* * *
Богемные тусовки не по мне,
Пора отдать их девочкам в забаву.
В шампанском фрукты, истина в вине…
Кто служит слову, не торопит славу.
Что б не принёс мне мусорный прилив,
Каким бы не отдал ветрам в угоду,
Но я спокоен, стоек и глумлив,
Как человек, что в картах несчастлив,
Но всё равно тасующий колоду.
* * *
Потёрт, но не потерян
Иду путём своим,
Пока в себе уверен,
А дальше – поглядим.
Тащу с собою сумку
Стихов, а из-за туч
Мне золотую рюмку
Протягивает луч.
* * *
Что мне жизни злая суета,
Ведь в стакане водочка осталась,
Жизнь проходит и, увы, не та,
О которой в юности мечталось.
Не почётный гражданин кулис,
И не тот, о ком грустит планета.
Я всего лишь джойсовский Улисс,
Что пропал в просторах Интернета.
* * *
Стихиханьки-стихахоньки,
Стихиатрия, в общем.
Ещё нам не пора коньки
Откинуть, мы не ропщем.
Как жить нам? Как получится,
Струею из брандспойта.
Душа моя – попутчица
До станции такой-то.
* * *
Есть ли у компьютера душа?
Я не знаю, ведь и в человеке
С этим всё не просто, чуть дыша,
Ищут утешение в аптеке.
Впрочем, я открою вам секрет:
У Харона кончилась работа,
Души улетают на тот свет
Через виртуальные ворота.
Новый Фауст
Погода заслуживала матерного эпитета,
А больше ничего не заслуживала.
Сидели бы лучше дома, и зачем вам, простите, та
Встреча, что толку дергать за уши вола?
Вам предложили сделку, сказали: «Не прогадаете».
Звонок: «Продаёте души?» – спрашивают.
У вас бизнес – душевые кабинки, пусть в трамвае те
Отказываются, чай подкрашивают.
Мчится мерс по дороге, что ж, вы прилично заехали.
Слепая вьюга ваша свидетельница.
Впереди лишь тьма, тупик, обрыв, другая помеха ли…
Уж под завязку забита пепельница.
* * *
Не зарекайся от зимы
И тьмы, ведь обязательно
Они придут сюда, а мы,
Мы трудимся старательно.
А жизнь, которая одна
Просвистана, проспорена,
Как будто книжная княжна
В объятиях Печорина.
* * *
В стихах должна быть своя энергетика
И плюс виртуозное плетенье словес.
Стихи – не слабенький чай из пакетика,
А чашечка кофе с молоком или без.
* * *
Пистолет одиночества
Не придуман Лепажем.
Ты в «Сто лет одиночества»
Вряд ли б был персонажем.
Все очки в тире выбиты
Не тобой. Ради бога!
Ну а, может, и был бы ты,
Персонажей ведь много.
* * *
Летняя лень расплавленных площадей. Воду
Пьёшь много, не то чтобы тянет на природу,
Просто хочется укрыться где-то в тенёчке,
Чтобы уж эти строчки довести до точки.
Так чего же торчать на пространстве открытом?
Лишь городские голуби и воробьи там
Подбирают с асфальта какие-то крохи,
Что остались от более сытой эпохи.
* * *
«Живой журнал», живое пиво, –
На фоне этого тебе
Быть мёртвым как-то некрасиво,
Неловко как-то при ходьбе.
Нельзя быть мёртвым или мёртвой,
Поскольку что-то здесь не так.
Живее всех живых сквозняк,
Легко влетающий во двор твой.
* * *
Борис Рыжий – гениальный поэт-самоубийца.
Профессорский сын, заболевший блатной романтикой,
Кому сейчас поёшь ты песни и чьи видишь лица
И кто из корешей кричит тебе: «Вот наган, тикай!»
Я не знал тебя лично, но помню стихотворения...
Всё же не каждый мертвец дорастает до гения.
* * *
Раз нечего сказать ни греку, ни варягу,
То лучше помолчать, не разводить бодягу,
А коль зудит внутри, и говорить охота,
Тогда уж говори, чтоб у других зевота
Не появилась вдруг, такие вот расклады.
Тебе поверят, друг, когда сгоришь дотла ты.
Всё чертит знак «зеро» на полотне тумана
Бессонное перо в ладони уркагана.
* * *
Весёлые сквернословы,
Живущие в этом городе,
Всегда поддержать готовы
Озябших на зимнем холоде
Совсем уж синих сограждан.
А ты рифмуй анекдотики
Для всяческой периодики.
На то тебе карандаш дан,
Чтоб ты им писал в блокнотике.
* * *
Для пиара нужны пиастры
И наглость Коровьева,
А мы бедны, но кто ж подаст ры-
Балову улов его.
Балов – фамилия такая
Какого-то лирика…
Стонем, от жары умирая,
А где-то вдали река.
* * *
Поэт в России больше Че
Без автомата на плече,
Но шумный, звонкий.
Он одинок (и в этом суть),
Как та единственная грудь
У амазонки.
Он что-то хочет вам сказать,
Но слышится лишь: «Мать, мать, мать!»
Как будто эхо
В ответ поручику орёт.
Такой вот, знаешь, анекдот.
Жаль, не до смеха.
* * *
Твой скелет найдут лет через сто в кустах
И тебя назовут чемпионом мира по пряткам,
Скажут потом, что жил такой вертопрах,
Свои стишки доверял компьютеру и тетрадкам,
Плакал над собственной судьбой, будто бы Ярославна,
Но перечитывать его тексты порой забавно.
© Валерий Сурненко, 2010-2015.
© 45 параллель, 2015.