* * *
всё здесь так продумано, что и впрямь – не тревожься, придумай себе занятье.
ты действительно справишься без меня,
это можно понять. всё так временно, как будто бы по щелчку, не успеешь расслабиться – выдаёт ошибку. забываешь, что нужно быть начеку, и потом не фыркать. все свои, чего тут скрывать, любовь – состояние за гранью любого круга. как себя ни терзай – не хватает слов, получается только мычанье, ругань. либо вовсе абсолютная тишина, либо так, что слышно на всю округу. в этом городе каждый сошёл с ума, и я в каждом вижу лучшего друга.
что греха таить, даже тот, кто выскочка – ловелас или скептик, зануда, святоша, фраер – в общей степени все отражают нас, когда бродят между домами. и я представляю как ты идёшь по ночному городу (путь понятен). я сначала подожду, пока ты свернёшь
и придумаю себе другое занятье.
чтоб не ёкало, чтоб ничего не казалось всем, ни случайная песня, ни запах клёна, быть вдали от вестей и от новостей, раз на то пошло – то вдали от дома. исчезать с той резкостью, что была и держать всё в себе до скончанья века. я умею так подбирать слова, что они заменят мне человека.
* * *
больше ничего
как будто всё разом остановилось
те же улицы с намёком на ту же адскую нелюдимость
те же песни – как подтаявший сахар. гремят и глохнут
те же люди, которые скорее сойдут с ума, чем себе помогут
те же письма, написанные без души и без всякой цели
и блатные заголовки и кривые дороги, и ёлка в центре
и любовь бежит себе как вода
от сдачи до неудачи
и эту войну я проиграл, а ту я ещё не начал
и если всё это скроет метель, сделав одним и целым
и даже если я сам этого захотел
я всё же найду зацепку
пусть это будут плохие стихи и дохлые разговоры
пусть даже я сам их и сочинил
пусть даже я сам завёл их.
пусть даже если судьба сверкнёт выбитыми зубами
я слышал как любовь орёт
хриплыми голосами
как будто слова превратились в песок
и режут больную глотку
пусть даже нагрянет из-за кустов
смех угарный и робкий
как горсть камней на пустом этаже
летает от стенки к стенке
как будто ещё не знаешь сюжет
но выбрал бежать последним
и пусть даже будут остатки сна
и дрожь после переклички
но я-то пойму
это наша зима
выходит из электрички.
* * *
отпусти моих птиц погулять
отпусти их в чужие руки, а сам не гладь
отпусти их кружить над домами, мелькать в ночи
не кричи, ты и так их здорово проучил.
не могу смотреть, а тем более – понимать
как облезлыми крыльями они идут меня обнимать
как рассевшись кто где грустят о своём весь день
как следы на стене оставляет ползущая к небу тень
отпусти моих птиц погулять, посмотреть грозу
отпусти пробежаться по льду, поорать в лесу
им и так осталось немного, и что с них взять
три уставшие птицы, погрузившиеся в себя.
отпусти их в другие виды, к другим морям
пусть другие с ними от нечего делать поговорят
пусть другие остановятся ненароком спросить дорогу
отпусти моих птиц погулять, и не смей их трогать.
отпусти моих птиц, эти толстые великаны
стали частью семьи или частью чужой расправы
где как будто бы «сам решил» каждый пляшет под чью-то дудку
отпусти моих птиц, но чтоб честно, а не как будто.
* * *
догорал настольный свет, начиналась ночь. у принцесс некрасивые лица
а в их домах
куча старых вещей, которым нельзя помочь
куча бодрых котов, которые лечат страх.
все принцессы чинили ногти, сжигали жир
задержав дыхание, сдирали проклятый воск
у принцесс нет кожи, нет времени, нет души
у принцесс есть пинцет и пальто на любой прогноз
им бы только отключить телефон и уйти в себя
этим монстрам нельзя
ни капельки доверять
вместо теплых улыбок
трещины и клыки
эти монстры устали играть
неживых богинь.
эти монстры придут к тебе
давай, возвращай должок
заплати по счетам, веди себя как мужик
этот город – не город, а кладбище бывших жён
этот город закрыт, засекречен, непостижим
в нем принцессы готовят рагу на троих персон
в нем любая семейка – «Адамс» ни дать ни взять.
слышишь? ветер стучит
открой же в конце концов
всё закончится плохо. иначе никак нельзя.
* * *
пойдешь налево направо наискосок свернёшь за угол за чёртово колесо
пройдёшь болото и тёмный дремучий лес
сыграем выйдешь не очень жив и не очень весь
сыграем там за речкой живёт дракон
ну что ты кровь ведь можно вытереть рукавом
я буду петь тебе я не умею но так сойдёт
какая кровь серьезно что ли приложим
лёд
сыграем ну же пойдёшь налево вокруг вода
весь август лужи сентябрь лужи ну понял да
меня не слышно я хруст в коленях я бес в ребре
я твои мысли ты что не рад мне а потерпеть
давай сыграем пойдёшь направо вокруг ладонь
и я держу тебя глажу глажу снимаю боль
а ты орёшь ты достал хороший и впрямь достал
да что ты страшно тебе и гложет кем ты не стал
послушай хватит хватит хватит меня тошнит
сыграем в лади замутим пати тебя нашли
я твои мысли ты что не рад мне а я спою
как тихо слышишь я волчья стая
и ты сегодня спишь на краю.
* * *
улица железобетонная
и несчастная
улица сплошь зелёная
или красная
улица старая грязная и красивая
улица где друг друга не выносили мы
слышь спасибо за то что было за то что будет
век не забуду да кто такое забудет
выйду вечером как море из берегов
вот же она любовь
улица не влезай убьёт и вообще заткнись
посиди подумай что здесь твоё и не торопись
улица каштановая
холодная
малиновая
моя
улица дырявая и
голодная
чёрная от огня
улица писательская
зверская
ножи и карандаши
улица любительская
студенческая
приехать и пережить
улица бенгальская
приморская
вокзальная
выход здесь.
улица бесстрашная
безголосая
слушай иди ты в лес.
улица центральная
распродажная
винтажная
солнца блеск
улица кровавая
пострадавшая
уставшая
как всё здесь
улица октябрьская
советская
детская
адская
как беда
да конечно встретимся
как не встретиться
там же где и всегда.
* * *
мёртвые души, а в них золотые поля, красные ночи, слова (нет, не переболят) несколько ватт, никому неизвестный маршрут (да, подождут). кто ты ему, может встретитесь, может быть нет. в планах – бороться с судьбой до скончания лет. нет, не попустит, игра ведь уже началась. вот он уже существует, и он в самый раз. то есть попробуй его заменить – вечно что-то не то. то есть ты просто иди, всё решится потом.
мёртвые души, а в них золотые поля, если бы так не болело, то было бы зря.
столько невидимых дел на три жизни вперёд. может быть свидитесь, может быть просто пройдёт. столько людей – все опять разошлись по домам, там по домам есть навечно продуманный план.
может наладится связь и найдётся предлог, может он тоже не спит где-то около трёх. кормит своих полусонных красивых чертей. так далеко от тебя и так близко к тебе
не упустить бы, не потерять бы, держать эту нить. мёртвые души совсем как живые хотят говорить.
* * *
осень всегда потихоньку, то там то здесь
где-нибудь ущипнёт, царапнёт, прожжёт
крикнет начало слова, поймает взгляд
взгляд этот означает, что ты живой
осень кольнет, расчешет тебя, как снег,
что-то нащупает, вежливо промолчит
как же ты болен, маленький человек
как мне неинтересно тебя лечить
выглянет, рявкнет, и убежит в кусты
думай потом зачем она так с тобой.
осень всегда какой-нибудь новый ты
длинная ночь, смываемая водой.
* * *
глупая моя девочка
раненый лебедь мой
злые кошачьи стрелочки
серая юбка в пол
шрам на запястье тоненький
будто медвежий след
мокнут глаза зелёные
стынет в печи обед
Познань звенит бутылками
Где-то гремит трамвай
что же ты плачешь, милая
в длинные рукава?
в окнах узоры сложные
нарисовал мороз.
я за тебя, хорошую,
любому сломаю нос.
© Роксолана Гулинская, 2021–2022.
© 45-я параллель, 2022.