Вера
Полозкова

Детское

Я могу быть грубой – и неземной, 
Чтобы дни – горячечны, ночи – кратки; 
Чтобы провоцировать беспорядки; 
Я умею в салки, слова и прятки, 
Только ты не хочешь играть со мной. 
 
Я могу за Стражу и Короля, 
За Осла, Разбойницу, Трубадура, – 
Но сижу и губы грызу, как дура, 
И из слёзных желёз – литература, 
А в раскрасках – выжженная земля. 
 
Не губи: в каком-нибудь ноябре 
Я ещё смогу тебе пригодиться – 
И живой, и мёртвой, как та водица – 
Только ты не хочешь со мной водиться; 
Без тебя не радостно во дворе. 
 
Я могу тихонько спуститься с крыш, 
Как лукавый, добрый Оле-Лукойе; 
Как же мне оставить тебя в покое, 
Если без меня ты совсем не спишь? 
(Фрёкен Бок вздохнет во сне: «Что 
     такое? 
Ты хорошим мужем ей стал, Малыш»). 
 
Я могу смириться и ждать, как Лис – 
И зевать, и красный, как перец чили 
Язычок вытягивать; не учили 
Отвечать за тех, кого приручили? 
Да, ты прав: мы сами не береглись. 
 
Я ведь интересней несметных орд 
Всех твоих игрушек; ты мной раскокал 
Столько ваз, витрин и оконных стёкол! 
 
Ты ведь мне один Финист Ясный Сокол. 
Или Финист Ясный Аэропорт. 
 
Я найду, добуду – назначат казнь, 
А я вывернусь, и сбегу, да и обвенчаюсь 
С царской дочкой, а царь мне со своего 
     плеча даст… 
 
Лишь бы билась внутри, как пульс, 
     нутряная чьятость. 
Долгожданная, оглушительная 
     твоязнь. 
 
Я бы стала непобедимая, словно рать 
Грозных роботов, даже тех, что в 
     приставке Денди. 
Мы летали бы над землей – Питер Пэн и 
     Венди. 
 
Только ты, дурачок, не хочешь со мной 
     играть.