Семён Липкин

Семён Липкин

Семен ЛипкинИз книги судеб. Семён родился 19 (6) сентября 1911 года в семье одесского портного... Позже он по совету Эдуарда Багрицкого переехал в Москву, окончил инженерно-экономический институт…

В «Новом мире», за номер до появления там портрета Маяковского в траурной рамке, были напечатаны три строфы без названия, подписанные «Сем. Липкин». Вскоре поэт стал неугоден, и с 1931-го его перестали печатать. Пришлось заняться переводами. Долгие годы Семён Израилевич работал в редакции литературы народов СССР Госиздата. Этому повороту в его судьбе мы обязаны русскими текстами калмыцкого эпоса «Джангар», киргизского эпоса «Манас», «Лейла и Меджнун» Навои, «Шахнаме» Фирдоуси...

Вернуться к читателю Липкину удалось лишь в 1956-м: Александр Твардовский опубликовал его в «Новом мире». Вернулся и был заклеймён как пропагандист «байско-феодальных эпосов». Совсем уж нелепым было обвинение в сионизме после выхода стихотворения «Союз», где речь шла о племени И (в этом усмотрели указание на Израиль).

Переводил он до 1980-го, когда после скандала с альманахом «Метрополь» был отставлен от своего ремесла…Ему с Инной Лиснянской пришлось покинуть Союз писателей.

 180.000 строк восточной классики (для сравнения: в «Илиаде» – 15.700, в «Одиссее» – 12.100). За одно это Липкина будут вспоминать с благодарностью. Он относился к переводам не как к кормушке, а как к полноправной культурной деятельности.

В романе «Декада» Семён Израилевич написал: «Национальное самосознание прекрасно, когда оно самоосознание культуры, и отвратительно, когда оно самоосознание крови». За романом следуют воспоминания об Ахматовой, Мандельштаме, Гроссмане, Заболоцком.

Участник войны, в начале шестидесятых он создал поэму «Техник-интендант», которую Анна Ахматова причисляла к лучшим русским стихам на военную тему. Его книгу «Воля» издал в Америке Иосиф Бродский.

Свою первую книгу оригинальных стихов СЛ выпустил в 1967-м: «Очевидец», Элиста. Потом появились: «Вечный день» (1975), «Тетрадь бытия. Стихи и переводы» (1977). Ранее Семён Липкин выпустил книгу военных очерков «Сталинградский корабль» (1943) и повести для детей по мотивам народных сказаний: «Приключения богатыря Шовшура» (1947), «Манас Великодушный» (1948), «Царевна из Города Тьмы», (1961), «О богатырях, умельцах и волшебниках» (1963).

Много печатался в эмигрантских изданиях: «Время и мы», «Континент», «СССР», «Грани», «Народ»; на Западе вышли сборники стихов «Воля» (о нём мы уже упоминали, 1981); «Кочевой огонь» (1984), «Картины и голоса» (1986), роман «Декада» (1983); эссе «Сталинград Василия Гроссмана» (1986).

Не публиковался на родине до 1986. С тех пор напечатал: «Лира. Стихи разных лет» (1989), «Декада» (1990), «Жизнь и судьба Василия Гроссмана» (1990), «Угль, пылающий огнем. Зарисовки и соображения» (1991), «Письмена. Стихотворения, поэмы» (1991), «Лунный свет. Поэмы» (1991), «Вторая дорога. Зарисовки и соображения» (1995), «Перед заходом солнца. Стихи» (Париж – Москва – Нью-Йорк, 1995), «Манас Великодушный. Повесть о древних киргизских богатырях» (1995), «Квадрига. Повесть, мемуары» (1997), «Посох. Стихотворения», (1997), «Семь десятилетий» (2000), «Вместе. Стихи» (совместно с Инной Лиснянской, 2000).

Награждён орденами «Знак Почёта» (четырежды), медалями «За оборону Сталинграда», «За победу над Германией», «В память 800-летия Москвы». Герой Калмыкии (2001), заслуженный деятель искусств Кабардино-Балкарской АССР (1957), народный поэт Калмыкии (1967), заслуженный работник культуры Узбекской ССР (1968). Государственная премия Таджикской СССР (1967), премии: имени А.Д. Сахарова «За мужество в литературе» (1992), журналов «Огонёк» (1989), «Стрелец» (1994); Пушкинская премия фонда А. Тепфера (1995).

За год до смерти Семён Израилевич завершил переложение эпоса «Гильгамеш». 31 марта 2003-го он сошёл с крыльца переделкинской дачи и упал лицом в снег…

 

Первоисточник: сайт «Люди» и другие публикации

 

Магма творческого мира

Книга художественно-биографической и мемуарной прозы Семёна Липкина «Квадрига»* символично открывается стихотворением с одноимённым названием. Ибо Мария Петровых, Арсений Тарковский, Аркадий Штейнберг и Семён Липкин объединены не просто судьбинно, но и творчески; быть может, в условиях свободы они как поэтическая плеяда выявились бы отчетливее, жизнь, однако, загнала их в условия литературного подполья: лишь в преклонные годы получили они возможность (и то только отчасти) обнародовать ими в поэзии наработанное.

Автобиографическая – в значительной степени – повесть Липкина с замечательным названием «Записки жильца» впервые увидела свет через шестнадцать лет после написания («Новый мир», 1992, № 9–10) и вот теперь наконец-то – в сплотке с мемуарами – вышла отдельной книгой.

Что роднит прозу Липкина с его стихами – так это чрезвычайно высокая концентрация смысла и материала. «Страдание не устало, страдание шествует впереди» – заключительная фраза повести могла бы стать и её эпиграфом. Ведь речь идёт о временах с предреволюционных до послевоенных, и по сконденсированности страдания, жертвенности, мытарств эта историческая эпоха не знает равных. Но одним из основных свойств Липкина-литератора является уравновешенность, в некотором отношении синоним мудрости, его творчество драматично, а не трагично: оно, так сказать, без «верхнего до», – и в этом его специфическое достоинство. Как бы ни была хаотична, а порой и гнусна человеческая история, Липкин счастливо видит в ней высшее божественное начало, его творческому герою не приходится мучиться проблемой теодицеи: он укоренён в Боге – и всё тут. Бог покрывает Собою мир, человечество, «пора, – размышляет герой повести Михаил Федорович Лоренц, – слиться в одно всем, для кого важна главная основа веры – понимание, что все мы, люди, потому и люди, что созданы Богом по образу и подобию Его. Только это понимание может спасти мир».

И хотя город – реквием которому вместе с его «жильцами» создал писатель – нигде прямо не назван, читатель без труда, даже и не зная биографических обстоятельств автора, узнает в нём Одессу: «...сколько фамилий украинских, еврейских, греческих, польских, турецких, армянских! И всё же город был русским... чисто русским, потому что... Россия – это Россия с её чрезвычайно пёстрой, энергичной историей», – потому ещё – добавим мы от себя, – что именно из Одессы в нашем веке вышло столько литераторов, без которых новейшая литература непредставима. Очевидно, именно Одесса сформировала у Липкина тот свободно-экуменистический и одновременно имманентно-религиозный взгляд на человека и человечество, который и стал мировоззренческой доминантой его творчества. Взгляд этот не просто декларируется в его стихах и прозе, но, повторяю, составляет их идейную сущность. Тут основа жизнелюбия лирического героя Липкина, тут объяснение, почему ясная трезвость взгляда на мир всегда помогает ему избегать цинизма. Это – в оригинальном творчестве. Действительность же, однако, вынуждала платить по счетам. В воспоминаниях о Гроссмане (самом, очевидно, проникновенном, что сказано и будет сказано об этом писателе) Липкин рассказывает, что среди требований, обеспечивавших публикацию романа «За правое дело», было и такое: «Гроссман пишет главу о Сталине... Когда он меня спросил, что я об этом думаю, я сказал, что надо согласиться, но мне было бы противно писать о Сталине. Гроссман рассердился: „А сколько ты напереводил стихов о вожде?” Я привёл поговорку моего отца: „Можно ходить в бардак, но не надо смешивать синагогу с бардаком”».

Подобно Тарковскому, Липкин предпочитал не существовать в подцензурной литературе в качестве оригинального автора, но только как переводчик – суеверно избегая вышеупомянутого «смешения».

В стилистике, в художественном дыхании «Записок жильца» есть нечто от «Всё течёт» Гроссмана: в недлинную повесть ёмко вмещаются темы, характеры, перипетии и диалоги, словно рассчитанные на эпический объёмный роман. Замечательные страницы выхода героя из оккупации, разорённая Украина, сложные, на редкость современные, разговоры о её независимости – тайна писательского мастерства в том, как все это вмещено в такое небольшое прозаическое пространство без ощущения скомканности рассказа.

...Воспоминания Липкина об Ахматовой, Заболоцком, Гроссмане, Цветаевой – вряд ли кто из ныне живущих современников наших может похвастать знакомством, а то и дружбой со столькими «олимпийцами»: здесь и рельефные портреты, и крупнота характеров, и масса бытовых мелких штрихов, из которых лепится колорит минувших времен, трагических, но благодаря этим людям и величавых. Жизнь – из года в год под нависающей гильотиной ареста и гибели – ставила, что называется, вопрос бытия ребром, фокусировала, а не размывала его. Липкин рассказывает ясно, просто – порою до простодушия, но тем бывает жутче, ибо описываемая им жизнь сюрреалистична. Существует мнение, что люди высокодаровитые несут в себе определённую аномалию: мол, психика их даёт трещины под грузом их дарования. С больной головы – на здоровую. Согласно рассказам Липкина, все наоборот: ненормальны общество, мир, в котором выпало жить совершенно нормальным гениям. Алогизмы их бытия – логичны.

Лирический герой Липкина упрямо противопоставляет хаосу собственную нормальность, тем самым стремясь его обезвредить. Может быть, в литературных созданиях поэта маловато неврастении. Кому-то это покажется недостатком... Но под пленкой расчисленности – магма творческого мира крупного мастера.

_____

* Семён Липкин, «Квадрига. Повесть. Мемуары». М. «Книжный сад», «Аграф». 1997.

 

Юрий Кублановский

 

Первоисточник: «Новый мир», № 9, 1997

 

«45»: Наш давний и постоянный автор Александр Балтин решил-надумал предоставить в распоряжение редакции два письма Семёна Израилевича, адресованные тогда ещё совсем молодому поэту Саше Балтину.

Эти тексты мы воспроизводим и факсимильно, и в полной расшифровке, полагая, что они дополнят портрет нашего героя – автора «Вольтеровского кресла».

Историю появления в его архиве писем Семёна Израилевича Александр описывает так:

«Первая моя книжка называлась «Керосиновая лампа», вышла в 1998 году, в достаточно известной редакционно-издательской фирме «РОЙ». Создала это издательство и возглавляла его замечательная женщина – Галина Вячеславовна Рой (умерла в 2007), в советское время она занимала какой-то немалый, какой точно не знаю, пост в издательстве «Молодая гвардия» и знала весь литературный мир насквозь.

Но кто конкретно передал книжку Липкину, мне неведомо; просто, как говорится, в один прекрасный день он мне позвонил и сказал: «Мне передали вашу книжку, и я бы хотел сказать Вам несколько слов о ней…» И сказал – коротко и, извините, комплиментарно.

Следующие книжки я посылал Липкину сам, и он иногда звонил, а два раза написал письма…»

 

* * *

 

Многоуважаемый Александр Львович!

Спасибо Вам за книгу «Неопределённость». Название мне не очень нравится, но стихи в книге принадлежат настоящему поэту, оригинально мыслящему и отлично пишущему, отлично владеющему стихом, внешне как бы не новому, но в действительности новому по мысли. Особенно мне понравилось третье стихотворение «Житейских максим», «Леса», «Больница», «Вид», «Концерт», «Эразм Роттердамский», «В каждом дому…», «Кот и зеркало», «Послание Проперцию», «Два фотоаппарата», «Столетняя война», «Двое», «Старая слива», «Reducto absurdum», «Пионы».

Мне пришлось по душе образование человека, не получившего образования систематического.

 

С. Липкин

19.8.2001

 

* * *

 

Уважаемый Александр Львович!

Спасибо Вам за «Тропу волхвов». Хотя в книге волхования мало, читаешь её с неизменным интересом. Нет ни одного случайного стихотворение. Стихи большей частью кратки, но всегда полны мысли. Вы правы: «Останется гордый, короткий рассказ». Необычно, но верно сказано: «Меня томит родная речь, в которой боль и благодать».

Боль и благодать – это суть Ваших стихов. Короче: книга, которую Вы мне прислали – поэзия.

 

Ваш С. Липкин

16.5.2001

Волшебный Липкин

Всеобъемлющий космос Липкина! Золотые стигматы литературы против военных троп, исхоженных техником-интендантом; лазурь и охра волшебной мистики Востока, и мудрый покой просветлённой осени-старости; вертикаль тайнознанья суфизма, и – нежно увиденная корова; перетекание одного в другое, обогащение одного другим – через мёд древних речений и ветхих текстов постигаемое молоко и полынь настоящего; кристаллы ассоциаций, пёстро нарастающие, и – из пещеры духа – выход в сияние бескупольного света; и сам свет, данный через ёмкость строк и фраз, перенасыщенных смыслом.

 

Александр Балтин

 

P.S. В предыдущем номере-45 представлено творчество жены замечательного поэта Семёна Липкина – Инны Лиснянской.

 

Иллюстрации:

фотографии Семёна Липкина разных лет;

два поэта, муж и жена – Инна Лиснянская и Семён Липкин;

обложки некоторых книг СЛ;

могильный камень в Переделкино;

  автографы поэта (публикуются впервые)

Подборки стихотворений