I Как будто это было не со мной, (и было ль, вообще, на самом деле) но армия мне снится до сих пор. Забор кирпичный, царские казармы – под крышей надпись – тыща девятьсот шестой. А на дворе двадцатый век последние донашивал шинели. Огромный плац и сотни человек. И первый снег идёт, как новобранец, не в ногу, но ему никто не крикнет – А, ну-ка, там, салага, шире шаг! Мы на плацу стоим и замерзаем – солдатики игрушечные, дети. Передо мной дрожит какой-то мальчик: смешной затылок, девичья фигура. Я вижу эти маленькие плечи. Я помню, как ему одна снежинка упала прямо в дуло автомата. Зачем-то я запомнил этот день. II Я помню старшину. Сто раз на дню он вспоминал фамилию мою, орал, как сука, вечно надрывался, что для меня давным-давно она – пустое слово, бывшая жена. Я б на неё теперь не отозвался. Простой сюжет. А дальше – настежь дверь, на стол положат, кто-нибудь да всхлипнет. Смеяться будешь – прапорщица-смерть нас так же по фамилии окрикнет. III Я помню – старшина по воскресеньям водил нас в баню, как на водопой. Вот зрелище. Я про него сказал бы, что это тот ещё соцреализм. И мне казалось, в общей наготе беспомощность была и обречённость. Наверное, в чистилище теперь такой же пар, такие же отсеки, такой же невозможный синий кафель. Я помню, доставали из петли мы в этой бане год спустя мальчишку, солдатика с той самою снежинкой. Как он лежал на каменном полу и принимал мужские очертанья, и кто-то слишком мрачно пошутил, что парень неудачно дембельнулся. Его я помню очень хорошо, хотя его лица совсем не помню. Смешной затылок, девичья фигура. Игрушечный солдатик, бедный мальчик, а за спиною чёрный автомат и маленькая белая снежинка.
Популярные стихи