Станислав
Ливинский

Снежинка

I 
  
Как будто это было не со мной, 
(и было ль, вообще, на самом деле) 
но армия мне снится до сих пор. 
Забор кирпичный, царские казармы – 
под крышей надпись – тыща девятьсот 
шестой. А на дворе двадцатый век 
последние донашивал шинели. 
Огромный плац и сотни человек. 
И первый снег идёт, как новобранец, 
не в ногу, но ему никто не крикнет – 
А, ну-ка, там, салага, шире шаг! 
  
Мы на плацу стоим и замерзаем – 
солдатики игрушечные, дети. 
Передо мной дрожит какой-то мальчик: 
смешной затылок, девичья фигура. 
Я вижу эти маленькие плечи. 
Я помню, как ему одна снежинка 
упала прямо в дуло автомата. 
Зачем-то я запомнил этот день. 
  
II 
  
Я помню старшину. Сто раз на дню 
он вспоминал фамилию мою, 
орал, как сука, вечно надрывался, 
что для меня давным-давно она – 
пустое слово, бывшая жена. 
Я б на неё теперь не отозвался. 
  
Простой сюжет. А дальше – настежь 
     дверь, 
на стол положат, кто-нибудь да 
     всхлипнет. 
Смеяться будешь – прапорщица-смерть 
нас так же по фамилии окрикнет. 
  
III 
  
Я помню – старшина по воскресеньям 
водил нас в баню, как на водопой. 
Вот зрелище. Я про него сказал бы, 
что это тот ещё соцреализм. 
И мне казалось, в общей наготе 
беспомощность была и обречённость. 
Наверное, в чистилище теперь 
такой же пар, такие же отсеки, 
такой же невозможный синий кафель. 
  
Я помню, доставали из петли 
мы в этой бане год спустя мальчишку, 
солдатика с той самою снежинкой. 
Как он лежал на каменном полу 
и принимал мужские очертанья, 
и кто-то слишком мрачно пошутил, 
что парень неудачно дембельнулся. 
  
Его я помню очень хорошо, 
хотя его лица совсем не помню. 
Смешной затылок, девичья фигура. 
Игрушечный солдатик, бедный мальчик, 
а за спиною чёрный автомат 
и маленькая белая снежинка.