Светлана
Гольдман

Колыбельная выросшей дочери

(Дашке) 
  
Покоя нет, и он не снится мне, 
поскольку сон, и тот меня обходит 
по самой тонкой рвущейся струне, 
по лунным грунтам и земной породе, 
по самому неверному пути, 
где так легко навеки потеряться, 
где мне (Ты веришь, девочка?) – 
     пятнадцать, 
только меня уже нельзя спасти 
от этих рифм, дающих чёрный чад. 
Ночных детей с совиными глазами 
нельзя вернуть ни к Господу, ни к маме, 
а так они отчаянно хотят!.. 
О, маленькая женщина моя, 
останься в мире, где рассвет – награда, 
где только прозой говорят друзья. 
Поверь, для счастья большего не надо. 
Поверь, что муки совести больной – 
ничто, когда сравнишь их с пыткой этой, 
     – 
носить в себе проклятие поэта, 
и вечно прятать крылья за спиной. 
Они другим напоминают горб 
у падших ангелов без тел и тени, 
как будто мало тем грехопаденья. 
Но каждый падший слишком, слишком горд. 
Не спрятать под смирением изъян. 
С ночными страхами и 
мотыльками 
случайно залетевшими стихами 
раб лампы сыт и перманентно пьян. 
Пусть над тобой прольются облака 
спокойным сном без тайного значенья. 
Чтоб слаще было спать, возьми печенья 
и непременно выпей молока.