Татьяна Скрундзь

Татьяна Скрундзь

Четвёртое измерение № 14 (434) от 11 мая 2018 года

Сублимация огня

* * *

 

Говорила мне мать – не связывайся с глупцом.
Говорил отец – доверяй лишь тому, кто любит.
Я связала жизнь свою с
1. подлецом,
2. лицемером
3. лжецом,
Родила трёх детей – трёх коней трёх судеб.

Тех коней зовут изысканными именами.
Не прощают мне люди их необычный вид.
Говорила мне мать – не связывайся с глупцами.
Говорил отец – доверяй только верности и любви.

Кони, кони мои, расцвели их седые гривы.
И несут мои кони меня выше всей земли.
И родительские слова,
        знаю, знаю теперь,
                            правдивы.
Только дети мои – точно кони любви мои.

 

* * *

 

В моей психической реальности
Не умолкают ни мгновения
То озаренья, то банальности
Субъектов эгодопущения.
В неочевидном бессознательном
Шипят ужи, воркуют горлицы.
И кажется глаголом дательным
Предлог невроза богомолицы.

 

Коэн

 

Искусство видеть лишь круги
Воды от брошенного камня –
Как власть карающей руки,
Как не открывшаяся ставня
Окна, в которое стучит
Продрогший нищий в ночь крещенья.
Читай, коэн-гадоль, левит
Открыл страницу для прочтенья.

Ещё неоднократно взор
Метнётся в сторону порога...
Читай, коэн, всё это вздор.
Пророк иль нищий – дело Бога.
Молчанье будет предстоять
Как еретическая туча
За алтарём, но ты опять
Читай, сомненьем дух не мучай.

Пусть не откроется окно.
Пусть измельчат левиты реку.
Читай, читай, ведь всё равно
Рок не подвластен человеку.
Пророки лгут, и глубина
Расходится кругами снова,
Тобою вычтенное слово
Проглотит навсегда она.

 

Полнолуние

(Бахчисарай)

 

Растаяли минареты во тьме,
Как прогоревшие свечи.
То ль о суме, то ль о тюрьме
Поёт колыбельную вечер.
Глядит в постоялом дворе луна
За странствующими дурачками.
Метаморфозы некрепкого сна
Вещими ловит сачками...

 

Стансы

 

слова теряют способность определять
суть вещей,
когда мы говорим о природе и естестве
материи, как о живом,
а о духовном и человеке –
как о предметах для пользования,
и недоумеваем, замечая неустойчивость
космоса.

несправедливые суждения разносят элементарные
частицы наших тел
по разные стороны вселенной,
а квантовый спин
навечно удерживает их в связи,
итак, мы лишаемся воли
и погружаемся в хаос истерики,
отчуждаясь,
переставая быть самими собой.

один мой старинный знакомец,
товарищ и друг,
ни разу не поссорился со мною
в течение нескольких поколений
(недавно родился его третий внук),
и я с ним, лишь оттого, что
переживание между нами о духе
и друг о друге,
а рассуждение – в действии
обстоятельств.

и, хотя он, старорежимный монархист
с сибаритскими наклонностями,
и я, обрусевшая чингисханка,
обожающая пляски у костра,
разговариваем на разных языках,
мы понимаем друг друга.

подобное случается раз в жизни,
а жизней у нас столько,
сколько единиц измерения вечности
прошло от сотворения мира.
вот, восьмой день, говорят, пошёл,
как иные в разлуке.

 

июнь 2017

 

* * *

 

Красной кистью…

Марина Цветаева


Души бездомных
Поэтов-девиц
Похожи на клоны
Самоубийц.
Гроздья сирени.
Смертная страсть.
В морок весенний.
Я родилась.
Ты не для многих.
Я – нелюбима.
Молитвы убогих –
Наши, Марина.
Ты не догрызла
Горькую кисть.
В поисках смысла
Мне её грызть…
Слушая пресный
Хор голосов.
День-то воскресный:
Иоанн Богослов.

 

* * *

 

Е. Мякишеву

 

Ты Иов и я Иов,
мы Иовы оба.
Ты серьёзно нездоров,
тем же нездорова
я. И, кажется, поэт
ты, а я – поэтка
(человеческий портрет
уникален редко).
Но в культуре мертвецов
кто не болен – мертвый.
И страдает в нас Иов,
рифмой перетёртый.

 

* * *

 

как встретимся в раю?
похлопаем друг друга по плечу,
обнимемся,
сольёмся воедино?
а кто-то взгляд опустит, не узнав
родных, которые насквозь всю вечность
необозримую в мытарствах провели
печальных домыслов своих,
и вот
тихи и покалечены – идут,
не оборачиваясь,
мимо, мимо, мимо...

 

* * *

 

выплёскивая горечь бытия
в слова, я истолкована превратно
хотелось возвратиться бы обратно –
туда, где плодоносит мать-земля
где не пропитана еще она свинцом
где нет войны, где царство и держава
мы говорим с сердитым праотцом
но остаётся глух он, а варавва
освобождён, когда христа избив
ведут его убийцы к исполненью
пророчества в божественный мотив

озвученный синхронно избиенью
так на голгофе на исходе дня

свершается кошмар в последней фазе
агапэ – сублимация огня
что заточён и мечется в экстазе

 

Мураками в Петербурге

или сны по Фрейду 3


Белым по черному – шьёшь друг ко другу недели,
дни, месяцы, годы – времени лоскуты.
Накинешь на плечи тяжесть отцовой шинели,
выбежишь из дому, изжёванным от духоты
квартирной, чтоб шляться по-над облаками,
глядеть за Неву, где невозмутимый сфинкс
мурлычет обнявшему шею его, рыдающему Мураками
о кошках, червях, колодцах и механизмах птиц.

Сглотнёшь свой инсайт, этот очередной плацебо,
расплачешься, точно еле живой пиит,
чайка пронзительным вскриком распорет небо,
рыба задохнется пеной, бросившись на гранит.
А по границе слышимости промчатся кони –
несколько важных слов, – только и след простыл.
Съёжишься как ребёнок, спрячешь лицо в ладони…
И проснёшься, укрытый шинелью – отец накрыл.

 

* * *

 

Всё пройдёт, пройдёт и это,
Это – то, что было там,
Где невольником отпето
И переродилось в спам.
Кто-то вынужден зачем-то
Чем-то быть порабощён.
Но однажды станет бетой
Альфа, в общем-то, прощён.
И не в том причинность будней,
Что кому-то невдомёк,
Просто чем сиюминутней,
Тем отчётливей намёк
На безхозность, безучастность,
Бесполезность, прочих без...
Но и это только частность.
Все пройдёт, Христос воскрес.

 

Когда нет любви

 

когда нет любви
вместо свободы скрытность
вместо искренности лесть
вместо близости пренебрежение
вместо почитания насмешка
вместо сочувствия жалость
вместо верности узы
вместо движения смерть

когда любовь
радость вместо страха
откровение вместо суда
интерес вместо любопытства
простота вместо рассужденья
нежность вместо раздражения
труд вместо скуки
правда вместо лжи