Рита Бальмина

Рита Бальмина

Четвёртое измерение № 27 (339) от 21 сентября 2015 года

Прочерк почерка

 

* * *

 

Век чёрно-белых фоток,

Век телефонных будок

Был романтично-кроток –

Но забывать не будут.

 

Ярок он был и краток,

Майской грозе подобен,

Но по цене каратов

Камни его колдобин.

 

Вместе с нездешним принцем –

Levi's потертый стильно –

В будке пришлось укрыться:

Ливень был очень сильным.

 

Даже, не зная кто ты,

Таяла я, как льдинка...

На потускневшем фото

Кем тебе та блондинка?

 

* * *

 

Неотвратимо, как псалом –

Пушинкой пушкинского текста –

Уже витает над столом

Воспоминание из детства:

Бабуля заварила чай,

А папа смотрит телевизор:

Свисток, пенальти получай,

Арбитр поруганный освистан.

А мама шьёт, кляня иглу,

И кошка сонно лижет плошку.

У подоконника в углу,

Где муха оседлала крошку.

А с уроками вожусь,

И буря мглою небо кроет,

Сгущая косинусов жуть,

Над ратным подвигом героев.

Обычный вечер как всегда

Темнеет, исчезая в Лете,

Чтоб, сквозь года и города,

Со мной скитаться по планете.

 

* * *

 

давай вернёмся в сорок лет назад

где ты был гад а я была красотка

лилась в гранёные стаканы водка

и тот был строен кто теперь пузат

 

на улице стоял двадцатый век

горел фонарь под надписью аптека

никто не слышал слова ипотека

и даже мент был тоже человек

 

от тех времён остался только сон

их помнить даже смысла не осталось

и только мы с тобой сглотнув усталость

по прошлому вздохнули в унисон

 

Утро

 

Она проснётся темной ранью,

Пугливой тенью прошмыгнёт

Вдоль угловых гранитных граней,

В пустой подземный переход,

Сквозь турникет пройдёт привычно,

По эскалатору сбежит,

В зловонный скрежет электрички,

Туда, где вечный бомж лежит,

И будет вяло пялить зенки

На зазеркальный мрак окна

И сонных лузеров подземки,

Таких же ранних, как она.

 

* * *

 

Душа, завёрнутая в мясо,

Грустит о песне.

Лишив себя объёма, массы,

Чтоб стать небесней.

 

Её почёт в народных массах

Тесней и гуще:

Душа, завёрнутая в мясо

Грустит о кущах,

 

Но не отыщет млечной трассы

На небосклоне –

Ее, поджаривая в масле,

Из ада гонят.

 

Памяти Михаила Зива

 

Кто следущий? Кто следущий, скажи?

Мне кажется тебе теперь виднее.

Но растворились дружбы миражи,

И свод небес увидела на дне я.

 

На дне реки в подземной пустоте,

Где ты напрасно дразнишь Персефону,

На ум приходят строки, но не те.

Ну, помнишь, как тогда по телефону...

 

Молчит Харон, и мне бы помолчать.

Дай от меня ему измятый доллар.

И это будет на уста печать –

Взамен расплаты на грядущих толлах.

 

Аид – не Ад: сочти за благодать.

Орфея корчить по пути не надо...

И сплетники не станут утверждать,

Что как всегда, всему виной менада.

 

Ф. Г.

 

человек-петух

вспыхнул и потух

громоздя плиту

на бессмертный дух

 

человек-петух

сдулся и протух

получив недуг

от пустых потуг

 

человек-поэт

это мой ответ

в мире меры нет

мор и море бед

 

* * *

 

куришь в окно осень темно

твои уснули давно

 

город усталый бетон стекло

густо туманом заволокло

 

градус стучит по твоим вискам

виски в стакане в глазах туман

 

но тараканы таранят мозг

в старый подсвечник стекает воск

 

мертвенным грузом амбиций рать

стынет как мусор пора убрать

 

* * *

 

одинокий вечер с видом на west manhatten

на языке проглоченном древним хеттом

звони по скайпу на брошенную планету

спроси почём у них вдохновение по курсу доллара

так ли дорого

там отвечают что можно по бартеру несмотря на санкции

пока ещё в бездну падают строки акции

в черные дыры и скважины книг пустот

доллар в дырявом кармане растёт

доллар зелёный но покрывается плодами

чуть надкусишь и вспомнишь о еве и об адаме

значит время пришло заплатить наконец

непрухой за непроходимый пиздец

 

* * *

 

осипший голос дребезжит

пиндос кацап хохол и жид

на злобный микрофон слюна

ну на хрена

 

сначала ложь казённых рож

но к ним нельзя и их не трожь

под ацким сатаной страна

потом война

 

бежит матрос бежит солдат

рабочий тащит банкомат

на площадях аж до отрыжки

горят покрышки

 

пылает братской дружбы склеп

ты брат оглох или ослеп

в бронежилете перебранки

айда на танки

 

прощай мой беззаконный брат

нам не откроют райских врат

и врать не стану мы не братья

долой объятья.

 

потомки не найдут в золе

когда не будет на земле

границ и виз и прочей дури

конца культуре

 

мы были как один народ

но сделалось наоборот

 

афина родилась из головы зевса

 

война начинается в головах

и не спасают христос и аллах

проснулась воительница афина

трезубец нептуна пронзил дельфина

и вот волна наливается кровью

на землю валится как стена

не избежите судьбы коровьей

если в мозгах родилась война

она становится жёстче и хуже

лишает жизни детей и крова

агонией бьётся в кровавой луже

страна как жертвенная корова

мы все попали в смрадные сети

война с дисплеев война в офсете

все бултыхаются в рясной волне

читай как в грязном говне

и ложкой столовой ворочая паюс

с войной засыпая и просыпаясь

орём речовки кричалки слухи

при этом слепы при этом глухи

и все ядовитой плюёмся слюной

захлёбываясь войной

 

* * *

 

конгломерат эмигрантских рож

из окошка боинга ты похож

на кладбище в горящем гетто

тем не менее ты манхэттен

обелиски эмпайр и крайцлер

выше других

но кто-то будет достоин их

раз будет под их обломками погребён

с единой датой но без имён

обелиски тянутся в высь так близко

видно сквозь дымку страшно и склизко

бег в рассыпную живые массы

мчатся сквозь запах горящей пластмассы

 

* * *

 

Вы думаете вы меня зарыли?

Вы думаете вы меня закрыли?

Напрасна эта ваша суета.

 

Поскольку крылья – это просто крылья,

Завистников земная камарилья,

На деле, и не стоит ни черта.

 

Мне не страшны змеиные уловки,

Тону в тарелке каши из столовки,

Но чтобы вы не клеветали, ловки,

Я обретаю правду вопреки

 

Законам современного пиара,

Когда былая боль – ожогом пара,

Рапирой выпирает из строки.

 

* * *

 

Ты можешь, как волшебный мотылёк,

Сквозь толщу стен и низкий потолок,

Всегда лететь к невидимому свету,

Который излучают те планеты,

Где лишь сегодня зародилась жизнь?

Не можешь? За соломинку держись,

За ломкий пустотелый стебелёк:

Туда твой тёмный путь тебя завлёк,

Где тёплый свет исходит лишь от сердца.

А чем ещё в такую ночь согреться?

 

* * *

 

Девочка с бантом белым,

Фартучек теребя,

Руки испачкав мелом,

Смотрит не на тебя.

 

Девушка в стиле «диско»

Слушая чеёрный джаз,

Учится на артистку,

И презирает Вас.

 

Женщина в стиле «ретро»,

Женщина типа «вамп»

Встретит сеньора Педро

И не приедет к Вам.

 

Бабушка в сером платье,

В линзах отражена,

Жарит блины-оладьи...

Это твоя жена...

 

* * *

 

Ты не должна, не должна была сына рожать!

Раз без любви – надо было делать аборт!

Жабы прыгали с грязного языка

И не было кляпа, чтобы закрыть ей рот.

 

Захлебнись своей желчью, чёрной своей слюной:

Поезд ушёл и назад не вернуть его.

Не оглянусь, превращаясь в столб соляной...

Ты для меня лишь прочерк

почерка моего.