Золушка
Поучительная сказка
для взрослых девочек
Ах, Золушка, несчастная душа –
то мачеха зацепит, то отец:
да взяли б тебя замуж, наконец –
в голодном доме нету ни гроша.
Поняв, что счастье не придёт само,
однажды поборов девичий стыд
решилась Принцу написать письмо
и во дворец записку отнести.
Писала на клочке календаря,
для цвета ткнув карандашом в золу,
что не была ни разу на балу,
и оттого вся жизнь идёт зазря.
Что мачеха задёргала отца,
а мамка пятый год как померла,
что ей бы хоть ступенечку дворца,
она б и на ступеньке жить смогла…
Проснувшись в восемнадцатом часу,
прекрасный Принц, опухший от пиров,
рассеян был и не совсем здоров,
и тут ему записочку несут.
Отпив боржоми с кубиками льда,
записку снисходительно прочёл.
А девочка хорошенькая, да? –
привратника спросил через плечо.
И вдруг пофилософствовать решил
и приказал бумагу и перо,
и стал писать, что в мире всё старо,
что в мире нет услады для души,
что он не понят, что любить готов,
что ищут ласки страстные уста…
Он исписал полдюжины листов,
потом проголодался и устал.
Уже к письму теряя интерес,
он торопливо дописал в конце:
«Голубушка, как тошно во дворце
среди капризных сказочных принцесс!» –
и разорвал, поняв, что смысла нет.
Послал монетку к заднему крыльцу,
где Золушка под дверью ждёт ответ,
размазывая слёзы по лицу
Лебёдушка
Грустная сказка для женатых Иванов-царевичей
Лебедь белая – прозрачное крыло.
Лебедь белая, как белая строка.
Сине-озеро – туманное стекло,
под стеклом вода туманная сладка.
Добрый молодец, не хмурь своё чело,
не тянись за луком, добрый человек.
Лебедь белая – прозрачное крыло.
Лебедь белая – невытоптанный снег.
Я отбилась от своих родимых стай,
красоты своей нетронутой стыжусь.
Погоди, Иван-царевич, не стреляй!
Я тебе, Иван-царевич, пригожусь.
Если ранит басурманская стрела
чёрным вороном любимого в ночи,
забинтуют рану нежные крыла,
будут слёзы, как живой воды ключи.
Отвечал Иван-царевич не спеша:
– Ты, Лебёдушка, прекрасна и нежна,
но прости меня, красавица-душа,
дома ждёт меня любимая жена.
По её приказу тропы я топчу,
по её капризу ноченьки не сплю.
Я лебяжию подушечку хочу,
а иначе – говорит – не полюблю.
Я для жёнушки, голубушки своей,
на подушечку для шёлковой косы
постреляю всех на свете лебедей!
Ты прости меня, Лебёдушка, прости...
Он летел обратно, весел и удал,
словно ветер, обгоняя паруса.
Не заметил, как над озером звезда
покатилась – лебединая слеза.
Он спешил, как будто выиграл войну.
Он коня стегал безжалостно кнутом.
Он застал свою любимую жену
в светлой спаленке с уродливым шутом.
Засмеялся он, хоть не было смешно:
– Хороша же ты, любимая жена!
Он печаль свою, как красное вино
выпил залпом, словно выплеснул, до дна.
А вино светилось тускло, словно кровь,
словно озеро туманное в глазах.
И осталась лебединая любовь
белым пухом в его чёрных волосах.
Откровения жар-птицы
Я – гадкий утёнок, птенец непутёвой жар-птицы,
что бросила сдуру своё золотое яичко.
А курочка Ряба, ну надо ж такому случиться,
взяла меня в дочки – хозяюшка, добрая птичка,
учила кудахтать меня, ковыряться в навозе…
Родители бедные чуть не лишились рассудка!
А после решили: наверно, я всё-таки – утка,
и выгнали вон, не способную к жизненной прозе.
А важные утки и злобные тётки-гусыни
пинали меня, и щипали меня, и клевали,
толстушки-индюшки бросали мне взгляды косые,
а все их мужья оскорбляли плохими словами…
Хотела топиться, над озером нашем летая.
Увидела: белые лебеди вдаль уплывают.
Меня прогнала лебединая дружная стая
за то, что я – рыжая: рыжих у них не бывает!..
За что наказала судьба меня, ведьма-злодейка?!
Нелепая птица, ошибка в великой природе.
Была бы я лучше убогою Серою Шейкой,
дружила бы с зайцем… А так – меня зайцы обходят.
Своё отраженье я видела как-то однажды,
в рассветных лучах пролетая над озером синим –
горячее пламя колышется в пёрышке каждом.
Не знаю, как вам, но, по-моему, это – красиво!
Пусть серые гуси шипят ненавистно и грозно,
а я рассмеюсь и отвечу им: «Сами уроды!»
Мне крыльями машут блестящие рыжие звёзды,
я с ними одной ослепительной дивной породы!
Дюймовочка
Сказка для девочек не выданье
Опостылело в тесной крысиной норе,
попрекает хозяйка ячменною крошкой.
Холодна и пронзительна ночь в ноябре.
И за столько-то лет износилась одёжка…
Видно, это не всем, чтоб сбывалась мечта,
Чтобы рядом всегда ненаглядный и любый.
Остаётся одно – выходить за крота
И носить под землёй его чёрные шубы.
А с другой стороны – ну, подумаешь, крот!
Ведь бывают же где-то полярные ночи!
В темноте этот крот не такой уж урод,
И летучие мыши завидуют очень!
А у ясного солнца прямые лучи,
Откровенные, словно влюблённые взгляды.
Хоть кричи, хоть молчи – до того горячи,
Зажигают живые костры листопада.
Солнце быстро садится, вокруг синева
Разливается горьким холодным чернилом.
Солнце, солнышко! Ты меня не отдавай!
Я сильней, чем тебя никого не любила.
Из жизни коронованных особ
О, как избежать
урагана монаршего гнева?!
Прикрыв пеньюаром
молочную свежесть плеча,
– Ах, Ваше Величество, –
робко шепнёт королева, –
Изволите ль в спальню?
Уже догорает свеча...
– Ах, Ваше Величество! –
скрипнет перо недовольно, –
Мне с Вашим Величеством
нежиться в пене перин?!
Держава в опасности,
заговор в городе стольном.
Заснём ли в объятьях?
Проснёмся ли мы средь руин?
– Я, Ваше Величество,
буду решительно краток:
я, Ваше Величество,
занят и очень сердит!!
И что же, сударыня,
нынче в свечах недостаток?!!
Вас очень тревожит,
что скоро свеча догорит?
– Ах, Ваше Величество, –
дрогнули рыжие букли.
Ну, как королеве
не быть королевской женой?
Опять он относится к ней,
как к бесчувственной кукле!!!
Мне, Ваше Величество,
холодно в спальне одной.
– Ах, Ваше Величество,
что за наивные речи!
Пусть топят пожарче,
к чему экономить дрова?!
Вот плед Вам, Мадам,
и прикройте, пожалуйста, плечи.
– Ах, Ваше Величество,
Ваши жестоки слова...
– В чём, Ваше Величество?
Разве я езжу налево?!!
Указы, приказы, рассказы
всю ночь до зари.
– Но я – королева...
– Вот именно, Вы – КОРОЛЕВА!
Так будьте же ею,
О, ЖЕНЩИНА, чёрт подери!
Русалочка
Ужасно грустная сказка
Расскажу я вам сказку, дети.
Только, чур, в конце не реветь!
Раз попалась русалка в сети,
Как лосось попадает в сеть.
Побежали глядеть на диво
Всей деревнею – стар и мал.
Срамотищи такой красивой
Отродясь никто не видал.
Рыбаки-то, народ не слабый,
Аж вспотели тянуть со дна.
То ли рыбина, то ли баба –
Не поймут они ни хрена.
Всё глазищи таращит, дура!
А глаза-то как глубоки…
– До чего ж хороша фигура, –
Рты разинули рыбаки.
Бабы стайкой бегут с пригорка.
Нюрка – первая среди них,
Потому как рыбак Егорка
Третий год, как её жених.
А у Нюрки с фигурой туго,
Вся землица дрожит окрест.
Только где ж её взять, подругу:
Больше нету у нас невест.
Подкатилась она как мячик,
Парню в волосы:
– Ах ты, гад!
На русалку глазеешь?! Значит,
Дело ясное – виноват!!
Ах, бесстыжая ты скотина,
Надоело твоё враньё.
Не от речки пропах ты тиной –
От разлучницы, от неё!
Раскричалась, что спасу нету
(бабы в наших краях лихи!):
– Порубать её на котлеты,
Наварить из неё ухи!
А русалочке слушать горько,
И сама-то вся не своя.
Не нужон ей рыбак Егорка,
Ей бы в море бы, в окиян.
Там отважные флибустьеры,
Все красавчики – нету слов!
У невольников на галерах
Песни складные про любовь…
Людям вроде обеих жалко:
Эта воет и та – в слезах.
Но русалка и есть – русалка.
Нюрка – здешняя, что сказать!..
– Отпусти меня, сделай милость, –
Шепчет девушка рыбаку.
Я нечаянно заблудилась,
Замечталась на берегу…
Принесу тебе жемчуг-злато
Из подводных пещер глухих.
Нюрка рядом вопит:
– Ребята!!
Не пущайте! Хочу ухи!!!
Как решилось – понятно дело:
Спорить с Нюркой никто не смел.
Вся деревня ухи поела.
Лишь Егорка ухи не ел…
Утром встали – не счесть окурки:
Не сомкнул он глаз до утра.
Не женился Егор на Нюрке.
Утопился Егор вчера…
Царевна-лягушка
Сказка для сильно пьющего Ивана-царевича
У колодца судачили бабы:
– Глянь, царевич-то – пьяный с утра:
Выбрал в жены заморскую жабу
(много дали за жабой добра).
– Так нальётся, сидит и икает.
Жабу в руки и ну ей шептать:
«Василиса моя дорогая!
Покажи свою девичью стать».
– Тошно Ваньке от зелени склизкой…
Жаба раз в полнолунной ночи
обернулась змеёй-василиском –
он от страха-то как закричит!!
Дед Михеич сказал откровенно:
– Ты, Иван, на меня не серчай.
Обратится в лягушку царевна –
это, паря, обычный случай.
Маникюром своим, педикюром
заморочит тебя, молодец.
А потом – не признаешь фигуры,
что с тобою пришла под венец!
Очевидное – невероятно,
но мужчинская доля – лиха.
А из жабы в царевну обратно,
я, Иван, об таком не слыхал!
Ты, Ванюшка, как муторно станет,
плюнь на жабу – живём только раз.
Взял бы в жёны соседскую Таню –
ты бы, дурень, не плакал сейчас!
И на что ты польстился, Ванюша!
На меха, жемчуга и шелка?!
Русской женщины русскую душу
не заменит златая река!
Ты проспись, да седлай поскорее,
да по утренней первой росе
поспешай – у седого Кащея
Танька слёзы проплакала все!
И поплёлся растеряно Ваня
(как же жить-то, Господь, рассуди!) –
с изумрудной лягушкой в кармане,
с синеглазою Таней в груди…
Сказка про Принцессу и Трубадура
Грустная сказка с надеждой на счастливый конец
Все вокруг потешаются – дура,
разогнала таких мужиков!
Ждёт она своего Трубадура
почитай уже тридцать годков.
В духе сказочных лучших традиций,
как положено – всё без затей,
вышла Золушка замуж за Принца,
и у них уже трое детей.
А Дюймовочка – бабушкой стала,
водит в садик своих мотыльков.
Уж, бедняжку судьба помотала,
натерпелась от жаб и жуков.
А Принцессе чего не хватает?!
Вон приданого целый ларец…
От инфляции денежки тают,
без ремонта дряхлеет дворец –
без хозяина ясное дело.
А Принцесса весь день у окна
на дорогу глаза проглядела.
А дорога пуста, холодна…
Постаревшие фрейлины выйдут
лузгать семечки вечером в сад:
– Вышла б замуж хотя бы для вида,
ведь на будущий год – пятьдесят.
Уж давно бы была королева,
заменила б на троне отца.
Не видать тебе, старая дева,
ни короны теперь, ни венца…
Прёт фигура, бледнеет фактура,
мышь в подвале приданое ест.
Говорят, у того Трубадура
в каждом городе – десять невест.
Трубадурам свои интересы:
как начнёт голосить под окном,
дескать, жить не могу без Принцессы –
в кухне кормят и поят вином.
Не понять её черни убогой
королевскую гордую кровь –
всё глядит и глядит на дорогу,
и отчаянно верит в любовь…
© Татьяна Фоминова, 2001 – 2016.
© 45-я параллель, 2016.