Владимир
Алейников

Искусство фотографии

В Херсонесе, где много колонн 
Поднимаются с разных сторон 
Там, где моря кайма, зеленея, 
Порывается вспыхнуть сильнее 
И отчаянно выгнутый брег 
Принимает раскопок ковчег, 
Не дождались мы, к счастью, ночлега, 
Точно песни в груди печенега. 
  
Город был наперед разогрет, 
Севастопольский замкнутый рейд 
Кораблями играл по старинке, 
Да вертелась в окошке пластинка – 
И туманная дума басов 
Надвигала на вечер засов, 
Чтобы ехать да ехать без края, 
По привычке себя укоряя, 
В умилённом чаду угорев. 
  
И запомнили мы, постарев, 
Фотографий заполненный глянец, 
Восходящего горя румянец, 
Безмятежного счастья провал, 
Словно вписано это в овал 
Круговою порукой пространства, –  
И забыли своё постоянство. 
  
Мне не ведать теперь и не знать, 
Что же может ещё ускользать 
Изощрённой тропинкою горной, – 
Мне не холодно в жизни просторной – 
И, как смотрит часы часовщик, 
Я увижу рождавшийся крик, 
Шевелящийся сызмальства в пене, – 
И предвижу я только ступени 
Да стремящийся лестничный шквал, 
Где струящийся голод пропал, 
Заплутал под луною в июле, – 
Ковыли не шумят потому ли, 
Что не к спеху уж макам цвести, 
Если можно себя обрести, 
Словно случай дорожный, украдкой, – 
И деревья при всём беспорядке 
Не желают беседы вести, 
И оплавленный камень в горсти – 
Словно тёплый кусочек сиротства, 
И немыслимо пьёт превосходство 
Беспримерную чашу судьбы 
Там, где бреду пора до борьбы 
Дотянуться ладонью невольно. 
  
А пока что – довольно, довольно  
Оголтелых, как басни, гостей, 
Заплутавших в пылу новостей, 
Фотографий увидевших тягость 
И змеящейся нови двоякость, 
Словно есть в черноте негатива 
Прозревание миру на диво, 
Словно где-то кому-то фотограф 
Не оставил спасенья автограф – 
И замедлили шаг произвольно 
Те, кто делали слишком уж больно 
И себе и другим, – а вокруг  
Паруса разворачивал юг, 
Проверял запрещённые свитки – 
И возможности были в избытке, 
И будила, как эхо, угроза, 
И цвели сердолики и роза, 
И любовь, понимая влюблённых, 
Сторонилась заслуг посторонних, 
Ибо в сказке конец так конец, – 
На примере разбитых сердец 
Научились мы жить, не ревнуя, – 
Но кого же зову да зову я? 
  
То-то чайки, крича нарасхват, 
Обрываются гроздьями спелыми 
В Херсонесе, где люди не спят, 
В Херсонесе с колоннами белыми.