Татьяна Ивлева

Татьяна Ивлева

Четвёртое измерение № 15 (543) от 21 мая 2021 года

А время боль потерь не лечит

* * *

 

…А время боль потерь не лечит

В круговороте лет и дней…

«Иных уж нет, а те далече», –

Владыке горнему видней.

Тонка, в руке Его блистает

Жизнь – паутинкой на свету,

И птиц заоблачная стая

Ещё не манит за черту.

И тяжесть лет не давит плечи,

Хотя полвека за спиной.

«Иных уж нет, а те – далече…»

Им – путь небесный. Нам – земной.

Ещё парит мой шарик алый

Над неоконченной строкой,

И в залах пёстрого вокзала

Надежда машет мне рукой.

 

Колокола

 

Друзья звонят – звонят и говорят:

«Сбываются библейские пророчества!»

Грозит война. Горят леса. Моря горят.

Весь белый свет в плену у одиночества.

 

Злодей, безбожный вирус, тать и вор

готовит свету светопреставление,

на мир он напускает страх и мор,

пророчит человекоистребление.

 

В неутлой лодке лодочник стоит

с веслом… – Какая сила принесла его?!

Ковид-один. И два… И три-ковид…

Тяжёл и страшен грозный взмах весла его.

 

Мне говорят друзья: «Опять Харон

Совсем уж близко к берегу швартуется…

Седой Харон – предвестник похорон.

Летальны стали сны. Пустынны улицы».

 

В ответ я ничего не говорю.

Кого утешат речи безутешные?

Я жду зарю – вечернюю зарю

и слышу звон… – Колокола нездешние.

 

Весенний сплин

 

Почему человеки бездонно грустны

На закате зимы, на восходе весны,

Опуская на грудь, на сердечную мýку,

Как на библию, слабую левую руку?

 

И пока куролесит безудержный март,

Повергая природу то в сплин, то в азарт, 

Наполняя водой задремавшие реки,

Предаются сезонной тоске человеки.

 

Предаются печали, слезам и стихам.

Пусть отмщение мне – только я не воздам!

Не взыщу за долги, не воздам за обиды,  

Между мной и природой иные флюиды.

 

Пусть неясная грусть на пороге весны,

Человеки природой за всё прощены,

И пока есть живительный ток у природы,

Никогда человеки не выйдут из моды.

 

Due soldi*

 

                                                                                       

…Canzone da due soldi,
due soldi di felicità…

Из песни «Два сольдо»**

 

Помню девочку по имени Изольда,

Что мне в детстве пела песенку «Два сольдо».

 

Патефон и шорох чёрного винила.

Жизнь сверкала фейерверком. Жизнь манила.

 

Был шипуч винил, как лимонад «Крем-сода».

Нам свободу предвещал канал «Свобода».

 

На два грошика свободы вам – позвольте?

Due soldi… due soldi… due soldi…

 

Под мотивчик резвый, звонкий и весёлый

Нам отмеривала жизнь пудами соли.

 

Вот и дети, вот и внуки у Изольды,

И в кармане – не истрачены – два сольди.

 

Жизнь бежала без оглядки. Жизнь промчалась.

Due soldi – сальдо – на двоих осталось…

 

…И осталось имя девочки Изольды,

Той, что пела эту песенку – «Два сольди».

___

*«Два сольдо» (1954) – итальянский шлягер,

популярный в 50-е годы прошлого столетия.

**…Песня за два сольдо,

  счастье за два сольдо…

(Из песни «Два сольдо»)

 

Белый манжет

 

В забытых снах себя нередко вижу

Десятиклассницей с румяным глянцем щёк,

Мятежный водопад волос подстрижен

И тонкой «невидимкой» укрощён.

 

Для школьной формы белые манжеты,

С причудливой каёмкой кружевной,

Из скромного семейного бюджета

Выкраивала мама – мне одной.

 

На шумных, оголтелых переменах –

Галдёж и потасовки, визг и смех!

И только новичок, служа примером,

Был тих. Был рядом. Глаз поднять не смел.

 

Жаль, ни лица его, ни имени не помню,

Но в зазеркалье промелькнувших лет

Всё видится, как прячет он в ладони

Мой кружевной оброненный манжет…

 

* * *

 

всё что было не любовью

но обидой и бедой

сбросит сердце чёрной кровью

смоет крест святой водой

 

всё очистит дождь пречистый

разгромит мятежный гром

и разгонит клён плечистый

за распахнутым окном

 

налетит студёный ветер

с дальних северных морей

и смахнёт печали эти

навсегда с души моей.

 

* * *

 

Не говори «прощай!» – Беспечно

шепни привычное «пока!»,

И пусть плывут над миром вечно,

меняя облик, облака.

Всё переменчиво в природе,

как с гор бегущая вода,

но там – в сакральном небосводе –

своя у каждого звезда.

На перекрёстках тьмы и света –

вразлёт! – мы встретимся с тобой,

как две летящие кометы,

послы планеты голубой.

И пусть вокруг темно и зыбко,

и наша встреча далека,

не говори «прощай!» – С улыбкой

шепни бессмертное «пока…».

 

* * *

 

Чужие ветры прилетают по весне,

Чужие души гонят стайкой в вышине.

 

И вот одна – на европейском сквозняке –

С увядшей веточкой магнолии в руке…

 

Среди кочевий, разноречия речей –

Здесь каждый каждому чужой. – Никто. Ничей.

 

Пусть нет границ, но в тупики ведут пути...

Лети, душа моя продрогшая, лети!

 

Не знать родства тебе и почвы для корней.

Чужд Вавилон. Квадрат Малевича родней.

 

Лети! В пути цветы магнолий подбирай,

И может быть, входной билет получишь в рай.

 

Пейзаж

 

Пейзаж не нов, сюжет знаком:

Окна проём (или пролом?),

А в нём, влекома сквозняком,

Гардина бьёт крылом.

 

Два силуэта у окна:

Повыше – он, к нему плечом

Приникла хрупкая она –

В безмолвии ночном.

 

Благословляет Мендельсон  

Одну судьбу и два кольца.

Два сердца бьются в унисон,

Сияют два лица.  

 

Пейзаж – прекрасен без прикрас –

В ночи растаял, словно сон.

…Два сердца и судьбу не спас

Маэстро Мендельсон.

 

Ночная прогулка

 

Для променада слишком рано:

Ни свет и ни заря – ни зги…

Притихший после урагана,

Спит город в неводе тумана,

В осколках звёздной мелюзги.

 

Иду – витрин торговых мимо,

Прочь от «коронных новостей»,

Без слёз, без маски и без грима,

Одна в ночи – хрупка, ранима –

В миру иллюзий и страстей.

 

Твержу упрямо, неустанно,

Скользя по кромке ледяной:

– В петле всемирного обмана   

Держи баланс, душа-Татьяна,

И следуй – след во след – за мной.