Ульяна
Валерьевна

Александрит

Он ничего не говорит. 

И глаз его александрит 

меняет цвет: от бирюзы

до красной меди.

И вот когда он смотрит так,

ей кажется она – пятак,

на рельсе ледяном лежит,

и поезд едет,

стучат колеса: бух, бух, бух...

Она не ропщет на судьбу.

Вот только пасмурно с утра,

и низко птахи.

Ей верится: ещё не всё,

и человек ее спасёт,

и сбережёт, себе забрав

в карман рубахи,

где сердце близко так стучит,

звенят монетки и ключи.

Ей быть теперь одной из них –

блестящей, плоской.

И, ничего не говоря,

он гладит тонкие края,

а пальцы пахнут givenchy

и тёплым воском.

Возможно по этой причине

Возможно по этой причине 

врачи не лечат родных и близких.

Читать стихи своему мужчине –

определенные риски.

Тут сколько ни прячься в аллюзиях,

аллегориях и метафорах,

всё равно перед ним ты – голая,

и работы – поле непаханое.

И вот  он хватается за голову, 

твоё сердце уходит в икры,

и дыхание загнанное, 

ты никак не привыкнешь

к тому, как быстро запотевает стакан,

в который наливается ледяной сок.

А твой мужчина смотрит, словно издалека,

как бы спрашивая: «Это всё?»

Детективная история

Здравствуйте, я – Ева, живу на Пресне. Со мной – кот и дракон. Они любят мёд с молоком, я - двойной эспрессо. Когда я остаюсь дома, находит такая лень, что хожу голой целый день, пью кофе, по телу – истома. Можно сесть на пол, сутулясь, или качаться на стуле, прислушиваясь к сытому драконьему урчанию.

Но по совпадению /совершенно случайному/

тадам!

Приходит Адам,

приносит «Агдам»

и на закуску «Маасдам».

Говорит: «Прикройся, Петрова! Расселась коровой, всегда и везде говоришь о еде, придумываешь животных, а настоящее – вон тут. Смотри сюда, и сюда, вот сюда! – кроссы родной «adidas» изгадил блохастый»...

Да. Господин судья,

Убила Адама я.

В портвейн добавила яд.

Кот убежал, а змея и не было, говорят.

Для настроения

Настроение, словно тебе целых шесть, 

крутишь попой у зеркала в маминых «лабутенах» 

не знаешь этого слова, но уверена – счастье есть, 

солнечными лучами пляшет на стенах, 

звенит тонкими браслетами на плече, 

свистит дырочкой в огромном мяче! 

Или папа купил тебе молочный коктейль,

оставляющий белые усы над губой, 

сладкую вату, которой пропах апрель, 

и шарик, стремящийся вверх, голубой! 

Ты знаешь - можешь взлететь вместе с ним, но дома – кот.

Хотя, любопытно, что делают шарики высоко-высоко.

Калыханка о кошке

Расскажу тебе про кошку,

что мурчлива, мягколапа

и на солнечных обоях

оставляет след когтей.

Залезай под плед – он тёплый

и глаза не слепит лампа,

молоко под толстой пенкой

истомилось на плите.

Злейший враг у кошки – Туча,

Туча – так зовут овчарку,

что живёт в огромной будке

у соседа во дворе,

где жена соседа Светка

изучает мантры-чакры,

а их сын Серёга рыжий

очень громко ставит рэп.

Так про что же я? – Про кошку.

Лучший друг у кошки – Кеша,

Кеша – это Иннокентий,

очень важный попугай.

Угощает кошку сливой:

«Кеша умный и красивый!».

У него местами перья

и всего одна нога.

А вернее будет лапа,

говорили, Кешин папа

на пиратской шхуне плавал

в Сомали и в Уругвай,

пил он ром из личной плошки.

Да, о кошке, я о кошке ...

Глазки закрывай, хороший,

Тихо-тихо засыпай!

Колдунчики

... Это вовсе не одиночество –

у тебя есть не только плюшевый заяц,

которого ты называешь по отчеству,

боишься, что он слишком много знает,

следит, не забыли ли полить столетник

и герань в запертой комнате бабушки,

чтобы ты не лазила в шкаф, не копалась в столе,

не трогала коллекцию бабочек.

Есть ещё тот, кто точно расколдует,

когда ты расставила руки, играя в колдунчики,

запасает для тебя шишки туи,

чтобы стрелять из пластмассовой дудочки

в водомерок с носа дедовой лодки,

а вместо ужина вместе кормить чаек 

последним куском утренней шарлотки.

Одиночество – когда ты только зайца и замечаешь.

По тридцать

Она записалась в зал 

и качает пресc,

подход при мысли о нём –

по тридцать.

У неё появился азарт 

и живой интерес:

когда на животе проявятся кубики.

И вообще она могла бы стать автором постоянной рубрики

«Как лечить расставания вискарём

и не спиться» –

раз! –

и даже вести мастер-класс , –

два! /по тридцать/

Она научилась молиться –

шепчет: «Пожалуйста, пусть у него случилась любовь,

а не больница!» –

три! /по тридцать/

А ещё она, пожалуй, боится,

что он вернётся – всё повторится, –

четыре!

пять! –

дыхание перехватывает, сводит поясницу,

и опять, –

шесть!..

«Господи, если Ты есть,

дай нам силы все это вынести!» –

и она увеличивает нагрузку до пятидесяти.

Про Алёну

У Алёны – дом у болот, цветик аленький да кот.

Пригорюнилась на завалинке всё ждет:

Пусть не принца, но надёжного (чтоб «ни-ни»),

А встречаются художники одни.

Сарафан у Алёны шёлковый да в пол.

Замечталась и жизнь прощёлкала – ушёл

Тот, кто рядом был, да одной лишь ей угождал –

У Алёны – старость с кошками и нужда.

Что пошло не так?..Ведь могла родить, для себя хотя б

Не Ерошка бог и помог б, поди, подняла б дитя

Ну, а так сидит, облетел цветок, затянуло гать,

Саван-сарафан. Не найдут её – некому искать.

про поэзию

Интересуется, что останется после меня-поэта?

Ей отвечают: «Ну зачем об этом?

У тебя – дети талантливые,

глаза красивые, 

на запястьях браслеты,

ногти раскрашены лаками,

а как поёт дочка!

Дались тебе эти буковки, строчки

и критики!

Да в белых тапках ты их видела!

А у детей –

яркий мир без прикрас и затей,

одежда удобная, обеды полезные.

Тыжемать! Далась тебе эта поэзия!»

Она смиряется. Главное – семья.

Засыпает. Ей снятся зёрна граната,

которые, если хорошенько размять

или на просвет, – цвета заката;

ветер-гаврош, пританцовывающий на улице,

и кругом всё рифмуется.

Три топора

Бритвы, сказать точнее, бритвенные станки –

Три топора в стакане (сына, отца и мужа).

Женщина шепчет в небо: «Господи, не покинь!»

Хочет увидеть Сену и ананас на ужин.

Женщина врёт подругам: «Я не люблю мужчин.

С ними одни расходы, с ними одни проблемы».

Сделав отцу уколы, варит густые щи,

Жарит картошку с мясом. Мужу звонила Лена.

Женщина выпьет чаю. Чай, как назло, горчит.

Кто-то курил. На кухне пахнет палёным сеном.

Папе бы в санаторий, как говорят врачи.

Сын завалил историю. Кто же такая Лена?

Женщина шепчет снова: «Господи, не оставь».

Бог забирает Лену, бритвы и прочий стафф.

Хурма и кеды

Сейчас бы свёл меня с ума

вопрос из девичьей анкеты.

В ответах: «лучший фрукт – хурма,

прикид – джинса, а обувь – кеды».

Читай, листай, бросай в огонь,

гадай на сложенном листочке,

ты не изменишь ни-че-го.

С инициала и до точки

плетётся парками сюжет.

Фарш никогда не станет стейком.

Пускай не прокрутить уже

вальсок на школьной дискотеке

и небо цвета королька

в глазах друзей не отражается,

но вот тебе моя рука.

Держи, держи её, пожалуйста.

это так просто

Это так скучно, просто 

писать про звонких и острых,

с жилкой на шее, 

с бокалом вина, с губами рубинами,

им слово, что украшение,

ты про обычную расскажи, чтобы до слёз пробило!

Про соседку в маршрутке,

ей завтра на сутки,

у неё под глазами круги чёрные,

шапка в узелках и в катышках,

она в трубку рассказывает увлечённо так,

что вчера стала бабушкой,

ей, кажется, тридцать с хвостищем,

она принца всё ещё ищет,

внука нянчить собирается,

просит остановить у забора. 

Вот как бы так прочувствовать разницу,

а то всё философии, красивости да любови.

Яблочное

сидела тонкая она 

плечами в шали

над ней кружилась тишина

вот-вот  ужалит

хотелось яблок и вина 

но больше яблок

жужжала в уши  тишина

а я бы я бы

смогла на этот раз шагнуть

за  край понтона

или закуски взять к вину 

да-да  антоновок

он приходил внушал вину

острее жала

и сокрушался что вино 

подорожало