* * *
Во саду ли у нас, в огороде,
Вдалеке от Москвы – тишь да гладь.
Вот и август уже на подходе,
Там и осень.
Рукою подать.
У природы разборчивый почерк,
Неизменен её алгоритм.
Хоть с утра было жарко не очень,
Но нещадно парит и парит.
Ждём дождя – избавленья и чуда:
Он разгонит полуденный зной.
Но гроза, что грохочет повсюду,
Нынче снова идёт стороной.
* * *
Снова первые жёлтые листья роняют осины,
Приближается время дрожащих вечерних огней,
Одуряюще пахнут кусты переспевшей малины,
И ночная прохлада отчётливей, дольше, сильней.
Я от власти твоей безграничной едва ли избавлюсь,
Месяц царственный, месяц державный. Какой с тебя спрос!
Оттесняя июль, день за днём приближается август –
Время долгих дождей и неистово жалящих ос.
* * *
Давно пора забыть, пора бы знать и честь –
Запомнилась же мне подобная безделка! –
Как в детстве я спешил скорее кашу съесть,
Чтобы увидеть вновь рисунок на тарелке.
Рисунок так себе: вот верба у плетня,
Вот кошечка тебе, а вот тебе собачка,
Но всё же он манил и радовал меня,
Как первые шаги и лёгкая задачка.
Касается меня, касается нас всех,
Хоть есть у нас давно и опыт, и сноровка,
Но так нужна она – надежда на успех.
За нею мы идём, как ослик за морковкой.
* * *
Я был тщедушен, ростом невысок
И обожаем бабушкой-еврейкой,
И тётка – музыкальный педагог –
Меня по пальцам щёлкала линейкой.
Я не курил, не пробовал вина
И в жизни разбирался очень мало,
И всё-таки дворовая шпана
Меня охотно в игры принимала.
Я помню, как приятель мой сказал
(Он был у нас дворовым атаманом):
«Вся наша жизнь – сплошной базар-вокзал,
Где главное – следить за чемоданом».
Полвека с гаком – только пыль в глаза –
Ямщик промчался, не слезая с козел.
Плевать на то, что твой дружок сказал
И кто какую чушь когда сморозил!
Полны вагоны, и забит перрон
В огромном нашем мире, Богом данном.
Конечно, в нём нельзя считать ворон,
А чемодан… Да бог с ним, с чемоданом!
* * *
Рассеялась давно по свету шантрапа
Из моего двора московского разлива,
Но в памяти пока не выцвела пора,
Когда – назло врагам – друзья все были живы.
Жизнь, помнится, была то небылью, то сном,
Рассказом о смешном котёнке вислоухом,
Начавшимся дождём, открывшимся окном,
Настырным воробьём и тополиным пухом.
И часто по весне, и часто до сих пор
Для крыльев за спиной я расправляю плечи.
Мне снится этот мир, мне снится этот двор,
Мне видится во сне моё Замоскворечье.
* * *
Я всегда был в долгу неоплатном
У мелодий, что так и не спел,
У друзей непутёвых, нескладных,
У своих незаконченных дел.
У стихов, где ни склада, ни лада,
Тех, что наспех писал, на бегу,
У московских моих снегопадов,
Без которых прожить не могу,
Без которых мне зябко на свете.
И ещё – сколько б лет ни прошло –
У негромкого слова, что светит,
От которого сердцу тепло.
* * *
Как много всюду бесполезных споров!
Не сразу, вдруг, не за четыре дня
Жизнь научила всё-таки меня
Порожних сторониться разговоров.
Жизнь научила над собой смеяться,
Жизнь научила всё-таки молчать,
На глупость ничего не отвечать,
Не лебезить, не льстить, не притворяться.
Конечно, это, в общем-то, не ново,
Когда вино приятеля кислит,
Но, если уж расстаться предстоит, –
Последнее ему оставьте слово.
Бессмысленное крутится кино.
Ему приятно. Вам не всё ль равно?
* * *
Вдоль крутого берега
Катится река,
Словно нарисованы
В небе облака.
Ничего нет лишнего,
Ровно ничего!
Гордые, красивые
Все до одного.
То ли спят – умаялись,
То ли скоро дождь.
Движутся, не движутся –
Сразу не поймёшь.
К ночи или к вечеру
Скроются вдали –
То ли гуси-лебеди,
То ли журавли.
* * *
Вся наша жизнь – билет в один конец,
К заранее назначенному месту.
Но тех, с кем не встречались много лет,
Мы узнаём...
Мы узнаём по жесту.
Так по дороге вовсе неспроста,
Вдоль скал, что громоздились до Потопа,
Не узнавая в спутнике Христа,
Брели Лука в Эммаус и Клеопа.
На что уж зряч Лука – и то был слеп,
Но сердце билось гулко и тревожно.
Но жест, которым преломил Он хлеб, –
Жест перепутать было невозможно.
* * *
Привязался мотив многослойный,
Он и мучил меня, и смущал.
Год был суетный и беспокойный,
Август томным быть не обещал.
Знать, такое нахлынуло лето
И такие пришли времена,
Что казались чужими куплеты
И чужими мои письмена.
Уносило послушное эхо
Что несётся то рысью, то вскачь,
Вдаль раскаты то грома, то смеха
Сквозь мотив многослойный.
То плач.
* * *
Трепетная радость бытия,
Что вокруг меня родные лица,
И покуда с ними в доме я,
Ничего, конечно, не случится.
Утекает время в никуда,
На часах настенных ровно восемь.
Остывает в чайнике вода,
Листья с позолотой. Скоро осень.
* * *
«Всё это, видите ль, слова, слова, слова...»
И не вчера случилась эта драма:
Давно растут деревья и трава
Над алтарём заброшенного храма.
Запущенные холмики могил…
Кто похоронен – разберёшь едва ли.
А было время: колокол звонил.
Крестили тут, венчали, отпевали.
Внутри не лучше: в куполе дыра,
Где был престол, теперь там муравейник,
В притворе головешки от костра,
Осот растёт повсюду да репейник.
Тосклив и мрачен этот храм пустой:
То здесь, то там посверкивают лужи,
Кирпич везде крошится под ногой,
И зябко здесь, хотя тепло снаружи.
Дай сил мне, Боже! Господи, спаси!
В уныние впасть, увы, легко и просто.
Церквей таких немало на Руси.
И деревень забытых.
И погостов.
* * *
Воздух вязкий дождями распорот,
В лужах тёмная стынет вода.
Как мне странно знаком этот город,
Хоть и не был я здесь никогда.
Знаю точно: за тем поворотом
Осыпается с клёнов листва.
Мне знакомы вот эти ворота,
Деревянные их кружева.
Как живут здесь и моют посуду,
Ткут нехитрые половики,
И слоняются кошки повсюду,
И горланят с утра петухи.
И откуда-то все меня знают.
Я ведь пришлый, чужой человек!
Улыбаются мне и кивают,
Хоть меня не видали вовек.
* * *
Ну что ж! Не вышло из меня героя!
А так хотелось быть одним из тех,
Кто марширует, не ломая строя,
И с юности заряжен на успех.
Кто ордена и звания имеет,
Всё делает, конечно, по уму,
И печь топить он правильно умеет,
И знает – что, и как, и почему.
Без устали копает, рубит, роет
И предпочтёт синицу журавлю...
Ну что ж! Не вышло из меня героя,
Но печь всю жизнь по-своему топлю.
* * *
...И вот что я хотел ещё сказать,
Покуда в чашке кофе остывает:
Я лишь недавно начал понимать,
Что неизбитых истин не бывает,
И ту простую истину постиг –
Не разогнёшься, если уж согнулся,
И молоко сбегает в тот же миг,
Когда ты ненадолго отвернулся.
* * *
Много нудных дождей, мало света,
Краски лета сгорели дотла.
Осень нынче без бабьего лета
И почти что совсем без тепла.
Ветра посвист свирепый, разбойный,
Навевающий грусть и тоску...
Был засушливым август и знойным
И закончился как по щелчку.
© Сергей Штильман, 2023.
© 45-я параллель, 2023.