Ключи
1966 год. Зарафшан (Узбекистан).
Исправительная колония № 6442.
Сначала о себе. Зовут меня Аброл Саттаров. В 1966 году я работал председателем наблюдательной комиссии по защите прав заключённых в колонии 6442. И хочу рассказать о случае, который буквально потряс меня. Вольно или невольно я всю свою оставшуюся жизнь сверяю свои действия с тем поступком, свидетелем, и, если хотите, участником которого я оказался.
Как-то раз ранним утром в окно моей квартиры, а я жил на первом этаже, постучали. Выглянул, смотрю, стоит начальник колонии, полковник Лукинов Иван Михайлович, а на нём лица нет, шинель мешком висит, фуражка на бок съехала и весь мрачный, подавленный. Я перепугался, значит, что-то случилось, тут же открыл дверь, впустил его. У меня большая прихожая была, она мне при надобности гостиной служила. Михайлыч, как мы его звали, вошёл, но не сел в кресло-качалку, которую очень любил, а прошёл мимо и взгромоздился на большую табуретку. Когда у меня собирались по праздникам, то, едва войдя, он свою фуражку на кресло закидывал, тем самым заявлял свои права на это кресло, и только затем начинал скидывать сапоги и раздеваться.
– Тут вот какое дело, – начал мямлить он, – я только с поезда – и сразу к тебе…
Он замолчал и стал шинель расстёгивать, руки у него трясутся, никак не может последнюю пуговицу отстегнуть. Я подошёл к нему, помог расстегнуть и освободиться от шинели. Повесил её на гвоздик у двери и обратился к нему.
– Успокойся, Михайлыч, что у тебя там? Что стряслось?
– Ключи я в дороге потерял или… украли, кто его знает.
Он низко опустил голову.
– Ну не беда, Михайлыч. Всего-то делов! – попытался я его успокоить.
– Так в той связке ключи от большого сейфа были. А вторые ключи в самом сейфе находятся…
– Михайлыч, в банке же есть люди, позвоним, приедут, разберутся.
Полковник усмехнулся:
– Если там узнают, – он указательным пальцем ткнул в потолок, – то меня переведут куда-нибудь на задворки завхозом или ещё кем похуже, и звёздочку одну долой, а мне до пенсии рукой подать.
– Но выход-то должен быть, – пожал я плечами и выжидательно посмотрел на него.
– В лагере наверняка есть медвежатники (речь идёт о заключённых, которые на свободе занимались взломом сейфов), только не сознаются. Ты вроде как на короткой ноге со многими, поговорил бы. Я бы тому и характеристику… и по-многому помог бы. Ты знаешь меня.
– Нет проблем, Михайлыч, тебя уважают. Сегодня же решим, успокойся. А пока чаю попьём.
– Спасибо, домой поеду, часок хоть посплю. – Полковник тяжело встал и медленно пошёл к выходу, набросил на плечо шинель. – Аброл, ну так я рассчитываю на тебя. Офицеры не должны знать… а мне больше и не к кому…
Я приобнял Михайлыча:
– Сегодня же решим, я уже знаю к кому и как, к обеду ключи у тебя в кармане будут, в смысле сейф будет открыт.
Михайлыч усилием воли выдавил из себя улыбку и прикрыл за собой дверь. Утром полковника на построении не было. «Видимо, успокоился и крепко заснул», – подумал я с облегчением, и как только закончилась сверка и распределение заключённых, обратился к дежурному лейтенанту Скворцову:
– Заключённого Синякина пришли ко мне в кабинет.
Не успел я вернуться в управление, как вижу, Синякин уже в дверях топчется. Открыл дверь, впустил его. Тот, повременив, пока я сяду, уселся в ближайшее кресло и, заметив на моём лице улыбку, осмелел, перекинул ногу на ногу и замер в ожидании.
– Синякин, я знаю, ты уважаешь Лукинова. У меня есть такая информация.
– Он самый порядочный, дело, конечно, своё делает, но держит себя в рамках. Мы уважаем его, – закивал головой Синякин.
– Надо ему помочь. Ночью в поезде, он только утром вернулся, у него ключи выкрали, а в этой связке и ключи от сейфа. Нужно вскрыть сейф, второй экземпляр внутри, в сейфе, так что просто открыть нужно – и всё.
Синякин зажмурился от удовольствия:
– Решим, без вопросов. Тут только вот какое дело, нам, а нас трое будет, как-то аукнется это?
– Лукинов в долгу не останется, – усмехнулся я, – ты сначала помоги, а потом…
– Да нет, я это к слову, не подумай, начальник, – поднял руки вверх Синякин. – Ты меня часа через два вызови, я всё скажу, как и что...
Отпустил я Синякина и отправился в корпус крупного дробления, там ещё с вечера неполадки были, обещали утром исправить. Иду по коридору, вижу, наш столяр Воронин над дверью начальника колдует. Уже в дверях столкнулся с начальником колонии, я, не мешкая, улыбнулся и чуть слышно сказал:
– Процесс пошёл, зайду перед обедом.
Возвращаюсь, а Синякин уже в дверях меня ждёт, с дежурным пререкается.
– Синякин, веди себя прилично, – не допуская возражения, предупредил я заключённого, – сержант находится на службе и пристрелить может.
– Да я ничего, – побледнел Синякин и, опустив голову, молча последовал за мной. – Гражданин Кахаров, тут дело посерьёзней. Подставить нас хотите? – насупившись заговорил Синякин.
– Не понял, разъясни, – напрягся я.
– Ночью в городе вскрыли городской банк и всё до копейки, включая и валюту, вынесли.
– Нет, я не в курсе.
Тут же набрал горотдел милиции, попросил соединить с заместителем начальника Ахмедовым.
– Данияр, что там с банком… это правда?
– Правда, Аброл, правда, я сам только оттуда. Там народу – не протолкнуться, несколько вертолётов из Ташкента прилетело.
– Ладно, потом поговорим. – Я положил трубку. – Ну, а к нам-то какое это имеет отношение?
– Самое прямое. Пацаны говорят, что срочно понадобился медвежатник, на которого нужно это дело повесить. Вот и придумали пропажу ключей.
– А если я дам честное слово?
– Нет, начальник, – вздохнул Синякин, – мне миллион раз честное слово погонники давали, а что толку. Пацаны решили: мы не вмешиваемся. Михайлыча уважаем, потому даём слово, что об этой пропаже никто за стенами тюрьмы не узнает. Это всё, что мы сделать сможем. Извиняй, начальник, я пошёл.
Я сидел ни жив ни мёртв. Что делать, у начальника скапливаются материалы, не подписанные документы, которые необходимо печатью заверять. Секретарша мечется, нервничает, не поймёт, почему Михайлыч тянет.
Не имея никакого представления, как дальше быть, я вышел во двор. Мимо меня на обед шагала бригада баптистов. Вспомнил я инструментальщика Ивана Субботина, говорили о нём, на все руки мастер, уникальный человек. Он в колонне шагал в предпоследнем ряду.
– Субботин, – окликнул я его, – давай-ка сюда, – махнул ему рукой и подвёл его к ближайшей скамейке. – Вань, ты серьёзный человек, а потому я с тобой буду прямо говорить. У нашего начальника выкрали ключи, связку, а на ней и от сейфа ключи. Вторые ключи в сейфе, нужно это сейф вскрыть. Возьмёшься?
– Мы на третьем курсе изучали, в принципе я понимаю, как там всё устроено, но гарантировать не могу. Готов попробовать, – стал рассуждать Субботин.
– Ну и хорошо, пообедай, возьми всё необходимое – и ко мне.
После обеда, когда Субботин собирал ключи, к нему подошёл Синякин с пацанами.
– Слушай, Ваня, который Субботин, ты чего это себя под статью гонишь. Ты что, не слышал, что ночью грабанули банк? Теперь им нужно на кого-то это дело списать, Москва требует срочно. Как только вскроешь сейф, тут же тебя и повяжут. За недельку-вторую суд организуют, вышку присудят и через пару дней шлёпнут. А деньги у своих соберут и в банк внесут, доложат туда, наверх, ещё и ордена получат. Думай!
Ваня спокойно выслушал:
– Возможно ли осуждённого обвинить, он и так за семью замками, я не знаю, но я обещал человеку помочь, а остальное Господь предусмотрит.
– Опять ты за своё, – занервничали пацаны, – мы помочь тебе хотим.
Ваня улыбнулся:
– Спасибо, мне есть кого просить о помощи.
Четыре часа корпел над сейфом Субботин, всё выверял, точил, переиначивал. И наконец, с головы до ног измазанный вышел из кабинета в приёмную, где весь на нервах сидел полковник.
– Проходите, гражданин полковник, можете открыть сейф.
Полковник дрожащими руками взялся за ручку сейфа и потянул на себя, железная массивная дверь со скрипом отворилась, он попятился назад, и все ещё не веря своим глазам, тяжело опустился в кресло.
– Ваня, Ванечка, – понурив голову, заговорил он, – нет такой награды, какой я мог бы тебя наградить, спасибо, дорогой мой! Я ведь знаю, как ребята тебя трибуналом стращали, а ты не испугался.
– Гражданин начальник, распорядитесь, чтобы мне в инструментальном цехе завтра поточить разрешили.
– А что ещё? – удивился полковник.
– Так ключи полностью заменить надо, вам ведь неизвестно, в чьих руках утерянные находятся.
– Что? – недопонял полковник, и за сердце схватился. – Тебя попросили вскрыть сейф, ты это сделал, чего же ещё! – он удивлённо посмотрел на Субботина, – разве этого мало? Но ты и последствия просчитываешь, словно бы на тебе вся ответственность...
Полковник откинулся на спинку кресла и устало прикрыл рукой глаза. Затем грузно поднимаясь, прохрипел:
– Чужую боль, как свою... Да такими, как ты... – он подошёл к окну и, не выдержав, гневно прокричал во двор, – страна гордиться должна, а они гноят тебя, как врага народа!!!
Прихлопнув оконную створку, тяжело дыша, он подошёл к Ване, крепко стиснул его в своих объятьях:
– Я завтра, завтра с утра распоряжусь, а теперь отдыхать, сил нет, и ты на ногах еле держишься...
Спустя три года Ваня Субботин получил приказ об освобождении, собрал свои нехитрые пожитки и, попрощавшись с сокамерниками и братьями по вере, вышел за ворота тюрьмы.
У ворот стоял, поблёскивая перламутровыми боками, легковой автомобиль «Победа». Водитель, увидев Субботина, поспешно вышел из кабины и подошёл к нему, протянул руку.
– Я – Николай Борзяев, родственник Лукинова Ивана Михайловича, помните, он у вас был начальником тюрьмы. Уже два года на пенсии. Ваш поезд только через четыре часа, так мы у нас посидим и к поезду вас подвезём. Не возражаете?
Уже в машине Николай сказал:
– Иван Михайлович сам бы приехал, но как раз сегодня проповедь говорит.
– А что, он верующий? – удивился Субботин.
– Да, уже года полтора как в церковь ходит. Он баптист.
Бетон
1967 г. Семипалатинск.
Исправительная колония № 11.
Заключённые построились после завтрака и, переминаясь с ноги на ногу, ожидают, куда их сегодня и на какие работы распределят. Окна кабинета управляющего открыты, и слышно, как тот согласовывает объём работы с главком.
– Понял, Сидорыч, понял, – время от времени повторяет управляющий. Но на том конце провода требуют, чтобы он повторил задание, хотят убедиться, действительно ли всё понятно. Сидорыч повторяет:
– Все силы бросаем на заливку бетона под основание дробильной установки. Не расходиться, пока не зальём под потолок. Бетон под основание в два приёма заливать категорически запрещено. Не сегодня, так завтра треснет, катастрофа неминуема, это как пить дать.
Его прерывают, и он, крепко прижав трубку, начинает кивать головой.
– Ну да!
Но на том конце провода не унимаются.
– Да понял же! – уже обрывает управляющий представителя главка.
Кладёт трубку, покидает кабинет и направляется к офицерам. По дороге вполголоса бормочет: «Вот уж действительно, за дураков нас держат. Впервой, что ль. Двадцать лет на стройке, пора бы уже перестать поучать».
– Значит, так, – едва подойдя, распоряжается он, – на сегодня все работы отменены, все, исключительно все, на заливку бетона.
– Так мы к обеду закончим, – попробовал было возразить прораб Соловьёв.
– Не обсуждаем, – поднял руку управляющий, – там разберёмся, – и спросил: – Перекличку провели? Все на месте?
– Все как один, и больных нет, – хором ответили несколько человек.
– Тогда по машинам и вперёд!
В восемь часов вечера завыла сирена, свидетельствуя окончание трудового дня. Рабочие-заключённые стали группами подниматься наверх и готовиться к построению. Появились офицеры, пересчитали заключённых и напряглись: семерых не хватает. «А ну снова пересчитайте!» – та же цифра. Не хватает семерых заключённых. У начальника лагеря на лбу проступил холодный пот. Офицеры замерли, не смея и рта раскрыть.
Как они могли среди бела дня, да ещё и семь человек? Групповой побег?
Сама территория огорожена высоким забором, поверху электрический ток, четыре вышки с автоматчиками.
Начальник колонии обернулся к дежурному офицеру:
– Внизу смотрели, может, там они?
– А чего им там делать, – пожал плечами дежурный, сорок минут прошло.
– Пошли кого-нибудь, пусть посмотрят, – начальник колонии от отчаяния махнул рукой.
Сразу два офицера вызвались отправиться вниз. Стали спускаться по свежему бетону, свернули за угол, смотрят, в самом конце несколько рабочих сидят.
Подошли к ним, один из офицеров другому в полголоса говорит:
– Так это молокане.
– Вы чего здесь, молитесь, что ли? – озлобленно крикнул второй.
– Бетон ждём, – за всех ответил самый пожилой, – надо ведь до конца залить.
– Вот те на! – вскрикнул первый офицер. – Вам что, больше всех надо? Рабочий день кончился, баста.
– Нельзя ведь вот так оставить, долить надо! – с отчаянием заговорил пожилой заключённый. – Треснет, если на завтра отложим.
– Мы тут причём, если бетон не присылают? – перебивая друг друга, загорланили офицеры. – К тому же девятый час уже, на ужин пора. Умники, вот те народ! Им больше всех надо!
Губительное пристрастие
(На основе секретных материалов)
– Да, господин президент, я понимаю... Делаем всё возможное... Тут зацепка появилась – прорабатываем... Я вам доложу... – Джордж Тенет, директор ЦРУ, опустил трубку и, нервно постукивая пальцами по столу, задумался.
В свою очередь, президент США, Барак Абама, положив трубку, увеличил громкость плеера, откуда доносилась музыка джазового исполнителя, известного трубача Майлса Девиса, достал сигарету и жадно затянулся, что, особенно в последнее время, случалось с ним крайне редко.
Через минуту в кабинете директора ЦРУ снова послышался звонок, на этот раз по прямому, от Президента:
– Джордж, к четырём часам сможете ко мне подъехать?
– Хорошо, господин президент, буду.
Директор ЦРУ по сложившейся привычке прибыл на полчаса раньше назначенного времени. Едва он вошёл в приёмную, как Сюзанна, секретарь Президента, учтиво поприветствовала его и тотчас же предложила ему пройти в кабинет.
Заметив замешательство Джорджа, и то, как он машинально бросил взгляд на часы, пояснила:
– Господин президент свободен и попросил вас зайти сразу, как только вы приедете, – затем, улыбнувшись, добавила: – ему известно, что вы, как правило, на несколько минут раньше приезжаете.
Президент торопливо писал, иногда зачёркивая слова, но, увидев Джорджа, резко отложил в сторону работу и пригласил директора ЦРУ сесть:
– Вы можете вкратце объяснить, что там за зацепка у вас появилась?
– Конечно, господин президент: один из наших агентов занимается проверкой легального поступления денег на счета русского... Березовского, одним словом. Так вот, в рамках этого расследования состоялась встреча с Жоржем Саркисяном, занимающимся торговлей драгоценными камнями. Тот, пытаясь придать значимость своей персоне, рассказал, что среди его постоянных клиентов числится и старший сын Джеронимо, Халид (Джеронимо – кодовое название террориста №1 Бена Ладена) – и добавил, что тот как-то заказал ему магнит с цитатой из Корана, на платиновой основе, усеянной бриллиантами, за 400 тысяч долларов. А на вопрос «А на кой ему этот магнит?» буквально пропел: «О-о-о-о-о, сын Бен Ладена большой любитель магнитов!» И нам, господин Президент, доподлинно известно, что Халид – единственный из сыновей, кто живёт вместе с отцом.
– Да, может быть, это и зацепка... – согласился Президент.
– У нас уже есть определённый план, дорабатываем детали.
– Кстати, я тоже собираю магниты. Не предложить ли мне Халиду парочкой обменяться? – оживился Президент и с интересом спросил: – А вы, Джордж, случаем не коллекционер?
– Нет, – смутился директор ЦРУ, – хотя на холодильнике наверное с десяток магнитов, но это пристрастие моей жены. Я в детстве значки собирал, потом коллекцию дочери отдал. Она, как ни странно, увлеклась и со всей серьёзностью продолжает собирать.
– Вы по-прежнему считаете, что он в Абботтабаде укрылся? – вернулся к теме Президент.
– Да, всё говорит об этом. Хотя мы до сих пор не можем понять, как ему удалось от нас ускользнуть. Ведь за шесть дней, в ходе антитеррористической операции, мы уничтожили более шестидесяти целей именно в районе Завар-Кили, где он находился. Англичане со своих кораблей выпустили порядка трёхсот крылатых ракет типа «Томагавк», затем наши тяжёлые бомбардировщики Б-52 сбрасывали по сто бомб в день... За две недели беспрерывной бомбардировки в горах Торы Боры не оставили камня на камне. Половину, если не больше, боевиков наши истребители в буквальном смысле этого слова растерзали при бегстве. Сквозь тот огонь просочится удалось лишь единицам. И надо же, среди них и он оказался.
Джордж Тенет, обычно умеющий держать себя в руках, развёл от досады руками.
– Ладно, в этом году мы его точно достанем, – успокоил его Президент, – уверен, что вы сможете с пользой распорядиться полученной информацией.
* * *
На следующее утро, 6 апреля 2011 года, в штаб-квартире ЦРУ собрались руководители Управления: директор ЦРУ Джордж Тенет, его заместитель Стивен Кейпс, помощник заместителя Майкл Морел, а также начальник спецотдела по поимке Бен Ладена Макс Болтер и его заместительница – высокая коротко стриженая брюнетка в стильной юбке, Ребекка Томпсон.
Макс Болтер доложил о проделанной работе и представил план поимки террориста.
После детального изучения всех звеньев операции, когда было выпито немало чашек кофе и выкурено несколько пачек сигарет, план был одобрен. Джордж Тенет, глубоко вздохнув, захлопнул папку с грифом «Совершенно секретно» и, улыбаясь, сказал:
– Кстати, Президент тоже собирает магниты.
Ребекка Томпсон, закрывая свой кейс, добавила:
– Клинтон и оба Буша этим же грешили.
– Ну, Америку открыли... – воскликнул помощник заместителя директора ЦРУ Майкл Морел, – включите в этот список ещё Рейгана и Картера.
– Одним словом, – подытожил Джордж Тенет, – хочешь стать президентом – собирай магниты. Все дружно рассмеялись и поднялись с места.
* * *
Когда в городе Абботтабад на базарной площади появилась раскрашенная яркими красками небольшая лавка по продаже сувениров, она привлекла всеобщее внимание. Её владелец, судя по одежде, являлся выходцем из племени Дервиш-Хель из горных районов Вазиристана. Своей обходительностью он сразу расположил к себе местных жителей, особенно ребятишек, любителей всякого рода мелких сувениров, магнитов, значков, модных футболок, красочно оформленных чашек...
Заметил эту лавку и один из неприметных горожан, Абу Ахмед Аль-Кувейти, погоняя нагруженного продуктами осла, он собирался было покинуть базар, но остановил вьючное животное и, не приближаясь к лавке, стал издали разглядывать содержимое витрины. Более внимательно осмотрел выставленные магниты, затем, словно спохватившись, заторопился прочь. А на следующий день тот же Абу Ахмед Аль-Кувейти уже подъехал к вышеупомянутой лавке и, недолго торгуясь, купил целую дюжину магнитов.
Бережно сложив их в сумку из верблюжьей шерсти, прошёлся вдоль прилавков со свежими овощами и фруктами. Затем отпустил поводья, и осёл не спеша направился по привычному маршруту: к неказистому трёхэтажному, скрытому высоким забором, не оборудованному телефонной связью и интернетом особняку, расположенному всего в восьмидесяти метрах от военной академии Какул. Особняк со стороны казался нежилым, но каждый день вышеупомянутый Абу Ахмед завозил туда немалое количество продуктов.
* * *
В течение всего следующего дня на американской военной базе в Джелалабаде царило оживление: наконец-то поступила нужная информация, подтверждающая место пребывания Джеронимо. И спустя неделю, 30 апреля 2011 года президент США Барак Абама под давлением руководителей военных ведомств и в особенности государственного секретаря Хиллари Клинтон, дал разрешение на проведение операции.
Вечером того же дня владелец лавки, подлинное имя которого так и осталось неизвестным, а точнее – известным узкому кругу лиц, подогнал небольшой автомобиль, наскоро погрузил сувениры и уехал в неизвестном направлении, оставив полки пустыми.
(Впоследствии для дезинформации пакистанских властей оперативные работники ЦРУ, используя свои связи, распространили слух об определении местонахождения «террориста №1» при помощи врачей, проводивших всеобщую вакцинацию в городе. На свою беду в особняке Бен Ладена вакцинацию проводил ничего не подозревавший пакистанский врач Шакиль Африди. Того вскоре по надуманному поводу пакистанские власти приговорили к 33 годам тюрьмы).
Второго мая в полночь два вертолёта «Black Hawk» с двадцатью тремя военнослужащими спецподразделения DEVGRU на борту поднялись в воздух в Джелалабаде и через полтора часа зависли зловещей тенью над трёхэтажным серым особняком. Умело спустившись по верёвкам, бойцы ворвались в здание и, непрерывно поливая из автоматов, рассыпались по комнатам. В доли секунды оказались у двери кабинета Бен Ладена, мощными ударами кованых сапог вышибли дверь, и встретились лоб в лоб с растерянным, с жалкой гримасой на лице, террористом. Тут же заработали автоматы, и Бен Ладен, обливаясь кровью и судорожно дёргаясь, свалился на бок.
В результате молниеносно проведённой операции ровно за 7 минут «террориста №1» ликвидировали.
Пока бойцы укладывали окровавленное тело Бена Ладена в непромокаемый мешок, старший офицер Мэтт Биссоннетт прошёл на кухню к обвешанному магнитами холодильнику, выбрал несколько знакомых и, поглаживая пальцами один из них, словно бы выражая этим ему свою благодарность, поднёс к губам и как в микрофон, передал руководителю Пентагона адмиралу Макравену сообщение: «Во имя Бога и страны, я нашёл Джеронимо. Бен Ладен убит».
© Ваагн Карапетян, 2024.
© 45-я параллель, 2024.