Виктор
Третьяков

Разговор с «афганцем»

C тобой мне трудно, Сашка, спорить о войне,

Ведь для меня Афганистан – позор державы,

А для тебя «Афган» – судьба, и кто тут правый –

Не разобрать, и ты обидчивей вдвойне,

Что долг отдал, а я так грубо о войне.

 

С тобой мне трудно, Сашка, спорить, говорить,

Ведь ты домой вернулся с красною нашивкой,

А я давно считаю ту войну ошибкой,

Не дай нам Бог такую снова повторить.

Но вот глаза твои… как с ними говорить?

 

И ты расскажешь мне про горы и Шинданд.

Про то, как гибли рядовые и сержанты,

И как теперь ты слышишь в спину: «Оккупанты!»

И с болью крикнешь: «Ну, какой я оккупант?»

Да я ж не спорю, не терзай себя, сержант.

 

Я знаю, Саня, что ранение не вдруг.

Ты свято верил, что «Афгану» помогаешь,

И что тем самым нашу Родину спасаешь

От посягательства извне враждебных рук.

Так объяснял тебе товарищ политрук.

 

И не стереть следы осколков на руках,

Как не стереть тебе из памяти былого.

Прости, я больше не скажу худого слова.

И мы украдкой прячем слёзы впопыхах,

Но говорим, увы, на разных языках.

 

Пусть будут прокляты застойные года,

Проклятьем станет им число – тринадцать тысяч.

И на какой стене их имена нам высечь,

Чтоб эта боль не повторилась никогда?

Пусть будут прокляты застойные года!

 

С тобой мне трудно, Сашка, спорить о войне,

Ведь для меня Афганистан – позор державы,

А для тебя «Афган» – судьба, и кто тут правый –

Не разобрать, и ты обидчивей вдвойне,

Что долг отдал, а я так грубо о войне.

 

1988

Слуга

1994

Осенний романс

                                                                                        

Когда часы двенадцать раз сыграют,

Я зажигаю свечи в келье тесной.

И вместе со свечами выгораю,

Расплавившись в гармонии небесной.

 

И музыка, как будто наважденье,

Стекает мне в подставленные руки…

Так происходит таинство рожденья,

И ангелы слетаются на звуки.

 

Ночь за окном, но ты со мною рядом,

И музыка теплом твоим хранима,

И я солгать не смею даже взглядом,

Поскольку так легко душа ранима.

 

Ведь у Любви, как у свечи горящей,

Такая же податливая мякоть.

И мы грустим о жизни уходящей,

Что, право, в пору ангелам заплакать.

 

Часы пробьют и подведут итоги,

Но музыка проиграна, как битва.

И вот уже ложится нам под ноги

Последняя осенняя молитва.

 

Такая грусть лишь в это время года:

Господь не зря мгновенья выбирает…

И умирает осенью природа,

Но… как она красиво умирает!                                                                                        

1992

Роль

Вот уже который год

Сам себя, как роль, играю:

То смеюсь, то умираю

Выходя на эшафот.

 

Дубль первый!…дай Господь,

Я Закона не нарушу:

Выкорчёвываю душу

Запрессованную в плоть.

 

Мне сегодня казнь приснилась,

И душа со мной простилась,

А потом, у пьедестала,

Птицей чёрною летала:

 

За грехи, видать,

За не смирение,

Получил подстать –

Оперение.

 

Дубль третий!.. дайте свет!

Бьётся грешная в запоры,

И, просачиваясь в поры,

Обретает белый цвет.

 

Из гримёрной смрад вина,

А из ложи смрад «Шанели»:

Для продажи на панели

Подходящая цена!

 

На груди рвану рубаху,

Перед выходом на плаху,

Там уже стоят с мечами

Прокуроры с Палачами.

 

Вон вчера как сцену

Раскурочили.

Да вы ж мне сами цену

Напророчили…

 

Снова жест –

Пригублю свой нательный крест,

И красиво шагну вперёд:

«Эх, раздайся честной народ!»

 

Пятый дубль! Прощальный взор…

Бабий крик и толпы напор…

Крупным планом пошёл топор…

МОТОР!!!

 

1990

 

Эх, раз…

 

Дал мне Бог писать стихи,

И вот пошла морока:

Получил я за грехи

Знания Пророка.

 

Эх, жизнь моя, убогая –

Песня моя лучшая.

Жаль, что нужен Богу я,

Лишь, как «овца заблудшая».

 

Потеряй меня, прошу,

А то мне всё икается.

Ведь затем я и грешу,

Чтоб потом покаяться.

 

                       Эх, раз,

     Да ещё раз,

     Да ещё много, много раз…

 

А я и впрямь, как та овца,

А вокруг – трясина.

Если кто не знал Отца,

То как познает Сына?

 

А у пророков всех мастей –

Белые одежды.

И на Бога у властей,

Да нет уже надежды.

 

Хошь кого пойди, спроси,

Как тяжко быть правителем:

Вон, Патриарх всея Руси

И тот – с телохранителем!

 

А я махну стакан и, глядь –

Страху-то больше нету,

И пойду себе гулять,

Да… без бронежилету…

 

       Эх, раз,

       Да ещё раз,

       Да ещё много, много раз…

 

На Россию нынче спрос:

У «попсы» – аншлаги.

Вышит золотом Христос,

Эх, да на красном флаге!

 

И бродит истина в вине,

Нам на развлечение…

И мурашки по спине

От Его учения…

 

Мол, если хлеба бросишь псам,

То про детей забудешь… но

Не суди других, и сам

Да несудимым будешь.

 

А лучше, нищим всё раздай –

Истины простые…

Да нам любую веру дай,

И будут вам святые!

 

       Эх, раз,

       Да ещё раз,

       Да ещё много, много раз…

 

А у нас сегодня пьют,

Да не проси, не в форме я…

Слышишь, Ангелы поют:

«Хотел Калифорния».

 

А мне б огурчиков на стол,

Прямо с огороду,

Да царя бы на престол –

Русскому народу.

 

Но, тот – «святой», а тот – «пророк» –

Нет печальней повести…

Впрочем, святость – не порок,

Если жить по совести.

 

       Эх, раз,

       Да ещё раз,

       Да ещё много, много раз…                                                                                        

 

1997

 

Четвёртый день

 

В начале было Слово,

А после было дело:

Вначале был приказ,

А следом – бой.

Вначале было слово,

И в трубке прохрипело:

Высотку удержать любой ценой!

 

Любой ценой… и, значит,

Лишь так и не иначе,

Что за цена – не нужно объяснять.

В начале было Слово,

И Бог теперь назначит

Кому на смерть за Родину стоять!

 

Ну, вот и танки в поле,

И тут мне стало страшно,

Ведь жизнь кончалась этой высотой.

Но только вдруг я понял,

Что жизнь – не так уж важно,

А важно то, что сзади, за тобой.

 

А сзади берег Волги,

Жена и сын Андрейка,

И мать с отцом стояли у крыльца…

Был бой не очень долгим:

Что танкам трёхлинейка,

И семь гранат на двадцать три бойца.

 

Ах, сколько нас тем летом

Осталось на высотках,

Собой прикрывших Родину свою.

Но нам уже об этом

Никто не скажет в сводках,

Ведь мы погибли в первом же бою.

 

Ещё Гастелло Коля

Не поднял самолёта,

И пропасть отделяла от Весны.

Ещё не лёг Матросов

На жало пулемёта…

Была среда – четвёртый день войны.

 

1988

 

Письмо из детдома

 

Здравствуй, мама, это я – твой Серёжа,

Я пишу тебе из детского дома.

За окном уже стемнело, но всё же

Я успею написать до подъёма.

 

Только ночь мне пережить и осталось,

Завтра, видимо, закончится детство.

Ну, а детство – будто всё показалось,

Ничего мне не оставив в наследство.

 

Ни фамилии, ни даты, ни отчества –

Только имя на бумажке подброшенной.

И проклятое клеймо одиночества:

Нелюбимый, нежеланный, непрошеный…

 

И обшарпанный забор, разумеется,

Чтоб глаза вам не мозолить сиротами,

И дорожка от ворот, чтоб надеяться…

Да я ж всё детство простоял за воротами!

 

Ночь, уходящая, вслед

За собой меня позовёт,

А когда наступит рассвет

Песню мне кукушка споёт

На прощание…

 

Я делюсь с тобой бедою своею

Не за тем, чтоб ты меня пожалела.

Знаешь, плакать я уже не умею:

Нынче камень там, где раньше болело.

 

Боль в подушку вся давно просочилась,

И с годами как-то стёрлась обида,

Да и жизнь меня ещё научила:

Если больно – не показывай вида!

 

За слова меня прости ненарочные:

Не со зла я написал, что исправлено.

Не волнуйся, ведь письмо, как и прошлые,

Никогда тебе не будет отправлено.

 

Я дано тебя простил и, поэтому,

Мне не нужно твоего снисхождения.

Просто… писем мне писать больше некому…

Да, просто, завтра у меня… День рождения…

 

1991

 

Странник

 

Я не знаю откуда в моей голове столько нот,

Мне, по счастью, пока не пришлось брать чужого ни разу,

Я учения всех мудрецов свёл в одну только фразу:

Обретёшь, отдавая своё, а не наоборот!

 

       Перебегали мне чёрные кошки дорогу,

       Перелетали мне чёрные птицы пространство,

       А я передумал, по-новой, всю жизнь понемногу,

       И перерешил все вопросы – от Бога до пьянства.

 

       Перегибали меня Судьи через колено,

       Переплетали мне окна железные прутья,

       А я перерезал металл, и все клады Вселенной

       Переискал, чтоб найти свой единственный Путь!

 

Я не знаю откуда в моей голове столько слов,

Я наверно похож на того, кто сбежал из дурдома,

Но я надеюсь, что всё же душа моя Богом ведома,

Просто так, задарма, безо всяких там звёзд и крестов...

 

       И перебегали мне чёрные кошки дорогу,

       Перелетали мне чёрные птицы пространство,

       А я передумал, по-новой, всю жизнь понемногу,

       И перерешил все вопросы — от Бога до пьянства.

 

       Перегибали меня Судьи через колено,

       Переплетали мне окна железные прутья,

       А я перерезал металл, и все клады Вселенной

       Переискал, чтоб найти свой единственный Путь!

 

Я не знаю откуда в моей голове столько слов,

Я не знаю откуда в моей голове столько нот,

Я не знаю откуда,

Я не знаю откуда,

Я не знаю откуда,

Но я знаю зачем...

 

Перебегали мне чёрные кошки дорогу,

Перелетали мне чёрные птицы пространство,

Пересекали мне чёрные рыбы теченье,

Перебегали, перелетали, пересекали...

Да чтобы я жить не устал!

 

2011          

 

вам звонят от Бога

 

Петь мне сегодня – не то, чтобы лень,

А просто мне петь – нечем:                      

Связки вразнос, и лежит на душе

Камень пустых фраз.

 

Лучше, давай в этот праздничный день

Богу поставим свечи,

Вспомним, давай, что два года уже

Небо хранит нас!

 

Клёны расплакались жёлтой листвой –

Вот и промчалось лето.

Я до сих пор безнаказанно твой:

Чьим мне ещё быть?

 

Смету Судьбы замыкает порой

Стоимость пистолета,

Да и у чёрта охотников строй,

Жаждущих влёт сбить.

 

       Вам звонят от Бога –

       Запишите номер!

       Да, погоди немного,

       Я ж ещё не помер.

       Дай мне это царство

       Выпить до конца.

       Эх, жалко нет лекарства

 Супротив свинца!

 

Петь мне сегодня – не то, чтобы лень,

Да просто устал жить я,

А без любви не родишь ни строки,

Сколько не бейся.

 

Что-то всё чаще на кухне моей

Стали гореть листья,

Стали всё чаще тревожить звонки

Из Поднебесья.

 

       Вот опять от Бога

       Колокольный зуммер.

       Да, погоди немного,

       Я ж ещё не умер.

       Знать, для пули-дуры

       Нет ещё Стрельца,

       Как и нет микстуры

       Супротив свинца…

                      Птица вниз – на сушу,

                      Да с перебитой глоткой,

                      А я больную душу

                      Заливаю водкой.

                      Всё по-русски, вроде,

                      Но что ж ты так горька?

                      …А просто нет Володи,

                      И нету Игорька…

 

                  Петь мне сегодня – не то, чтобы лень…

 

1993

                                                                              

Сон в пятницу

 

Ты опять от меня –

прочь,

А я в кабак от тебя –

пить.

Не случилась у нас –

дочь, 

И не хочется мне

жить.

 

Ты меня позовёшь –

боль,

Я тебя позову –

бред. 

Я б исполнил свою

роль,

Но меня без тебя     

нет.

 

Всё заранее знал

Бог,

И не зря мне тебя

дал,

Чтобы я сохранил

вздох,

И со вздохом с колен

встал.

 

Но кричать, больше нет

сил,

И молчать, больше нет

слёз,

И тянуть, больше нет

жил,

И писать, больше нет

грёз…

 

И в душе больше нет

мест,

Хоть и полупустой

зал,

А на сцене горит

Крест:

Всё заранее Бог

знал!

 

Тридцать третий пошёл

год,

Это – первый Судьбы

знак.

Мне бы тоже пробить

лёд,

Но не знаю, увы,

как.

 

Мне бы тоже, сорвав

плоть,

Улететь в тишину

птиц.

И до самой Трубы

вплоть,

Простоять перед Ним

ниц…

 

Всё заранее знал

Бог,

И не дал нам гнезда

свить,

Я бы много чего

смог,

Только как мне теперь

жить?

 

Не случилась у нас

дочь,

Колокольный стоит

звон…

А про слёзы твои

в ночь,

Мне на пятницу был

сон.

1993

 

Париж

 

Пора, пора, пора…

Закончились гастроли.

Париж уже с утра

Прощается дождём.

 

Потом слова, потом…

В последнем кадре роли

Мы молча, под зонтом,

«Рено» у входа ждём.

 

Пора, мой друг, пора…

И нет печальней слова.

Пусть жесты – лишь игра,

Монетку брось в фонтан,

 

Чтобы однажды нам

Сюда вернуться снова,

К своим волшебным снам,

На улицу Лоншан.

 

       Ну не плачь, Париж, не плачь –

       Ностальгия – это чушь.

       Ты ж спаситель и палач

       Заплутавших русских душ.

 

       Я вернусь, чтоб снова песню сложить…

       Мне бы только, вот,

       Високосный год

       Пережить.

 

Пора в Москву, пора

Писать стихотворенья:

Осенняя пора

На чашечках Весов.

 

Домой пора, домой –

В шестое измеренье,

Где властвует иной

Ход мыслей и часов.

 

Где я, рукой Судьбы,

Прописан без прописки,

Где пять минут ходьбы

До церкви на горе.

 

Прощай, Париж, пойми –

Обратный путь – не близкий.

Спасибо, cher ami,

За сказку в октябре!

 

                       Да ну не плачь, Париж, не плачь –

     Ностальгия – это чушь.

     Ты ж спаситель и палач

     Заплутавших русских душ.

 

       Я вернусь сюда ещё – поблажить…

       Мне бы только, вот,

       Високосный год

       Пережить.

 

1995

 

Романс

 

Я Вас почти не знаю,

И будто знаю вечность.

Вы – самая земная

Из всех небесных Муз.

 

И нас соединяет

Лишь странная беспечность,

И только небо знает,

Как хрупок наш союз.

 

Я Вам почти не верю:

Слова – лишь дым и только,

И я в свой дом потерю

Впустить не тороплю.

 

Я Вас почти не знаю,

Но чувствую настолько,

Что Вас, почти не зная,

Я знаю, что люблю! 

 

1998

 

Часики

 

Медленно, медленно часики тикают,

Капля за каплей считая мгновения,

Острыми стрелками в темечко тыкают

Без остановки и без сожаления.

 

   Прячется за заведённой пружиною

   Тот, кем пространство и время отмерено,

   Держит за глотку рукою двужильною,

   Не объявляя финала намеренно...

 

Медленно, медленно...

 

Медленно тикают-такают часики,

Неторопливые времяжеватели,

Горя и Счастья немые участники,

Веры, Надежды, Любви созерцатели.

 

   Сбросить бы к чёртовой матери время, но

   Вон, на запястье моём тоже корчится

   Напоминание: всё своевременно,

   И обязательно Вечностью кончится...

 

       Так уж устроен Мир:

       Снег серебрит виски...

       Время — карета, я в ней — пассажир,

       И молча пью виски.

 

Медленно маятник в небе качается,

Вот, где живёт изначально предательство:

Медленно, медленно время кончается,

Мне отведённое на доказательство

 

   Формулы Веры, где всё относительно,

   И, соответственно, недоказуемо...

   Но, как прекрасна и как упоительна

   Жизнь с окончанием непредсказуемым!

 

Медленно, медленно...

 

Медленно танго танцует над лампою          

Бабочка-ночь с обожжёнными крыльями.

Так просветлённый встаёт перед рампою,

Годы прождав за кулисами пыльными.

 

   Так безрассудно сгорают влюблённые,

   Не понимая, что всё это временно,

   Слепо летят на угли раскалённые

   И растворяются медленно, медленно...

 

       Так уж заведено:

       Снег серебрит виски...

       Молча смотрю кино,

       И пью свои виски.

 

       Так уж заведено:

       Снег серебрит виски...

       Молча смотрю кино (всё равно),

       И пью свои виски

 

   Медленно, медленно, медленно, медленно...                                                                                            

2011

 

Седьмое небо

 

Можно в точности знать, или верить слепо,

Можно это считать вымыслом простым,                                                         

Но, где-то там, наверху, есть Седьмое Небо,

Расположенное сразу над Шестым.

 

Это Небо Господь создал для влюблённых

(Создавать и любить – Божье ремесло),

Чтоб летали под Ним стаи окрылённых

На одной высоте, да крыло в крыло.

 

Впрочем, жизнь – это жизнь… и вы не стали ближе,

Так и не был, увы, найден компромисс:

Кто-то не захотел подниматься выше,

Или, наоборот, опуститься вниз.

 

С «позолоченных» слов слезла позолота,

Каждый сам по себе по Небу летит:

Каждый выбрал свою высоту полёта,

И, вроде Небо одно, а разный сверху вид.

 

И ты однажды поймёшь: ну, как же всё нелепо,

Ты же всю свою жизнь не его ждала…

А он твоё со своим перепутал Небо,

А ты видела всё, и…не прогнала!

 

Не смогла уберечь,

Не смогла отпустить,

Просто, жить без любви не хотела…

Летела на свет,

В любовь, в рассвет…

Знаешь, жить без любви невозможно, лишь…

 

Можно в точности знать, или верить слепо,

Или даже считать вымыслом простым,                                                         

Но, где-то там, наверху, есть Седьмое Небо,

Расположенное сразу над Шестым…                                                                                                       

 

2004

 

Им так хотелось любить

 

    Им так хотелось любить,

    На их Земле невезучей.

    Им так хотелось любить,

    Все беды преодолев.

Им так хотелось…что вот,

Лишь только выдался случай,

Они упали в Любовь,

Друг друга не разглядев.

    Им так хотелось…что вот,

    Когда представился случай,

    Они упали в Любовь,

    Друг друга даже не разглядев.

 

    Но, это – лишь полбеды,

    Любой астролог вам скажет:

    Союз Огня и Воды

    Почти всегда – обречён.

И, сколько им вместе быть,

Лишь только время покажет…

Но…им хотелось любить,

И звёзды тут не при чём.

    А сколько им вместе быть,

    Конечно, время покажет…

    Но, им хотелось любить,

    И звёзды тут совсем не при чём.

 

    При чём, тут только – Любовь!

    Земная и неземная,

    Когда довольно двух слов,

    Или касанья руки…

И двое сходят с ума,

Совсем друг друга не зная…

Любовь приходит сама,

И всякий раз – вопреки.

    А двое сходят с ума,

    Совсем друг друга не зная…

    Любовь приходит сама,

    И всякий раз – всему вопреки.

 

    Приходит из ничего,

    Чтоб каждый мог отогреться,

    Но, что забавней всего –

    Приходит, не уходив:

Поскольку, Бог есть Любовь,                 

Ей просто некуда деться…

Бог всё связал из Любви,

Себя на всех разделив…

    Поскольку, Бог есть Любовь,                 

    Ей просто некуда деться…

    Бог всё связал из Любви,

    Свою Любовь на всех разделив…

 

    Им так хотелось любить,

    Рай в шалаше обустроив,

    Им так хотелось любить,

    Всем звёздам наперекор.

Бог вертит веретено…

А что до наших героев,

Вы не поверите, но…

Вы не поверите, но…

Вы не поверите, но…

У них любовь – до сих пор! 

 

    Ведь им хотелось любить…

        Им так хотелось любить…

            Им так хотелось…                                                                    

 

2006