Сергей
Хомутов

* * *

За тобою ли выбор твой
Или всё-таки он за Богом?
До предела – пока живой –
Не устроиться к миру боком.

Это самый пустой удел –
Встать, посматривая на прочих,
Окружение душ и тел
Принимая легко за прочерк.

В жизнь пытаясь войти с пером,
До глубин бы дойти бездонных…
Можно стать проходным двором
И приютом для всех бездомных.

* * *

Поэзия – словесная дуэль,
Пока вам не подсунут пистолеты
И у барьера не предстанет цель
На берегу холодной речки Леты.

А впрочем, обозначь её как хошь:
Суть неизменна, пусть исход не ясен,
Дуэль пристойней, чем под рёбра нож,
Процесс же одинаково опасен.

Но есть ли рёбра у твоей души?
Смешно подумать, если нет и тела.
Нелепо назидание: «Пиши», –
Коль своего не осознал удела.

Пиши, дыши, а попросту – живи,
Да разве без желания заставят?
Поэзия – строенье на крови,
Какое только, и кого в нём славят?

Решение принять не запретят,
Но постоянно опасенье в споре:
Что в явленном творенье разглядят,
Молитву или надпись на заборе?

Душа проступит на твоём лице,
И ухищрений бесполезно тщанье.
…В начале было Слово, а в конце:
Вдруг лишь одно кричащее Молчанье?

* * *

Нагонит злобного презренья
Твой мир, продуманно губя, –
Но ты не примешь это время,
И выбросит оно тебя.

Так море дикое ракушку
Выплёскивает на песок,
Как неживую побрякушку,
Не слыша слабый голосок.

Небрежно счёты подытожит
С ракушкой глупою… Но вот
Понять жестокое не сможет,
Что в ней оно теперь живёт…

* * *

Опыт не облегчи́т
Выбор, опять пытает.
…Умная промолчит,
Глупая – заболтает.

Эта – начнет играть,
Та же – впадёт в юродство.
Как тебе выбирать,
Разве поймёшь так просто?

Мысли, что кирпичи.
Топчешься у начала.
Глупая, замолчи!
Умная, что молчала?..

* * *

О, сколько их упало в эту бездну…
Марина Цветаева. Реквием

Памяти Е. Ж.

Когда поэт становится ненужным,
Он тихо удаляется из жизни.
Зачем грешить
                         отчаяньем недужным
В порывах безответной укоризны?

Земные боги, червяки земные, –
Не путайте с червями земляными,
Его в пределы проводить иные
Готовы сожаленьями сплошными.

Теперь уже не выплачет словами
Боль по себе, поэзии, душе ли, –
Не раздражает больше рядом с вами,
Как свет,
          что погасить нельзя, в торшере.

А свет звезды легко и не заметить,
Она во тьме ночной высоко, немо…
Паденье не дано уже замедлить,
Да вспышкой этот миг означит небо!

По-прежнему
                      пророков нет в Отчизне.
Когда ненужным и поэт бывает,
Он тихо удаляется из жизни.
…Но за собою дверь не закрывает.

* * *

О.П.

Можно прятаться, можно скрывать
Всё в себе, да не проще с ответом:
Для чего мне тебя забывать,
Если ты и не просишь об этом?

Память всё-таки – не пустота,
Быть она не желает игрою,
Фотографий твоих немота
Что-то шепчет и шепчет порою.

Проклинать или благодарить
Скуповатую милость эфира:
Слушать голос, ответный дарить,
Что приносит по случаю Лира?

Сам того я пока не пойму,
А догадок попытки – смешные,
Помнишь даже ушедших во тьму,
Как забыть мне живущих и ныне?

Ну, попробуй на что-то решись!..
Лишь яснее одно понимаю,
Что про эту нелепую жизнь.
Ничего я, пожалуй, не знаю.

Реквием поколению конца ХХ века

* * *

Незвано оказался на пиру,
Среди чужого для тебя веселья,
Где жизнь ещё похожа на игру
С обилием восторженного зелья.

Такого не случалось до сих пор,
И мысли невесёлые приходят,
Что в обществе подобном разговор
С унылым назиданьем не заводят.

Все, кто вокруг, в желаниях простых,
Другого им не хочется касаться.
Как страшно в этом сходе молодых
Предстать святым, и даже показаться.

* * *

С каждым годом и днём уходящим,
                                                   пока ты живой,
Но уже прибавляется ноша предельного веса,
На могилах друзей
                         всё же статус колеблется твой:
Был простой сострадатель,
                         теперь – соучастник процесса.

Жизнь сегодня скопила
                           в избытке тревожных примет,  
Потому так понятны одна сторона и другая, –
А друзья пережили
                              печально известный момент,
С фотографий могильных
                                 спокойно глядят не мигая.

Им, наверное, право дано
                                            и оттуда смотреть,
Как брожу я по кладбищу
                                    несуетливой походкой,
Не пугает усопших
                       словцо леденящее «смерть», –
Долгой жизнь оказалась для них
                                         или вовсе короткой.

И уже не придётся
                          вторично скрываться во мгле,
Ритуалу прощанья внимать, каменея устами.
Сострадание было всегда здесь,
                                             на скорбной земле.
Состраданье осталось…
                             Но мы поменялись местами.

* * *

Посереди мирозданья болезного
Ждать непонятно чего?..  
Ангел-спаситель
                с когтями железными –
Странное существо.
Ангел-спаситель
                     с железною волею,
К сроку ты послан ко мне.
Уберегал и, наверное, более,
Шефствуешь в нынешнем дне;
Сколько блуждать
        над холодными безднами,
Плача, взывая, скорбя?
Ангел-спаситель
              с когтями железными,
Не отвергаю тебя.

* * *

Вот явила жизнь интригу,
Путает разумный след:
Не могу составить книгу
На восьмом десятке лет.

Хоть не новые заботы,
Должный опыт нарастил, –
Сколько их собрал за годы
И в холодный свет пустил.

Пятый вариант… Готова?
Дальше – труд уже пустой.
Да откладываю снова.
Будет, видимо, шестой…

Длится грустная подёнка…
Чем же я так дорожу?
…Как последнего ребёнка
Из последних сил держу.

* * *

Дай, Боже, мне высокого огня,
Которому названья нет в природе, –
Среди всеоткрывающего дня
Десятый раз явиться в новом роде.

Дай мне испить от тех святых ночей,
Затерянных, как родники в глубинах,
Дай чудных мыслей и святых речей
И ощущенья крыльев лебединых.

Желанья дай отдаться всем ветрам,
А не глядеть на согнутые спины,
И женщину, как вознесённый храм,
Оглядывать с подножья до вершины.