Владимир
Алейников

* * *  

Сумел тебя я ныне навестить, 
Река моя, – и радуюсь при встрече, 
Как в те года, которым – так и быть! – 
Стеной стоять за преданностью речи. 
  
Сумел бы я и нынче наверстать 
Затерянное в роздыхе удачи – 
Да ей страницы легче пролистать, 
А быть неизъяснимою – тем паче. 
  
Но что же выжило – и в памяти звенит 
Занозой – песней комариной? 
Ужель и впрямь избавит от обид? 
Се – глас твой слышен над долиной. 
  
Молва над мальвами жужжала, как пчела, 
И в брюхе полночи ворочались младенцы, 
Чтоб ты в степи к скитальцам снизошла, 
Связала засветло кузнечиков коленца, 
  
Созрела замыслом у полудня в мозгу, 
Смелей разбрасывала водорослей лохмы, – 
И, в наваждении зажмурясь, не могу 
Я уловить ни хитрости, ни догмы. 
  
А по кустарникам, как бисерная сыпь, 
Росы дрожит желаемая влага, 
Чтоб луг-изгой от жажды не погиб, – 
И ты к нему не сделаешь и шага. 
  
Бери-ка под руки и берега холмы, 
И скалы, плоские, как выпитые фляги, – 
Ещё попомним скифской кутерьмы 
Набеги в помыслах о благе. 
  
Ещё поцарствуем на равных – не робей! – 
Потешимся поочерёдно, 
Полётом пепельным ленивцев-голубей 
Ещё надышимся свободно. 
  
Пускай смущение, настигнуто зрачком, 
Пушинкою захолонуло, 
Язык сковало сахарным ледком, 
Волной нахлынуло, начальное вернуло, – 
  
Пусти к минувшему! – с ним всё-таки 
     теплей – 
Там вхожи мы в туманные покои, 
Покуда ветер, веющий с полей, 
Наполнит наши кубки над рекою.