит,

Тяжело вздохнув на небесах.

Ночная молитва

Засыпают ручьи, затихая,

Мирно чайник сопит на огне.

Отчего же тоска-то такая?

Отчего же озноб на спине?

Поищу я за тучами Бога,

Но в ответ содрогнётся до звёзд

И разверзнется разом дорога

В самый длинный на свете погост.

И появится вдруг среди ночи

Тех несчастных несметная рать,

Что зарыли в отвалы обочин,

Чтоб могилы зазря не копать.

Этим миром и небом забыты,

Понапрасну свой час они ждут:

Не отпеты они, не обмыты,

А таких в чистый рай не берут.

Подогнув истощённые ноги,

Тут на каждой проклятой версте,

Словно звенья цепи вдоль дороги,

Цепенеют они в мерзлоте.

Содрогнусь я, но через мгновенье

Прошепчу в самой истой мольбе:

Сделай, Господи, им послабленье,

Призови, горемычных, к себе!

Призови их, как есть, без причастья,

Без нательных крестов и литий!

Пусть вернётся забытое счастье

В злое эхо колымских житий.

Пусть растает жестокая небыль,

Вдоль обочины вскинув цветы.

Пусть поднимут их ангелы в небо,

И обнимешь их ласково Ты.

Пусть исчезнет ночная тревога,

И, под утро запев от колёс,

С лёгким сердцем проснётся дорога

И проклятье стряхнёт под откос.

Ольчан

Ольчан – самый опасный перевал на трассе «Колыма».

На Ольчане, на Ольчане

Воздух вспорот тягачами,

И звенит струной отчаянья

В каждом дизеле надрыв.

На Ольчане, на Ольчане

Тополя горят свечами

Всем сорвавшимся с обрыва

И полегшим под обрыв.

На Ольчане, на Ольчане

Тучи сходятся плечами,

И грохочут неслучайно

Грома выстрелы вдали.

На Ольчане, на Ольчане

Тени движутся ночами,

И текут наверх ручьями

Тачки сталинской земли.

На Ольчане, на Ольчане

Осень с грустными очами.

На Ольчане, на Ольчане

Память плещет через край.

В небеса идёт дорога,

И рукой подать до Бога,

Но щемит в душе тревога,

И собачий слышен лай.

На Ольчане, на Ольчане

Иван-чай горит в тумане,

Темно-алыми лучами

Путь в беспамятство закрыв.

На Ольчане, на Ольчане

Будут вечно жить печали

О сорвавшихся с обрыва

И полегших под обрыв.

* * *

Перелётные души уплывают под звёзды,

Оставляя планете бренность сброшенных тел.

Перелётные души, перелётные грёзы,

А ведь я не однажды в вашей стае летел!

Невпопад я рождался в окаянном столетье,

Невпопад погибал я в самых глупых боях.

И слепило до боли эпох разноцветье,

Но никак не встречалась эпоха моя.

Оставлял я потомкам завещаньем на небыль

Арбалетные стрелы, эшафотную кровь,

А душа уплывала с надеждой на небо,

Забирая с собою лишь добро и любовь.

Перелётные души уплывают под звёзды.

Как забытый подранок, я кричу на восток.

Мне ещё для запястий не откованы гвозди,

Мне ещё для распятья не пробился листок.

* * *

Погулять по свету хочется,

Но судьба мотает нить.

Стала белая охотница

По следам меня тропить.

По её нехитрым правилам,

Я все сроки перерос,

И она наверх отправила

На отстрел меня запрос.

В занебесном управлении

Не дают пока ответ,

Но мелькает в отдалении

Белоснежный силуэт.

Если деве я понравился,

Значит, это от души…

Но, холодная красавица,

Упиваться не спеши!

Я себя хлестал дорогами,

Как бессменного коня,

Но, усталого, на логове

Не надейся взять меня.

Я не балуюсь берлогами,

Мне по насту слаще гон,

Хоть годами и тревогами,

Как флажками, окружён.

Знаю я, что мне не выстоять,

От судьбы не убежать.

Но на расстоянье выстрела

Перестань меня держать.

Обещаю: тихим вечером,

Отсчитав законный путь,

Выйду сам тебе навстречу я,

Чтобы била прямо в грудь.

Последний охотник

Он шагал через горы и годы,

Чтоб добычу свою отыскать.

От заката дошел до восхода

И к закату вернулся опять.

Его злость и отчаянье гнули,

Неудача по свету несла,

Истомленные чёрные пули

Прирастали к каналам ствола.

И когда уже не было мочи,

На краю запредельной страны

Он увидел дрожащий комочек

На иссохшей ладони сосны.

Выстрел,

Выкрик.

Счастливые слёзы.

Рот взметнулся, победно трубя…

Ночью долго он целился в звёзды,

Чтобы выстрелить утром в себя.

Провидение

Олегу Емельянову

«Кому дано висеть на рее,

Тот не утонет никогда…»

И снова Роджер в небе реет,

И вновь на дно идут суда.

Они не лучшие ребята,

И мне, пожалуй, не семья,

Но в эту присказку пиратов,

Как в паруса, поверил я.

И я тонул, со скал срывался,

Шальные пули я ловил,

Хребёт ломал, но не ломался

И с гонки века не сходил.

Я был не каждому по нраву,

Но, может, Богу угодил,

И он всегда мне только справа

Свои отметины дарил.

И вот опять рванула шина,

И на дыбы встаёт земля,

И под откос летит машина,

И в ней считаю кости я.

И снова боль меня пронзает

С привычной правой стороны,

Но вновь коса не задевает,

Хоть колокольчики слышны.

Плывут деревья в хороводе,

Плывут в глазах вершины скал,

Но вдаль ни с чем Беда уходит:

Ей мой Хранитель помешал.

А он сидит на смятой крыше,

Забыв про раны на крыле…

Пока поэт хоть что-то пишет,

Он нужен Богу на Земле.

Пятый элемент

«Пятым элементом» в секретных документах Гулага

называли уран, который добывали на Колыме и Чукотке.

Призраком ползёт

По дороге в ад

Чёрный «Виллис».

Сросся навсегда

С чёрною скалой

Сталинский цемент.

Здесь не пролетал

На своем такси

Брюс Уиллис.

И не вез сюда

Пятый элемент,

Пятый элемент.

На Бутугучаг

Стянута петлей

Дорога.

В темноте кишат

Тени пулемётных

Лент.

Пятый элемент,

Как его вокруг

Было много!

Как он страшен был,

Пятый элемент,

Пятый элемент!

На щетине мха

Черепов распиленных

Груда.

Для любого зла

Хоть куда готов

Постамент.

Пятый элемент,

Он у нас не от

Голливуда.

От Гулага он,

Пятый элемент,

Пятый элемент.

Снова я проснусь,

Снова закричу ночью:

«Мама!»

Снова не дождусь

От своей страны

Хоть глотка любви…

Пятый элемент

Мне всю жизнь нести

К стенам храма.

Храма на крови.

Храма на крови.

Храма на крови…