Роберт
Рождественский

Городской романс

Я – как город. 
Огромный город. 
Может, ближний. 
А может, дальний... 
Города 
на приезжий гомон 
поворачиваются 
площадями. 
Поворачиваются, 
охмуряют 
главной улицей, 
главной набережной, 
Речкой – 
будто хвостом – 
виляют. 
Рассыпаются 
в речи набожной. 
В них тепло, 
торжественно, 
солнечно! 
Есть 
Центральный проспект, 
а поблизости: 
Площадь Юмора, 
Площадь Совести, 
Дом Спокойствия, 
Дом Справедливости... 
А дома – 
просторны, 
дома – 
легки. 
Всё продуманно. 
Целенаправленно... 
Я – как город. 
Но есть в городах 
тупики. 
Прокопчённые 
есть 
окраины. 
Там на всех углах 
темнота хрипит. 
Там плакатами 
дыры 
заделаны. 
Равнодушный 
тупик. 
Усталый тупик. 
Дом 
Бездельничанья. 
Дом 
Безденежья... 
Никого 
нет на этих 
улочках. 
Страшновато 
с ними знакомиться: 
тупики не тупые – 
умничают. 
Тупики не тупые – 
колются. 
А дворы 
заборами 
скручены. 
Дождь лоснится 
на кучах мусора... 
Знаю, что идёт 
реконструкция. 
Жаль, что медленно. 
Жаль, что муторно... 
Ты до площади 
успей-добеги! 
Осторожнее 
разберись в душе. 
Не ходи в тупики! 
Забудь тупики! 
Я и сам бы забыл, 
да поздно уже!.. 
Вот опять слова 
немотой свело. 
Невесомы они 
донельзя... 
Я – как город. 
Тебе в нём 
всегда светло. 
Как на выезде из тоннеля.