Полина Потапова

Полина Потапова

Четвёртое измерение № 33 (417) от 21 ноября 2017 года

Попытка вернуться

Письмо по разным адресам

 

не реви – живой, не труп я. слёзы жгучие утри. 

все мои ожоги, струпья не снаружи, а внутри. 

вроде, жжёт-саднит, но кожа лезет вон не из меня. 

ни на что это похоже. никого не извиняй. 

 

виноват не я ни разу и прозрачен, вопреки 

ядовитому миазму из миассовой реки. 

сунешь руку в эту реку – не подашь её врагу, 

только другу-имяреку на лазурном берегу, 

 

что не спас тебя, дурёху, от расейских от глубин, 

и к прекрасному далёку он отъехал, гад, один. 

затяни на нежной вые ночи петлю и усни. 

в этом сне мы все живые. 

 

---

 

Город Че

и иже с ним. 

 

август 2017

 

* * *

 

маленькие вино-градинки

тающий белый киш-миш

да ни в сравненье не сладенький

главное складненький

в стиш

рот открываю как в детстве я

градинки на языке

словно стихийное бедствие

я укрываю в стихе

градинки в городе

выжженном

охрово-мёртвым огнём

что остаётся нерыжим нам

то и живём

 

октябрь 2016

 

* * *

 

и ты похож на камень 

от тяжести разлук 

и листья под ногами 

немягкие на звук 

трещат 

как шкварки шкурки 

без дыма и огня 

а рядышком окурки 

не затуши 

меня 

пугает осень эта 

гори она огнём 

давай обратно в лето 

с тобой сейчас махнём 

смотри как полыхает 

смерть кожицей лягух 

 

а жизнь-то неплохая 

такая прямо ух!

 

сентябрь 2017

 

Пропуск

 

подтвердите, что вы не робот,

что у вас в голове – компот.

мол, виски вот влажны и лоб вот,

и сейчас, мол, вот это – пот.

 

что вам страшно порой и робко,

докажите, чуть-чуть вспотев.

не играйте в героя – кнопка

отпружинит, почуяв блеф.

 

вам ответят письмом. ответом

будет в этом письме отказ.

опровергните то, что это –

всё вот это вот – не про вас.

 

апрель 2017

 

Грачи

 

а ночью снилось странное: грачи

застыли в синем воздухе не-мая.

«весна! весна!» – казалось бы, кричи.

но ты сидишь безротая, немая.

а где-то там – салют во все концы:

услышьте нас, мы все, мы все вернулись.

мужья и дети, жёны и отцы,

мы просто с этим маем разминулись,

застыв к себе самим на полпути.

казалось бы, проси: «лети! лети!»,

но, синему гипнозу повинуясь,

не можешь ни-че-го

произнести.

 

май 2017

 

Трамвайные пути

 

ковыляя почерком, хромая – 

тут ковыль и там трава, не мы, 

а земля грохочет, как трамвай 

трудновыговариваемый. 

а земля уходит из-под строк 

рельсами, бегущими в края, 

где и нам с тобой не писан срок, 

где неумирущи ты да я. 

 

это не дорога в никуда, 

это жизнь кривая – вот она: 

там, где не проходят провода, 

раз – и вспышка, два – и фото на 

память. то есть памятник. забудь. 

просто неисправный светофор. 

а за ним опять продлится путь 

с этих и до самых детских пор. 

 

ведь опасней ранних, детских травм 

быть уже не может ничего. 

лишь петлять словами между трав, 

тонущих в потоке речевом. 

 

август 2017

 

Бумажный город

 

и в э т о м городе всё то же, 

что и в другом, где цинк да медь. 

и здесь любой второй прохожий 

вам разменяет жизнь на смерть. 

пусть не буквально, что не важно, 

но между нами букваря

все перед пламенем бумажны 

и все когда-нибудь сгорят. 

 

август 2017

 

Метроном

 

стрелка соглашается болванчиком:

все вы не себя перепоёте...

бабушкою божьим одуванчиком,

бабочкою, замершей в полёте,

девочкой, состарившейся заново,

веточкой, отбросившей листочки,

снегом, что разбелит всё до савана,

вылившись из капельки, из точки,

всем вам отстучится, что отмерено,

двери станут майскими вратами...

только не хватайте преждевременно

воздух не раскрывшимися ртами.

 

май 2017

 

Родственные связи

 

на страницах крошево

на подоле кружево

над фасадом крашеным

не заметить крыши нам

вырастают вешенки

багровеют вишенки

за словами важными

вон же мы

 

июль 2016

 

* * *

 

течёт, как горячая кровь из ушей,

недолгая Лета из глаз.

и нас никогда не накроет уже –

никак нам с тобою без нас.

 

и вытечет всё, что казалось тоской,

нам горько не будет нигде –

мы по уши в лжи липкой августовской,

по локти в арбузной воде.

 

и даже в немыслимо белой зиме

услышим мы сахарный хруст.

и красное слово, нас сделав синей,

вдруг вытечет кровью из уст.

 

сентябрь 2017

 

* * *

 

расщепляясь нана боры звуков 

замышляет атомная речь 

ударяет заново азбу'ка 

и звучит рассеян нокартечь 

 

от гуакамоле укулеле 

ты уже не можешь отличить 

если атакует ала лия 

рифмами её не залечить 

 

путь один 

к другому алягеру 

где любые способы любы 

где замрёшь в синдроме 

Аспергера

не поняв иронии судьбы 

 

что быбуквы 

шутки несмешные 

сглатывать играя кадыком 

как двойными смыслами/сплошными

и немея мятным я ы ком

 

сентябрь 2017

 

* * *

 

сдерёшь связующий скотч – 

рассыплешь хлипкую ночь, 

но боль удержишь в руках. 

уткнёшься в синюю твердь. 

в себя – больнее смотреть, 

а там – такое, что ах. 

 

а здесь расходятся швы: 

ревнуешь к мёртвым живых 

и лепишь к завтра вчера. 

а там не то чтобы всё – 

нас всех туда занесёт, 

но помотает сперва. 

 

и ты по белой земле 

бредёшь, как навеселе, – 

некрепкий, сплошь в синяках. 

а в небе – м л е ч н о е сплошь, 

и ты идёшь, и идёшь, 

и не приходишь никак. 

 

сентябрь 2017

 

Возвращение по кругу

 

все вот эти слова, хоть о чём, – 

это просто попытка вернуться, 

в крафт-бумагу собой завернуться, 

запечатанную сургучом. 

или так: 

просто лечь в чемодан 

и вот там эмбрионом свернуться 

и всё тем же глаголом вернуться 

всё туда же, где легче. 

а там 

уж не важно, на сколько секунд, – 

все они по бумаге стекают, 

и те стражи, что их засекают, 

всё записывают, 

всё секут. 

но тебе всё уже нипочём – 

ты прощён и у жизни отпрошен 

и в листве цвета крафта скукожен 

эмбрионом. а, нет. 

сургучом.

 

август 2017

 

* * *

 

попытавшись войти в колею, 

точно пьяный – по памяти тела, 

ты дойдёшь до конца, до предела 

беспросветных своих кали-юг. 

и вот здесь, где удариться лбом 

о предел, вероятней, чем где-то, 

ты уснёшь, крепко залитый светом, 

под фонарным столбом. 

 

июль 2017