Василий Костромин

Василий Костромин

Четвёртое измерение № 15 (291) от 21 мая 2014 года

В завтрашнем дожде не счесть каратов

 

* * *

 

Только щебень под ногами,

Словно всё – непоправимо.

Небеса – бездонный камень

Одинокого камина.

 

У огня – холодный воздух.

На заре распластан ельник.

Может быть еще не поздно

Пеплом стать

– и колыбелью?

 

* * *

 

Одинокого дыма кочевье –

Между гор передернут затвор.

Снова в небо уносят деревья

О судьбе ледяной разговор.

 

Жесткокрылые дикие маки,

Марьин корень, воздушный чабрец,

Чья-то кровь на клинке, словно накипь…

Разгулялись и мать, и отец.

 

* * *

 

Сорок лет проматывал наследство,

Спит душа, и сердце просит сна –

Полыхнёт, невиданная с детства,

Яркая таёжная весна.

 

Отрешённый от забот капелью,

Варежки бросаю на пенёк.

Матери небесной рукоделье

Синевой наполнило денёк.

 

Нож, топор, тяжёлая двустволка –

Вот и вся охотника семья…

Запоёт у загнанного волка

Гибнущее сердце соловья.

 

* * *

 

Золотой мне сунула богиня

Рубль, из обращения изъятый.

По отрогам Сихоте-Алиня

Шёл к вершинам год пятидесятый.

 

Я, героем книги без названья,

Ждал, окоченевши на морозе,

Пения, труда и рисованья

На заводах, в шахтах и в колхозе.

 

Пусть-ка наудачу вседержитель

Приумножит в царствах запредельных

Духоту подземных общежитий,

Сквозняки обугленных котельных.

 

Золото тюками, как солома.

Рыцарская шпага кавалера.

Эвенкия. Сбор металлолома.

Одинокий галстук пионера.

 

На примере Франсуа Вийона

Совмещаю в уходящих странах

Ловлю иностранного шпиона

С праздничною свалкой в ресторанах.

 

80-е годы

 

* * *

 

Тот свет – суров и этот свет – суров,

Они к всему, что есть, жестоки оба.

С земли исчезла Старая Анзёба –

Деревня из пятнадцати дворов.

 

Подводные долины Ангары –

Поля, заимки, сёла и елани…

И расколовший камень насмерть ранен

Глубинной частью взорванной горы.

 

* * *

 

Разлетелись листья, словно дети.

В завтрашнем дожде не счесть каратов.

По стволам ружья гуляет ветер.

Годы – волчьи шкуры на оградах.

 

Дни – забытый запах каравая.

Жизнь – тоска осенняя по вёснам.

Ночь – уход со службы в звон трамвая.

Словно край земли под небом звёздным.

 

* * *

 

Перед тобой – дорога,

Перед дорогой – ты.

Льда под ногами много,

А подо льдом – воды.

 

Родина – смерть солдату,

Памятник – генералу.

Жители, как когда-то,

Молятся минералу.

 

Если душа – бездомна,

И нет для людей коней.

В небе пылает домна,

И ты не хозяин ей.

 

Сам я себе не верю –

Где же родимый дом?

Небо кончается дверью,

А начиналось – окном.

 

* * *

 

Здесь ты станешь камешком в реке,

А полюбишь – будет горло в кулаке.

Станут Кичиги – созвездьем Орион,

Будут ичиги похожи на ворон.

 

* * *

 

Великолепен этот день:

За путешествием – твердыня.

Душа, отбрасывая тень,

Становится собой отныне.

 

Передо мною – снега даль

И неба северного просинь.

Прости, библейская эмаль,

Твоё железо в сердце носим.

 

* * *

 

Кошева злыми цаплями

Ныне судьи просты

Души капли над каплями

Огонёк бересты

 

Миру в облике воина

Громом сломана бровь

Высшей меры достойна

Кость, хранящая кровь.

 

* * *

 

Дикий лук – сосна,

Солнце – тетива.

Кто-то умер вдруг,

Кто-то жив едва.

 

Зов земных дорог

Выщерблен огнём.

Выруби порог,

Что остаться в нём.

 

* * *

 

Звук шагов по коридору

Затихал и непонятно,

Что хотел сказать прошедший,

Раздвигая взглядом стены.

Может, смахивал рукою

Номера дверных табличек,

А молчание спешило

Каждый раз ему навстречу

И – с безумною улыбкой –

Возвращало все на место.

 

* * *

 

Как зверь, теряющий берлогу

Встречаю солнце каждый день.

В созвездьях – пепел деревень.

В подъезде – крошево порога.

Над толщей каменной воды

Шумят реликтовые рощи…

О времени, где люди проще,

Расскажут листья лебеды.

 

* * *

 

Я во сне увидел праздник.

Холод сердца ненадолго:

Вдруг – собаку угораздит

Превратиться в волка?

 

…Ружья, лодки – нет покоя,

На земле и в небе тесно.

Над тунгусскою тайгою

Вспомнили Николу Тесла.

 

* * *

 

Я отрёкся от себя.

Счастье крепости воздвигло.

Быдло порождает быдло

В трубы медные трубя.

 

Холодно среди людей,

Радуга – душа тумана.

Будущее – у обмана,

С известью – и без затей.

 

* * *

 

Царь-ветер: сердце перед снегом.

Края пустынны и странны.

И, заворожённые небом,

Зима и осень – без весны.

 

Столицам некуда деваться,

Когда деревья бьют поклон…

В квадрате ледяного плаца

Пыль мечется со всех сторон.

 

* * *

 

От гальки рек, бегущих вдаль,

До искр, летящих к звёздам,

Тропинку превращает в сталь

Мир, что когда-то создан.

 

За осенью зима пришла,

Весна вернула лето.

Береста душу обожгла,

А пальцы – сигарета.

 

* * *

 

Сытый голод, камень босой,

Дверь железная, сноп соломы…

Будто холод жалит осой,

Вервь над бездною у излома.

 

Снова истиною в огне

Все становится как когда-то.

А в колодезном первом дне

И в последнем таятся даты.

 

* * *

 

Оттого что я во гневе не был,

С вороном соперничает голубь.

Пусть река, глядящая на небо,

Кружится как лист,

Попавший в прорубь.

Ветры знают, что не скоро лето

Под луной сто тысяча седьмою.

Глубина обычного рассвета

Дверь соединяет со стеною.

 

* * *

 

Низкий берег – вода высока.

Холодны в той воде облака.

Им не нужен ни дом, ни очаг.

Словно рыбы в сплетеньях корчаг

Бьют они снеговыми хвостами.

Я прощаюсь с родными местами.

Нету жизни на этой земле,

В каждом доме как флаг на скале

Зеркала, зеркала, зеркала…

Всё уносят по глади стола.

Через тысячи лет я найду

Неуютную злую звезду.

На огне почернел котелок:

Как ты жил это время, милок?

Что ты думал, пока говорил,

Когда кашу голодным варил?

Я не думал. Вода высока.

Холодны в той воде облака.