Владимир
Алейников

Когда-то в Ялте, в феврале

Дикий голубь закричал: «Гу-гу!» – 
Я увидел твой причал в снегу, 
Я почуял мимолётно смесь 
Недолёта и полёта, спесь. 
  
Белых лыжников летит отряд – 
Это зимнее сквозит не в лад, 
Не порадует порядок лет, 
Безотрадное несётся вслед. 
  
Запевают за горой гора, 
Приуныла серебром вчера 
Укоризны золотая цепь, 
Украиною растает степь. 
  
Ближе, ближе пробуждайся, жизнь, 
За обочины дорог держись, 
Приближаемся почти – пойми, 
Провожания чести, прими. 
  
Всё возможное возьми совсем – 
Не хватало ль мне премилых тем? 
Не хватался никогда я вспять,  
Пожелания хотел я знать. 
  
Впопыхах не успевал признать, 
Что желало наповал призвать, 
Не попыхивал окурком в такт, 
Не распахивал тужурку так. 
  
Не откидывал привычно прядь, 
Не откладывал привычку спать, 
Никогда не уставал вставать, 
На муру не забывал плевать. 
  
Ежедневное моё окно 
Сострадателей прогнать должно, 
А на то, что накопил апломб, 
На почтамте не налепят пломб. 
  
Виноват ли чей-то атеизм, 
Что прищепкой щёлкнет афоризм? 
На верёвке не развесит двор, 
Что доверчиво вбирает взор. 
  
Многодырчатая сеть измен 
Завлекла бы и тебя, Кармен, 
Только лошади устали ждать, 
Без оплошностей играет стать. 
  
Пустяковая стекает рать 
Частоколом оградить и взять, 
Только витязь или зять раззяв 
Перегнал, издалека узнав. 
  
Не по-скифски ли зрачок остёр? 
Не за сфинксами ль залёг простор? 
И забрезжила, как брызжет сок, 
Неизъезженность морских высот. 
  
Стебанутым наречёт жаргон, 
За минуту изречёт разгон 
Меднолобую гряду, как Зевс, 
Отречётся от придумок бес. 
  
Для астролога назрел вопрос – 
Кто довёл его шутя до слёз? 
В апогее Водолей – спроси, 
Что там вертится вокруг оси. 
  
Суматошная чреда квартир! 
Сумасшествия литой потир! 
Как влитая, набекрень молва – 
Не качать тебе права, Москва! 
  
Азиатчина орёт взахлёб: 
Ты не ту ещё турчанку сгрёб! — 
За набегом ли дрожишь, Орда? 
На «Аиду» ли спешишь? – айда! 
  
Всюду аканье, огульный звук, –  
Акведуком ли протянем вдруг 
Несравненную видений связь –  
И откуда ты опять взялась? 
  
Акробатом, воробьём ли вскачь, 
Настоим ли на своём иль в мяч 
Поиграем – за бедой беда – 
Ты-то знал о них ещё тогда. 
  
В аккурат не успевал толкать –  
Ты тогда ещё привык алкать, 
Саркастически скрипит алчба, 
Артистических причуд арба. 
  
Отдадут тебе и твой алтын, 
Приведут тебя зимой к святым 
Поступательным твоим местам –  
То-то скачешь по кустам, мустанг! 
  
Али цели, али цвели нет, 
Обстоятельно посмотрят вслед – 
Расстояния такого лёд 
Обещание жилья проймёт. 
  
Приготовят для тебя альков, 
Только тут-то ты и был таков! 
Амулетами устань держать, 
Что как должное должно дрожать. 
  
За ажурные чулки, за сказ 
Не амурное удержит нас, 
И не аханье хватай – ахти! – 
А с размаху обретай пути. 
  
Сохранит на антресолях друг 
То, что в ссоре не расскажет Дух, 
Ну а спорная прошла пора –  
Наша дружба не пришла вчера. 
  
Обладатели аллей и скал! 
Обитатели полей! – пристал 
К неизбывному листок – сады 
Заметают за собой следы. 
  
Так подарим же не медля срез  
Через годы и погоды – чрез 
Разуверенность изгоя – он  
Неразборчиво сейчас влюблён. 
  
Маловато мне вовсю сказать – 
Манит мятную росу терзать, 
На Дарсане пропадать, виня 
Недостатки своего огня. 
  
Фанатичнее слепых коллег, 
Этот город приобрёл навек 
Подобающих акаций хруст –  
Утопающим откажет грусть. 
  
Загустел бы за платаном тон, 
Приобрёл бы морякам притон, 
Да ходатайства пропали зря, 
Прикипела к фонарям заря. 
  
Лишь хождение, отплытье, плоть 
Восхождения, несхожи хоть, 
Захлестнуло, захвалило всех, 
Что не к спеху привело успех. 
  
Я сказал бы, как хрустит сустав, 
Показал бы, как, в горсти восстав, 
Принимается расти цветок –  
Исцелить бы до конца Восток. 
  
Малой Азии халат хвалить, 
Безымянную волну хулить, 
Ожидать хоть не весну, так хворь, 
Не расхлёбывать лавину с гор. 
  
Холить, хаять, хоронить, храпеть, 
Непричастному чему-то спеть, 
Зацепиться за балкон рывком –  
Я знакомым посошком влеком. 
  
Ну и хроника сожмёт щипцы! 
Пониманье не уймёт пыльцы, 
Так и просится щипать, шипеть, 
Околесину любую спеть. 
  
Переменчивый нечастый лоск, 
Щепетилен до краёв киоск, 
Путеводною владел уздой, 
А закончилась она звездой. 
  
Словно щупальца раскроет краб, 
Словно ты уже галерный раб, 
Словно рыба открывает рот, 
Чья-то просьба от меня уйдёт. 
  
Окажусь я с панталыку сбит, 
Что нечистое гранит дробит, 
Что не надо ни глазеть, ни звать, 
Только грезить да в грозу зевать. 
  
Перепутана участий часть, 
На качелях ли к ногам припасть, 
Эти челюсти челнок грызут, 
Окунают черенок в мазут. 
  
Высят цоколь, воздвигают храм, 
На изнанке возлегает срам, 
Одеялами сползают вниз 
Изменения забот и виз. 
  
Слишком оползни сошли на нет, 
Словно селезень плывёт корнет 
Над оркестрами смычков и труб, 
Слишком тесно иногда для губ. 
  
Надо Штрауса позвать, чтоб взмах 
Дирижёрский возвеличил страх, 
Надо цельности вздохнуть слегка, 
Небывалости найти дружка. 
  
Набивалось, как заплечный торг, 
Возмужалостью калеча толк, 
Забивалось, как в мошну деньга, 
Задевалось, как в плену серьга. 
  
За цыганистостью, склонной вскользь, 
Известковою полоской кость 
Непредвиденных домов жила –  
Приунывшему дворцу хвала. 
  
Уроженцы замерзают вдруг, 
Но оттаяв, не протянут рук –  
Не настолько ли не склонен плющ 
Превращаться в одеянье, злющ? 
  
Щитовидной железой залёг 
Музыкального привета слог, 
Моментально или как-нибудь 
Нам фотографы укажут путь. 
  
Я усталости не знаю – щёк 
Мне не тронет бесполезный ток, 
Легендарная удержит твердь, 
Благодарностью не дарит смерть. 
  
Не гусиным ли пишу пером? 
Не мостом ли заменю паром? 
Не предвижу ль в накопленье зим, 
Что возвышенностью отразим? 
  
Наша стужа тот же свет свечи, 
Так же кружим до утра в ночи, 
Так же скачем, так же честен час, 
Где когда-нибудь дождутся нас.