Следы
Самолёт оставил след – белый след.
Пароход оставил след – пенный след.
Паровоз оставил след – дымный след.
Человек оставил след – светлый след.
Самолёта след растаял – облака.
За кормою парохода – лишь вода.
За составом паровоза нет следа.
Человека ж след остался навсегда.
Поймаю я времени тонкую нить
А время всё давит пружиной тугою
И землю безжалостно топчет ногою.
Когда-то свернул кто-то время в колечко,
И стало оно, как кольцо, бесконечно.
У времени нет ни начала, ни края.
То здесь поиграет, то вдаль убегает.
И в самом конце бесконечной вселенной
Уходит вперёд, с суетой неизменной.
И нет у него на пути остановки.
Гоняет в окопы, ломает винтовки.
Но этих минут у меня не отнять,
Их в памяти буду своей сохранять.
И мне начихать на его бесконечность,
Я тоже рукой потянулся за вечность.
Поймаю я времени тонкую нить,
«Перпетуум мобиле» будет кружить.
1968
Слова
Слова простые и мудрёные.
Слова, ветрами прокалённые.
Слова, что где-то ждут в моей судьбе.
Слова, что я хочу сказать тебе.
Слова – людских исканий искры.
Слова – гранит, и есть слова без смысла.
Слова, как трудно вас произносить.
Хочу... и не могу тебя спросить.
Хочу... и не могу тебе сказать,
Слова на ветер не люблю бросать.
Слова, как птицы: стоит зазевать –
Вспорхнут, и нам их не поймать.
Взлетят, и нам их не вернуть.
Но пусть они к тебе проложат путь.
Пускай к тебе через моря летят
И принесут мне тот далёкий взгляд.
Слова, коль вы от сердца не идёте,
В душе другой кострами не взойдёте.
Ведь, кроме дров, для нового костра
Искра, чтоб их зажечь, нужна.
У картины Питера Брейгеля «Охотники на снегу»
Три фигурки застыли в движеньи,
Но вот-вот тишина запоёт,
И запахнут смолою поленья,
И сорока продолжит полёт,
И, разбуженный радостным лаем,
Я смущённо глаза отведу...
Как мы плохо порой замечаем
Нашей жизни земной красоту!
3има
Зима пришла совсем нежданно,
Одела бархатом поля.
Стоят в снегу, искрясь на солнце,
Как под венцами, тополя.
А на сирени, вот уж диво,
Видны зелёные листы.
Блестят под солнцем, как рубины,
Просты, изящны и чисты.
Они тепла уж не дождутся,
Увянут скоро, опадут.
Я вижу в них кусочек лета,
Которого они так ждут.
Музыка
Мира движенье.
Музыка, музыка.
Счастье и пенье.
Музыка – звон молодого ручья.
Музыка – ты, музыка – я.
Музыка, музыка, музыка...
С кем я
Не люблю путей окольных,
По прямым хочу идти.
Не люблю людей безвольных,
С ними мне не по пути.
Не люблю витиеватых,
А люблю людей прямых.
Ненавижу простоватых,
Но приветствую простых.
А ещё люблю безбрежных,
Словно море-океан.
Что идут в просторах снежных –
Тех люблю я россиян.
Что штурмуют эвересты,
Что плывут через моря,
Что в тепле не ищут места, –
До конца с такими я.
* * *
Что мне надо для счастья?
Чтобы были друзья,
Что в любое ненастье
Не забудут меня.
Надо ветра шального,
чтобы пел,
И дождя грозового,
чтобы гремел.
Надо песни хорошей,
чтобы лилась,
И дороги тревожной,
чтобы вилась.
Что мне надо для счастья?
Нужен шар земной,
Чтобы небо синело
надо мной.
Чтобы солнце светило
сквозь дожди,
Чтобы можно мне было
вдаль идти.
* * *
Мороз ударил торопливо,
И в зябкой ледяной пыли
Стоят деревья, словно ивы,
Склонивши ветви до земли.
Звенят листвою мелодично.
Звенят и думают о том,
Как необычно, непривычно
Увидеть зелень подо льдом.
Им уж не вырваться из плена.
День наступает неспеша,
И засыпает постепенно
Их деревянная душа.
Огонь
Сейчас, как тыщи лет назад,
Любой теплу и свету рад.
Вот приглашают в дом меня:
«Иди погреться у огня».
И предок, выбившись из сил,
Костёр в пустыне разводил.
Тот лучезарный тихий свет
Ему дарил тепло надежд.
При свете мирного огня
Мать пела песни для меня.
Огонь в ладонях добрых – друг.
Не выпускай его из рук!
Коль он к безумцу попадёт,
Не мир – несчастье принесёт.
На инквизиторском огне
Старик Джордано виден мне.
А вот в году сороковом
Европа в смерче огневом.
Ты должен помнить, человек:
Огонь – в безумных есть руках,
Огонь – в безумных есть словах,
И ты для счастья своего
Обязан потушить его
Но есть огонь совсем другой.
Он друг, он брат, союзник мой.
Да здравствуй, творчества огонь!
Да здравствуй, рыцарства огонь!
Да здравствуй ты, огонь в печи,
Испекший людям калачи!
Дари тепло и грей людей,
Огонь, что дал нам Прометей.
Небо
Небо развернулось
Морем бесконечным,
Небо протянулось
Коридором млечным.
Звёзды судеб светят
В голубом просторе.
И моя есть где-то
В этом чудо-море.
Звёзды-судьбы ищут
Маяки и сушу.
Огоньками пишут,
Словно книгу, душу.
Облака волнами
Взбороздили море,
И о чём-то с нами
Воем ветра спорят.
Силятся, не могут
Доказать нам что-то.
Шлют дожди на землю,
Словно струйки пота.
1969
Предвечерье
Не печально моё предвечерье.
Свет лазури – хрусталь голубой.
Птица-Радуга яркие перья
Рассыпает, кружа надо мной.
Безответному уху не слышно
И не видно незрячему оку,
Что лепечет мне спелая вишня,
Что дарует родник синеокий.
Солнце яблоком вниз от зенита
Откатилось уже... Золотыми
Всё венками из листьев увито,
Всё покрыто плодами литыми.
Как прекрасно моё предвечерье!
С неба льёт немерцающий Свет.
Поднимаюсь, иду по Свеченью,
И мне музыка слышится вслед.
Рисуют дети
Выводят на земле рисунки дети,
У них всё время солнце в небе светит.
У них всё время небо голубое,
И пишут «мама» маленькой рукою.
Они рисуют для себя планету
Где много солнца, где закатов нету,
Где много над землёй лазурной сини,
Где люди и добрее, и красивей.
Где крыльями смешные птицы машут,
С медведем дружит маленькая Маша,
И полем, в этой сказочной сторонке,
Спешат куда-то синие речонки.
На той планете очень много сказок,
На той планете много ярких красок.
Она с тобою где-то по соседству,
Её зовут легко и просто – детство.
Из Гёте
Над горами мглистыми
Сна покров.
Еле дышит листьями
Грудь ветров.
Тает с лёгкой дрожью
Дымка над рекой.
Подожди, ты тоже
Обретешь покой.
1973
* * *
Лишь утро откроет зеницы,
Я в светлой одежде приду,
И рухнут засовы темницы,
Где люди томились в аду.
С Любовью, дарованной Богом,
По ветхим ступеням сойду.
Страдания, боль и тревогу
Руками от вас отведу.
Я Сына за вас попросила,
Отцу я молилась не раз.
И Чистая, Светлая Сила
Прольётся отныне на вас.
Промолвит Отец:
«Мои дети!
Оставьте безумье своё!
Любите, творите, прозрейте!
Вот вам назиданье Моё!»
20.03.2000
Икары живут на земле
В старинной сказочной легенде
Земной дерзатель птицей стал.
Взлетел Икар на крыльях к солнцу,
Но... в море тот, храбрец упал.
Века проходят чередою.
Я вижу их как в полусне.
Летят икары над землёю,
Живут икары на земле.
Ревут моторы вновь на старте,
Леса вдали стоят стеной.
Уходят люди ввысь по карте.
Летят икары над землёй.
* * *
Было серо и было пусто
В ожиданьи весенних гроз.
А по скверам шагал безусый
Только вышедший в жизнь Христос.
Замечательно дождик сеял.
Дождик падал в земной барабан…
А навстречу шли фарисеи,
Свою голову нёс Иоанн.
А Христос был такой безусый,
Словно школьник или студент.
Пропадать голове его русой
За каких-нибудь тридцать монет!
Да подай им, родимый, чудо,
Чтобы стали, разинув рты!
Пусть идёт за тобой Иуда,
Но покуда главнее ты!
Проносились автомобили,
На дорогу глазищи пяля…
И опять его здесь убили:
Не повесили, не распяли –
Равнодушием и словами…
Видно так повелось неспроста:
Убиваем в себе мы сами
Не Иуду!
Отнюдь!
Христа!