Вероника
Тушнова

Раскаяние

Я не люблю себя такой, 
не нравлюсь я себе, не нравлюсь! 
Я потеряла свой покой, 
с обидою никак не справлюсь. 
  
Я не плыву,— иду ко дну, 
на три шага вперед не вижу, 
себя виню, тебя кляну, 
бунтую, плачу, ненавижу... 
  
Опамятуйся, просветлей, 
душа! Вернись, былое зренье! 
Земля, пошли мне исцеленье, 
влей в темное мое смятенье 
спокойствие твоих полей! 
  
Дни белизны... чистейший свет... 
живые искры снежной пыли... 
«Не говори с тоской — их нет, 
но с благодарностию — были».1 
  
Все было — пар над полыньей, 
молчанье мельницы пустынной, 
пересеченные лыжней 
поляны ровности простынной, 
  
и бора запах смоляной, 
и как в песцовых шубах сучья, 
и наводненное луной 
полночной горницы беззвучье... 
  
У всех бывает тяжкий час, 
на злые мелочи разъятый. 
Прости меня на этот раз, 
и на другой, и на десятый,— 
  
ты мне такое счастье дал, 
его не вычтешь и не сложишь, 
и сколько б ты ни отнимал, 
ты ничего отнять не сможешь. 
  
Не слушай, что я говорю, 
ревнуя, мучаясь, горюя... 
Благодарю! Благодарю! 
Вовек 
не отблагодарю я!