Валерий Скобло

Валерий Скобло

Четвёртое измерение № 2 (422) от 11 января 2018 года

Всего лишь слабый очевидец

* * *

 

Мысль постричься наголо возникла

Как-то чисто так... сама собой...

Это, разумеется, из цикла:

К старости бывает... с головой.

 

Парикмахерша, поняв меня буквально,

(Вроде бы, не вовсе инвалид)

Молвила: «Зачем так радикально?

Каторжный какой-то будет вид».

 

Пусть стрижёт, как хочет... Вот дурёха.

Мне продать пыталась чудо-крем.

Плохо мне... ну, в общем, очень плохо...

Так что жить не хочется совсем.

 

В этой ситуации – чем хуже...

Типа: да одним огнём гори!..

Пусть же соответствует снаружи

Облик состоянию внутри.

 

...Что-то щебетала про шампуни,

Вот она – святая простота!

Вышел я, пострижен, как Джордж Клуни.

...Так и не исполнилась мечта.

 

* * *

 

Как много друзей,

 точно знающих, как мне одеться,

Порядок какой

 завести на столе у себя...

От этих людей

 никуда мне не скрыться, не деться –

Советы дают,

 по-библейски меня возлюбя.

 

Спасибо вам всем...

 Я, песчинка убогая быта,

Вослед вам пойду,

 не страшась ни хулы, ни молвы...

Скажите сперва,

 что за цель в этом мире сокрыта –

И вам поклянусь:

 я оденусь, как скажете вы.

 

Из цикла «Объявления»

 

Ищу нормального мужика.

Люблю пожрать и выпить пивка,

Вследствие этого – не худышка,

Но всё на месте... и без излишка.

Неряха и стерва... временами,

Но это сугубо между нами.

Ещё принимаю один упрёк:

Готовка и кухня – не мой конёк,

Но это тоже – так... между прочим,

Буду стараться... и даже очень.

По всем гороскопам – свинья и рак...

Часто иду в магазин... просто так.

Пусть в кошельке у меня только «медь» –

Не за покупками – а... поглазеть.

Я бережлива – много не трачу.

Роман читаю – бывает, плачу,

Но принца не жду на белом коне,

А счастья, конечно, хочется мне.

Мало претензий в смысле постели –

Не всё выходит, как мы хотели.

Но ребёнка точно... пусть одного –

Разве вдвоём не поднимем его?

А, в общем, девчонку или мальца

Сумею вырастить и без отца.

...Мне кажется, просьба моя легка:

Найти обычного мужика.

 

* * *

 

Там понятно: герои Шекспира

Колют... режут... разят наповал...

И придушат средь брачного пира –

Все ж дворяне, чтоб ты понимал.

 

Кровь у них по наследству кипуча,

И потом не белеют как мел.

Ну, и трупов под занавес куча.

Так уж издавна... бог повелел.

 

Но гляди: в девятнадцатом веке

Эта страстность проникла в народ.

Итальянцы, французы и греки:

Кровь пустить – словно съесть бутерброд.

 

Мысль не глубже всех прочих на свете –

Из «Паяцев» и прочих «Кармен».

Залетел даже в оперы эти

Грозный ветер больших перемен.

 

То паяц над разбитой любовью,

То сержант (типчик тот... не в укор)...

Дело кончится пролитой кровью,

Что б ни пели они до тех пор.

 

Меркнет свет над пустеющей залой,

Вышли зрители... Нервно курю...

...И большая кровища за малой...

Или глупости я говорю?

 

* * *

 

Узор обоев, если смотришь долго...

На первый взгляд – пустяк и ерунда.

Но в чём-то он похож на чувство долга:

Бог знает, заведёт тебя куда.

 

Жить надо проще, не рассматривать под вечер

Какие-то картинки на стене.

Ты знаешь сам: чреваты эти встречи

С другой реальностью... но в жизни, не во сне.

 

А в параллельном мире этом оправданий

Не слушают... и судят по делам.

Им дела нет до вздохов и рыданий

Моих и чьих-то... Ну, а вам?.. а вам?..

 

* * *

 

Упаси меня, Боже,

В стихах от налёта трагизма...

Та, что дышит в затылок,

Упряма она и капризна.

 

Ей нащупать бы только

Хоть малую щель в обороне...

Не пытаюсь вглядеться:

Что может почудиться, кроме

 

Влажной тени, скользящей

По следу неточного слова.

Подогнать их друг к другу

Пытаюсь я снова и снова.

 

Осторожным движеньем

Сбиваю их в гибкую стаю...

Но чуть ближе, чуть дальше –

А Муза ли, Смерть ли – не знаю.

 

Кинотеатры из детства:

Волшебный, таинственный ящик

С лентой прожитой жизни,

Теперешней и предстоящей,

 

Предстаеёт предо мною

В своей красоте безупречной,

Намекая на вечность...

А жизнь не желает быть вечной.

 

* * *

 

Осень – и в пустыне тоже осень.

Вихрь песчаный... кровь стучит в висках.

Не найдут они тебя, Иосиф,

В этом рву, затерянном в песках.

 

Ищут ли, сюда во гневе бросив?

Ты о них пока что позабудь...

Лишь бы Бог узрел тебя, Иосиф,

Всё и утрясется как-нибудь.

 

Красота – не лучшая подмога.

Быть любимым – худший вариант.

С братьями расходится дорога,

Путь их ясен: скот и провиант.

 

А твоя – туда, где пирамиды...

Сфинксы берегут покой дворцов...

Впрочем, что тебе все эти виды?

Крепче пирамид – завет отцов.

 

Погибай во рву... Прощай, сновидец.

И восстань в темнице ото сна.

Я – всего лишь слабый очевидец,

Как и ты, прошёл путём зерна.

 

Эти карты с детства мне знакомы.

Господи, и что я там искал?..

Я листал роскошные альбомы

С видами равнин и диких скал.

 

Знал я, где Синай и Палестина,

Представлял, где были рай и ад...

Ведал, где Хевронская долина,

Где Сихем, Дофан и Галаад.

 

Сны какие вижу, боже правый!

Кто же я: провидец или псих?

Напоён их сладкою отравой...

Никому нельзя доверить их.

 

Я молчу – не обвинишь в обмане,

Пью ночной таинственный отвар.

Кто я там у Господа в кармане,

Знать бы: виночерпий?.. хлебодар?..

 

Мне известна злая власть закона –

Знак подаст, оковами звеня...

Милости и кары фараона

Да минуют, Господи, меня!

 

* * *

 

Если честно – все мы понаехали,

И не местные все мы... отнюдь.

Хвастаясь культурой и успехами,

Ты об этом факте не забудь.

 

Мы людей служивых так повывели,

Что от них и малый след простыл.

Не найдешь ни памяти, ни имени,

Даже и следа от их могил.

 

Но и тех чухонцев в зад коленками:

Прочь, убогие... Пред волей царской – ниц!

Я, пожалуй, обожду с оценками,

Не был я строителем столиц.

 

Впрочем, тех, кто этот город выстроил,

Здесь в болотах косточки гниют.

В каменных дворцах холодных исстари –

Что угодно, только не уют.

 

Даже разночинное сословие

Вымели железною метлой,

Ни к чему укоры и злословие:

Век двадцатый всё покрыл золой.

 

Шумною толпою наши прадеды

Прибыли сюда из деревень.

Может, и не меньше прежних праведны,

Но для города они – мелькнувший день.

 

Здесь течёт с начала мироздания

Невская свинцовая вода.

Сверху смотрят и дворцы, и здания

Вниз – на понаехавших сюда.

 

* * *

 

...Твою погибель, смерть детей

С жестокой радостию вижу...

1817

 

Я люблю смотреть, как умирают дети...

1913

 

В 18 или 20 лет, конечно,

Вряд ли точно выверишь слова.

Нет возмездия, и жизнь продлится вечно...

Не болит об этом голова.

 

О расплате даже крошечные мысли

В эти годы разум не гнетут.

Если есть, то где-то с краешка повисли:

Не сейчас... не с нами... и не тут.

 

В этом возрасте – и, слава богу, право,

Осторожность глупая чужда.

Нет семьи, детей по лавкам не орава,

Жизнь прекрасна, далека беда.

 

Разве видишь ты себя, мой друг, во прахе

Из-за пустякового словца?

Даже мыслей нет совсем о божьем страхе

Лет за 19 до конца.

 

* * *

 

Я вовек бы не видел тебя.

Я знаком был с другою... другою,

Что, не глядя, пошла бы за мною,

Жизнь свою и мою загубя.

 

Разве думал, что станешь такой?

Та не трусила грозного гула,

Та из пенного моря шагнула

И призывно взмахнула рукой.

 

Я сейчас и пошёл бы за той,

Не сказавшей с трагической ноткой:

Это – мы, это небо с решёткой,

Вот и думай, здесь выбор простой.

 

А, бывает, споткнусь на бегу,

Полоснёт, точно вспышка тугая,

И где ты, и где эта... другая,

Я уже различить не могу.

 

* * *

 

В Библии о рае и об аде,

Как ни странно, очень мало слов.

Мысль о наказанье и награде

Не терзала древних мудрецов.

 

Мало справедливость занимала?

Нет, наоборот оно как раз!

Как они Молоха и Ваала

Обличали... Аж до искр из глаз.

 

Дело всё же, видимо, не в этом,

Может, не хотели так...  сплеча.

Надо мудрецом быть и... поэтом,

Чтобы не судить нас сгоряча.

 

Обошлись без выводов поспешных,

Отрешась от нам привычных грёз:

Нет ни шибко праведных, ни грешных

В этой вечной колыбели слёз.

 

* * *

 

Магию и белую, и чёрную

Я, известно где, видал и в чём...

Не люблю я мишуру кручёную,

Смысл в которой высший заключён.

 

Всё одно – проказник ли, проказница,

Глупый князь ли, жулик ли плебей,

Ловкость рук, внушенье – мне без разницы...

Ну, не интересно – хоть убей.

 

А уж эти... предсказатели... астрологи

И, тем более, скучны мне и чужды:

Ближних дней своих я вижу всполохи,

Ну, а дальнее мне вовсе без нужды.

 

Но и я таю мечту заветную,

Я иною тайной увлечён:

Магию другую... разноцветную...

Я вам не открою нипочём.

 

* * *

 

Думаешь, я отличить не смогу,

Станешь ты камнем, цветком ли, пушинкой?

Даже шагнув за тобой сквозь пургу,

Я угадаю – какою снежинкой...

 

Зренья лишившись и слуха, и рук,

Я догадаюсь – мне много не надо:

Стала какою из сотни подруг

В зелени нашего летнего сада.

 

Думаешь, я не смогу за тобой?

Это, поверь мне, легчайшая малость...

Всё лишь затем, чтоб страданье и боль

И за чертою не прекращалось.

 

* * *

 

Отвлекать... уводить от других

Можно только к себе привлекая

Взгляд её...

                    «Чем тебе не жених?

Посмотри на меня, дорогая...»

 

Этих глаз немигающий взор

(Вряд ли встретишь такие в природе)

Пару раз я встречал до сих пор,

И сумел его выдержать, вроде.

 

«Разве я для тебя не хорош?

Говорлив... руки-ноги на месте.

Как угодно меня уничтожь –

Я не ставлю условий невесте.

 

Не смотри только в сторону ту –

Что за разница: тот или эта?

Унесись вслед за мною в мечту,

Справим свадьбу с тобой до рассвета».

 

Ну, а ты – прочь отсюда!.. беги!..

Спрячь себя... Уходи без оглядки.

Пусть воздушными будут шаги –

Вспомни салочки... детские прятки...

 

Ты потом нарыдаешься всласть,

Вспоминая мой взгляд на прощанье,

И как та на меня отвлеклась

В белоснежном своём одеянье.

 

* * *

 

Есть путь у зла, он прям и широк,

Он раньше других возник.

А у добра много троп и дорог,

И все, как одна, в тупик.

 

Идти столбовою дорогой не в лом,

Не стоит большого труда.

Рядом с дышащим жарко злом –

Оно не предаст никогда.

 

Тягаться узеньким тропкам добра

С трассою зла? – Да брось...

...Извилистым...

      гибким, как плоть ствола...

Бегущим и вкривь, и вкось.

 

* * *

 

Не стихи мне дороги, не строчки,

Не «спасибо» чахлое за них...

Написал – и выкинул листочки,

Те, что принимали этот стих.

 

Напечатал – и смахнул с дисплея.

Голова не этим занята:

Жизнь начать, о старой не жалея,

С чистого, как говорят, листа.

 

Это всё, конечно, иллюзорно.

В общем, я всегда об этом знал.

Но мечтать об этом не зазорно,

Изредка... хотя бы раз в квартал.

 

Громкую... звенящую... лихую...

Светлую, подобную лучу.

Если призадуматься, какую

Выбрал бы – я лучше промолчу.

 

Тихую... без жгучих откровений,

Жаркую... подобную огню.

Я подумал несколько мгновений

И скажу, пожалуй, что ценю:

 

Тот порыв, наперекор всем спорам,

Уносящий душу в синеву

Ровно на мгновение... в котором,

Может быть, я только и живу.

 

* * *

 

Вспоминаю детство: стойкий запах дуста,

Примусы, лохани – и довольны все.

Рухнула легенда: аисты... капуста...

Сорваны покровы – мир во всей красе.

 

Ссоры, двор-колодец не казались адом.

Правило простое: сдачи дать врагу.

Злая коммуналка, шесть соседей рядом...

Кто открыл мне правду, вспомнить не могу.

 

Принесла картошку мать из магазина,

«Повезло еврейке...» Характерный штрих.

...Может, дядя Саша?.. Может, тётя Зина?..

Скоро все узнаю – скоро встречу их.

 

А врачи-убийцы, белые халаты –

Всё это сгустилось ближе к январю.

Я тогда и понял: все мы виноваты...

Не узнать всей правды – точно говорю.