* * *
Жизнь выскоблилась... Комната пуста.
Болтливый дождь завис над крышей дома.
С расстройством сна сдружились поезда,
Несносный гвалт ночного гастронома.
Хрустальной мглой скорбящий купол лба
Располосован... Без – «артподготовки»
Ты пьёшь за тех, кого свела судьба
В стальных отсеках сгинувшей подлодки.
Как Агамемнон – в беспросветный год
Мгновенья жизни подвергая риску –
С брезгливой миной твой норвежский кот
Обходит спиртом пахнущую миску.
Спят Красногорск, Бобруйск, Абаза-Хабль.
Тебе – неймётся... Квохчет грампластинка...
Плывущий в бурю флагманский корабль,
Ты предпочтёшь балладам Хампердинка?!
* * *
В больших, страдальческих глазах –
Дурная сущность мракобеса...
И возродился в сердце страх;
И смрад, закованный в железо,
Над Брахмапутрой, над Днепром,
Над Чёрной речкой и над Нарой
Гремит, как кафедральный гром, –
«Псалмы пропой над жизнью старой».
* * *
Март. Полночь. Не до сна.
Разголосилась нежность –
К возлюбленной. Весна,
Гормоны. Неизбежность
Раскрепощённых чувств,
Примкнувшая к гортани,
Взрыхляет сжатость уст
В честь злой казачки Тани.
Раскормленная страсть –
Сродни хворобе редкой –
Способна лгать и красть,
Взлететь над табуреткой,
Взбодрить, растормошить,
Прогнать сквозь рай и муки.
Мне вновь обрыдло быть
С возлюбленной в разлуке!
* * *
Хлынул дождь... И все ползут
Под крыло тепличных комнат,
Где штурмует смертных блуд,
Где почивших в бозе помнят;
Где с избытком грубых слов,
Тошнотворного дурмана, –
Склонность к тленью поборов –
Жизнь подкармливает пана...
Не припрётся поздний гость,
Хлещет дождь... Не без испуга
В город псом, грызущим кость,
Входит осень-потаскуха.
* * *
В этом доме воздух вязок.
С молодых ногтей здесь чтут
Вычурность восточных сказок,
Площадной, скандальный суд.
Воздух выхолостив в смоге,
Здесь – бахвалясь –лечат плач
Скорбный о бесстрашном Боге
Прокурор, судья, палач.
* * *
Жизнь выстудил иней.
Жизнь выскоблил смог.
В борьбе с пандемией
Октябрь изнемог.
Рассохлись дороги.
Без громких затрат
Свирепствует строгий
Чумной маскарад.
Хлеб дарницкий, брага,
Кладбищенский ор...
Братва (не без страха)
Штурмует – простор,
Стервозность вокзала,
Прозрачность стекла...
Восторжествовала
Бессрочная мгла.
* * *
Ночь, над прозрачностью стекла
Возвысившись, пренебрегла
Настройкой чувств и кормит с рук
Тональность распрей и разлук.
Ночь раскапризничалась... Что ж –
Враждебным скепсисом не трожь
Фокстрот подследственной любви...
Мы расплескались?!. C;est La vie.
* * *
Страстью пахнет резеда.
Дар тиранит сквернослова:
«Бледен лоб и грудь седа,
Селезёнка не здорова.
Хриплым криком: “Помоги”
Сердце кроткое не рви ты:
Сдохнут страшные враги –
Фигуранты царской свиты.
В плоть вольётся Хванчкара.
Мозг откажется злословить.
Зрелость скорчилась... Пора
Старость забритоголовить».
* * *
Ты привлекательна. Твоя
Раскрепощённая походка
Вгоняет в зверство бунтаря,
Воспламеняет одногодка.
Не без достаточных причин
Ты в кабаке, на ипподроме
Разбередив сердца мужчин –
Напоминаешь Шнайдер Роми.
Расставшись с верой в чудеса,
Ты отдалась простолюдину...
И смотрит жизнь в твои глаза,
Как Робеспьер на гильотину.
* * *
Сумрак выхолощен смогом.
В джунглях теплится едва
Жизнь, подброшенная Богом
Безрассудному. Листва
О загробных сказках шепчет.
Всё ж – волхвам наперекор –
Задержись в оглоблях. Крепче
Камня стань. Как Христофор,
Как кремлёвские страдальцы,
Сбросив с плеч вязанку дров,
Возложи на струны пальцы...
С Новым годом! Будь здоров!
* * *
Понедельник. Море. Шторм.
К волнорезам жмутся волны.
Дни, Грызущий комбикорм,
Быстротечны, лживы, вздорны,
Как взволнованный рассказ
Бодрой, взбалмошной красотки...
Скольких женщин ты не спас
От страданий, дрязг, от водки?!.
Сколько жертв в бескровный год
Разместил под микроскопом?!.
Оглашенный, кто ж пойдёт
За твоим роскошным гробом?!
© Виктор Хатеновский, 1985–2022.
© 45-я параллель, 2022.