Пока растёт виноград
Помню исход из Фейсбука.
Скоро ли новый Песах у телеграмных «каналий»?
А эту фоточку хранила с пандемийных времен, когда нас всех усадили на дистанционку. Очень она меня тогда веселила. Персонаж посередине полностью отражал моё тогдашнее состояние.
Пока не накрылся медным тазом Телеграм, в котором я успела подписаться на полусотню каналов, запишу для памяти.
Записки для памяти
//
В детстве одним из самых первых культурологических открытий и художественных потрясений стала для меня картина Карла Брюллова. Мне было семь лет, и меня позвала продавец книжного магазина помочь украсить окна к Новому году. Нужно было вырезать снежинки из салфеток, а потом приклеить их к намыленным стёклам. Снежинки я научилась вырезать на уроке труда, получались они дивно кружевными и ни одной одинаковой. Витрины магазина похорошели, сверху над ними мы запустили цепи из цветной бумаги, развесили тонкий серебряный дождик, под дождиком я зубной пастой нарисовала снеговика.
Продавец тётя Клава повела меня в склад и сказала: «Выбирай что хочешь в подарок, а я уборкой займусь».
Восхитительный запах новой бумаги и свежей краски, ящики с гуашью, акварелью и карандашами, золотые буквы на переплётах книг, тугие эти переплёты, тускло отражающие свет слабой лампочки, батюшки, какое упоение, сказочная сокровищница, пещера Али-Бабы.
Посреди пещеры, под самой лампочкой, с полки свисал развернувшийся рулон глянцевой репродукции «Последний день Помпеи».
Я подошла к картине, и круглый выкаченный глаз взбесившейся лошади пригвоздил меня к полу.
В ужасе, волнении, непонятном восторге, умирая от жалости, маленькая девочка смотрела на белокурого младенца рядом с матерью, чьи косы мёртвыми чёрными змеями вились на камнях, на поднятую старческую руку, сквозь пальцы которой просвечивал пламень, на детей, укрытых отцовским плащом, как будто им можно укрыть от глыб и страшного жара. И я ощущала этот жар, слышала грохот и гул, задыхалась от гари и пепла, жутко мне было, и глаз оторвать не могла.
– Понравилась? – вывела меня из транса тётя Клава. – Ну, картину я подарить не могу, бери вот эти раскраски, смотри, с мультяшками.
//
Два дня назад вздумала написать о Геркулануме, этот город был также разрушен, как и Помпея, я размышляла о том, что есть несправедливость в распределении сочувствия и памяти, разделении сопереживания горя и трагедии, но мысли мои съехали на привычную граммофонную дорожку, в колею войны скатились, как всегда.
«Знали ли люди, – думала я, – что извержение будет? Обратили ли внимание на необычное поведение животных, стала ли горяче́й почва у подножия, где располагались самые плодородные участки, волновалось ли по-особенному море, может быть, в воздухе чем-нибудь пахло?»
Нет, так же возделывали свои виноградники, играли свадьбы, несли украшения в храмы.
Загуглила картину Брюллова, затем долго читала о ней.
Вспомнила волшебный книжный склад, гладкую прохладу глянцевой поверхности картины и детский ожог её содержанием.
И вот странность, именно в это же время блогер, на которую я подписана, занималась тем же самым. Я зашла на её канал и опешила.
Всё, что я читала в интернете об этой картине, она читала практически в одно время со мной. Хотя что же тут удивительного. Времена сейчас такие, что аналогии возникают сами собой.
Пойду возделывать свой виноградник.
Иллюстрации:
ретро-радио;
репродукции картин Карла Брюллова:
«Последний день Помпеи»;
«Итальянский полдень».