Виктор
Липатов

* * *

Заткнись и терпи! Человек выбирает лучшее! За него

выбирает инстинкт выживания, выгода суть всего!

Никто не обязан жертвовать ради тебя ничем:

«Если можно жить лучше, то хуже-то жить зачем?»

Не принимай близко к сердцу – люди его разобьют.

Человек выбирает лучшее, выбирает семью, уют

квадратной пещеры, желательно в центре страны,

то есть всё то, к чему – не имеешь отношения ты.

Человек выбирает лучшее. Я – ничего не выбрал! Я

ничего не выбрал! Смятая, серая простыня

олицетворяет идею (если так можно сказать),

что тебя поднимают с пола, чтобы в него – втоптать.

Несмотря ни на что

Переживи стих.

Переживи всех.

Иосиф Бродский

1)

Несмотря ни на что: на обидную тяжесть, судьбу,

на случайность, и козни её – я имею ввиду

обстоятельства, оные мог – игнорировать зря;

невзирая на боль, не глядя в потолок, несмотря

ни на что: вероломство, предательский страх – речь идёт

о таких приземлённых, дружище, вещах как полёт,

когда жалкий, в соплях и слезах, ты запишешь в тетрадь:

оставаясь ни с чем, несмотря ни на что – выживать!

2)

Изнурённый, выносливый, нервный, расскажет о чём

травма мозга (допустим, инсульт); отдавая отчёт

в каждом сделанном шаге, мечте (как прекрасна мечта!),

я стараюсь не сдаться... Заведомо в общих чертах

смелость вяжет, плетёт из хандры и Арагвы браслет

элегантный; из горя – парчу, обращая вослед

неизбежности – взор, сожаления, дуги бровей...

(отвращаю лицо, и – стараюсь не думать – о ней...)

3)

Не гнушаясь, подчас, благородством – дурак дураком! –

в государстве, где принято, мир отложив на потом,

до обеда, к примеру, до завтра (уйдя по делам,

этим самым дела упразднив), мастурбировать – там,

невзирая на цели, на принципы, в данный момент

устаревшие – я, почитатель эпохи, которой уж нет, 

на заре с запрокинутым к небу скуластым лицом

заявлю: я не сдамся живьём. Я – не сдамся – живьём!

4)

Соответственно, должно бороться, брыкаться. Сперва

эту гордую – песню души – облекая в слова,

силлогизмы, догматы такие, чтоб дедушка Блез,

сам Паскаль позавидовать мог бы; без ропота, без

опоздания, в срок, как нарочно, меж страха и лжи,

эту гордую – песню души – слюдяную – сложив,

разминувшись с отчаяньем (значит, мой узок зрачок),

оставаясь ни с чем – выживать – несмотря ни на что!

5)

Оставаясь ни с чем? Не согласен. Всё в наших руках.

Несмотря ни на подлость людскую, которая как

осуждение честности (я бы добавил – уму),

ни на слабость, корысть, рецидивы, и по существу

говоря – возвращается мизер, по сути – точь-в-точь,

ровно столько, заметь, сколько в силах людских превозмочь,

ибо через закат, пробиваясь сквозь немощь и муть,

возвращается то, что мы сами – желаем вернуть.

6)

Приглядись! Среди горя есть остров, затерянный брег.

Он вон там! Приглядись! Я туда уплыву через бред,

через мнения. Общее место? Пусть так, присмотрись –

наша жизнь – только общее место – из пары страниц,

наша смерть – только общее место – из горя и зла,

причинённого близким – покинутым нами, весьма

вероятно поэтому (помнишь тот остров, страну?),

может статься, дружок, я туда – так и не доплыву...

7)

Оставаясь ни с чем, несмотря ни на что – выживать!

Как бы не было плохо, паршиво, какую бы мать

не припомнил (стараясь не вырвать с землёй якоря),

над барьером препон, пресекая нытьё, несмотря,

невзирая, не глядя, – достаточно! – сгорблен, колюч,

запасаясь терпением, рот – закрывая на ключ;

несмотря на слепцов, мизантропов; в коросте плаща,

как нам Бродский Иосиф однажды в стихах завещал –

8)

выживать! Выживать! Не сдержался. Не свыкся. Стихи

есть отточенный нож, прошибающий грудь мастихин

милосердия – с ним нелегко, без него никуда! –

несмотря ни на что: неудачи, промашки – ах да,

не забудем заносчивость, чванство (на них не смотреть!);

нет, не вечер ещё! Нет, не вечер! Неправда! Не сметь

отступать! Дай мне руку! – сквозь круговорот идиом

обещаю тебе: я – не сдамся. Клянусь: мы – дойдём!..

* * *

Ну вот и всё – и след почти  – остыл,

ни лучик солнца, ни улыбка друга,

ни гной обид, ни кладбище могил –

Калуга,

пристанище ущербности, прощай!

Я в поезде, мне снился бред какой-то

навязчивый – бессонницы огниво,

сиречь тут полночь, психике щекотно,

выплёвывая жвачку сгоряча,

я пялюсь в пол, бездумно и сонливо.

Но не совсем бездумно, под расчёт,

смещая мысли по меридиану,

всё тянет затянуть: «А как насчёт…»

Не стану

упорствовать, однако, – смысла ноль,

коль не пророчишь золотые горы;

вокруг одни искатели наживы, –

как в старой сказке: а король-то голый!

Мы умные теперь, прям тот король.

Но рана сердца – медленно – зажила.

И потому, – грошовый лицедей, –

твоё страданье больше неуместно,

тебе, ты прав, не изменить людей,

но место,

как вероятность счастья  ни мала,            

нарушив тем любовный треугольник

«надежды», «веры» и «любви» вестимо,

сменить возможно. Опыт – алкоголик,

жизнь – это муха с крыльями орла

застывшего на всех штандартах Рима.

* * *

О Периандр, эллин,

смелый Коринфа владыка,

чем тебе помешал

Прокл, тиран Эпидавра?

Разве достоин намёк,

вкрадчиво-справедливый,

истины  нёсший свет, –

гнева, когда ты виновен?

Целостно едут, смотри,

сея Аресову славу,

танки, бипланы летят

к Трое, Москве, Карфагену,

в дар принося (Ферекид,

в метемпсихозе уверясь,

тот отрицал подарок)

мир и спокойствие мёртвых…

* * *

От щенячьей радости

до щемящей тоски

всего пара часов

на кровати, обнявшись.

Ты простудилась и

дремала, у меня

затекли мышцы руки,

рефлекторно подёргиваясь,

они ужасали тем,

или скорее даже

возможностью того,

что я не выдержу

и сменю позу,

и тогда

ты вдруг вспорхнёшь,

точно напуганная бабочка,

и скажешь: «пора!»,

и улетишь по делам,

и уедешь в Козельск,

и я больше тебя не увижу…

* * *

Проблемы тождеств. Мышечная память.

Начну с того, что небеса – белы:

крахмал один (и это не исправить!).

Не стоит прыгать выше головы..

Не может быть – столпотворений в рае,

как мифов Греции, как миллионов лье

не может быть!.. А всё-таки бывают –

и мне когда-то стукнет тридцать лет,

и мне когда-то (чем поздней, тем лучше)

придётся вникнуть (хватит! Не вникай!)

в обычный факт: «У бытия есть край».

Я – не бессмертен!.. Я не верю в души!..

Соболезную

1)

– До чего прекрасный – закат! Планета напоминает мне

маленькую, стройную женщину лет двадцати пяти.

Пройдёт ещё каких-то тридцать минут

и обнажённые ноги дня – покроют чёрные джинсы ночи.

Всегда наполовину обнажённая, она снимет чёрный

свитер ночи в момент, когда оденет джинсы.

Прекрасная, в своей эротике, планета!

И зачем мы пытаемся сделать эротику – порнографией?

– Соболезную…

2)

– Отчуждённый вальс. Я танцую в пустом зале под музыку,

которая нравится мне одному. Нет ничего более

приятного, чем к голому, женскому телу прикасаться.

Значит я по-прежнему молодой, значит я по-прежнему старый

и стакан пуст на обе половины – человек с повреждённой психикой;  

товар с повреждённой упаковкой, и куда девать

воспоминания: топонома школы, топонома техникума?

Топономы, топономы, топономы…

– Соболезную…

3)

– За последние несколько лет, из-за своих проблем,

хотя это ни в коей мере меня не оправдывает,

я сильно огрубел… Я не хочу – никуда – уезжать!

Мне не хватает той девочки! Я хочу остаться,

я хочу от неё детей! Я хочу остаться

в нашем вонючем, маленьком городишке 

и растить с ней детей! Наших детей. Наших детей!

Наших, чёрт подери, детей, которых никогда уже не будет…

– Соболезную…

4)

– Смотри-ка! Жидкий (даже очень!) человек дождя

движется к нам. Тучи свинцовы. Аромат запаха

и бесконечный стресс лицемеров на поле

брани с убийственной откровенностью зачерствевшей

навсегда, окончательно, вовсе. Капли напоминают ампулы,

этакая бессмысленная вакцинация влагой:

я возьму себя в руки, и меня сразу схватят за горло.

Долгий-долгий поход по кишечному тракту историй…

– Соболезную…

5)

– Мы встречались с ней изредка и исключительно для того,

как бы отвратительно со стороны такое ни прозвучало,

чтобы потрахаться: дружеский секс, резинки, никаких обязательств.

Если б я выдал ей свои мечты,

то потерял бы её... И потому я молчал. И когда после –

мы лежали рядом, такие потные и такие счастливые,

я жаждал одного: чтобы в следующий раз презерватив порвался!..

– Соболезную…

6)

– Ну чего ты заладил? Соболезную, соболезную…

– Я нашёл тебя в подворотне... Ты лежишь в луже

собственной крови в подворотне... Твои вены перерезаны вдоль…

Послушай… Я вызвал скорую, но, судя по выражению

и цвету твоего лица, осталось не более десяти минут...

Прости… Я не сумею тебе помочь... И скорая не успеет...

Соболезную…

Сократ – Протагору

Знай, потому, что поэзия – губит (неволь-не неволь)

тех, кто её созидает, лелеет, не много стоя,

блудная боль, возвратясь, заменяет фантомную боль.

Я не уверен пока, но любовь, боюсь, – возрастное.

Тёплому слову давно предпочёл я тёплую вещь:

пусть она молчалива, – зато действительно греет.

Долго искавший смерти, я мог положиться весь

только на одеяла... на лампочки... на батареи.

Я тяжёл на подъём, ну а падать мы все мастаки.

Речь находит на строки, как волны: одна за другою.

Долго искавший смерти и чуть не нашедший-таки,

знай, я не подорожал – по-прежнему малого стою.

Самостоятельный житель (дольше, чем просто давно)

гладких, обугленных стенок мышцы, наполненной кровью,

подозреваю о том что – страстное сердце дано

мне, в этом корень всех бед. Рассказы у изголовья

слушая денно и нощно – знай! – суверен и смешон,

строки – приходят на речь, почти, как на гибель герои. 

Что это там впереди? Стикс, может быть Ахерон?

Первое – вряд ли, значит, бесспорно, второе. Второе.