Павел Зайцев

Павел Зайцев

Все стихи Павла Зайцева

Африка

 

Босоногое чудо – Африка.

Скорпионовый рай под ящиком.

Смесь из риса, батата, паприки...

Беспокойная, но настоящая...

 

На меня с любопытством уставилась

Взглядом диким ребёнка чёрного

Так, что сердце, шипя, оплавилось.

Возвращаться сюда обречённое.

 

На далёком холодном севере

Заболевший от ожидания

Засыпал я почтовые серверы

Безответственными посланиями,

 

А теперь, под там-тама ритмику

Просыпаюсь почти согревшимся:

Вина выпиты, слезы вытерты

И в ладу со святыми грешные.

 

Гений

 

Посвящение В. С. Высоцкому

 

Высоковольтные провода-нервы,

вместо концепций и эмоций – чувства и нестерпимая боль.

Когда каждый день, как последний/первый,

А не тупое соль-до-фа-до-соль

 

Когда о жизни и смерти, о любви, о прощеньи,

А не о пресытившейся кокаиновой лени,

Тогда сразу просто и ясно...

Гений!

 

 

Когда-то

 

Ничего до конца не довожу,

И на себя теперь даже не гляжу,

Стыдно и пусто. В душе апрель

И в квартире капель навсегда.

Холодная злая вода.

И на вопрос

«Выпьешь?»

Всегда отвечаю «Да!».

Когда-то мы ждали, что «когда-то» наступит.

Оно наступило совсем не туда,

куда его ждали тогда.

 

Любимый город

 

И вот снова утро прогонит сквозь круг

Мороза и ветра обязательных мук.

И люди в метро обнимут любя,

На ноги вставая, в затылок сопя.

Все трясутся проблемами, шизеют заботами

И везут своё тело опять на работу,

Где, трясясь над заботами, шизея проблемами,

Существуют одними привычными схемами.

«Скинь мне на мыло, а я позвоню…»

«Подойду к десяти…» – мы привыкли к вранью,

Ну а вечером – дома: спиртное, таблетки,

Беспокойно уснём в однокомнатной клетке...

 


Поэтическая викторина

Мир мужской

 

Мой мир мужской, какой-то очень стрёмный,

Воняет потом и зарос щетиной,

Пропитан водкой и башкою двинут,

Бухой, глухой, беспутный и бездомный.

 

Твой женский мир повернут на цветочках,

сиамских кошках и прокисших тортах,

увядших розах и блатных аккордах,

На слабых запятых и вялых точках.

 

Но если бы согреть судьбу в ладонях,

Претензий суть засунув в бездну задниц,

Воспряли б розы, исцеляя пьяниц,

И не было б чужих и посторонних.

 

Не нужно до гроба любви

 

Не нужно до гроба любви,

пойдём лучше сразу ко мне,

а утром по пиву и, как корабли,

каждый к своей земле.

 

Не нужно стратегий и схем

дожить бы до сорока,

с брагой хмельной поднимая бокал,

пока не отсохнет рука.

 

Не нужно комфортных квартир

в них копится злость и грехи,

лучше валяться в тени от ветвей,

читая друг другу стихи.

 

Не нужно спасать страну,

и душу не нужно спасать

в нашей душе уже столько любви,

что некуда даже плевать

 

О гениальности

 

Гениальность – это мгновение

Осознанья, что в ванной над раковиной

Есть портрет великого гения,

То ли заплёванный, то ли заплаканный.

 

Поэт в России

 

Поэт в России больше, чем поэт:

В России все неизмеримо больше

Попробуйте поэтить, скажем, в Польше!

Сосёт там Муза! (я не про минет)

 

Поэт в России – это мудозвон:

Бухает, ноет и склоняет Лирой

Народ режим свергать и жечь кумиров

Что взять с него? Неадекватен он!

 

Поэт в России – это попадос.

Вот в Ницце попадос куда приятней!

Но здесь сильней порыв и голос внятней

И православнее Иисус Христос!

 

Поэт в России! Что за дебилизм?

Поэзия должна цвести красиво,

А не на меринах болтаться сивых,

Распахивая пашню в коммунизм.

 

Поэт в России... ну а где ещё?

Ты глянь вокруг – здесь не напишешь прозу!

Здесь все в одной давно застыли позе,

Закинув эвфемизм через плечо.

 

Поэт в России...

На Земле поэт...

В галактике поэт дурацкой этой...

Во всей Вселенной (или дальше где-то)...

...кусок стекла, что преломляет свет

 

Пробки

 

Вьюжит метель, превращая в сугроб

Километровые пробки.

В городе мрачно, тоскливо, темно,

Хочется секса и водки.

 

Жизнь, как матрёшка, разобрана вплоть

До предпоследней пустышки.

Ночь, сигарета, холодный балкон,

Звёзд одинокие вспышки.

 

 

Проводник

 

Словно пробитое пулей на дуэли тело,

Неуклюжие руки упали на клавиатуру:

Очень сложное, очень слепое дело,

Из реакций химических правды лепить фигуру.

 

Проводник между небом и этим загробным миром

Я печатаю буквы, катаю в ладонях смыслы

Через поры в душе, через сердца сквозные дыры

Принимаю Вселенной невычитанные мысли.

 

Промелькнуло тенью, укрыло белым,

Неуклюжие руки упали на клавиатуру:

Очень сложное, очень слепое дело,

Из реакций химических правды лепить фигуру.

 

Слонёнка

 

Всё есть – не хватает лишь денег,

Здоровья, таланта, любви,

Софиты не ловят на сцене,

Нет счастья ещё, се ля ви.

 

Зато есть работа, начальство,

Обязанности и долги,

Есть фобии, хобби и пьянство,

Завистники есть и враги.

 

Правительство, военкоматы,

Собесы, суды, ЖКХ,

Есть ругань, есть хамство и маты,

И даже увечья слегка.

 

Но с этим смирился с пелёнок,

И только в одном меркнет свет:

В лесу у меня нет слонёнка

Слонёнка весёлого нет.

 

Стихи неухоженные

 

А стихи мои все неухожены, недовычитаны, недописаны.

Морщат лоб (да и нос) прохожие по страницам моим рифмованным:

 

Здесь размер непонятный, ломаный. Тут слова неприглядно вычурны,

а за ними встаёт, шатается образ автора-алкоголика.

 

Жмутся хмуро мои творения по задворкам немодных форумов,

Так и хочется мне прощения попросить у идей запоротых.

 

И порою берусь в подпитии я кромсать их бока корявые,

Подлатать их строфу дырявую, запятые расставить правильно.

 

А наутро взгляну на детища, что сверкают стоят заплатами,

и подумаю: «Вот ушлёпища, прямо в папу свово, прям в папу вы…»

 

Ты

 

Все прекраснейшие черты

В волшебном напитке поровну.

Лучик нежности и красоты,

Направленный в мою сторону.

Это ты!

 

Угли и соль

 

Торф... угли и соль... немного резины,

Пожелтевшие блики в jpeg-овом бывшем раю:

Это я принимаю ещё одну смерть, как мужчина,

Проживая чужую усталую жизнь, как свою.

 

Не хватило надежды и веры добраться до света,

Не поднялась посуда стрелять в этот раненный блюз,

Подперев батарею спиною, от лета до лета

Я простудой и спиртом одобрил непрочный союз.

 

Полирует похмельный закат предпохмельное небо,

Пьяный ангел остатками ночи блюеёт до крови.

На зеркальных столах замело кокаиновым снегом

Ворох старых цветных фотографий забытой любви.

 

P. S.

Я рассказывал детям и старым бездомным калекам,

Как я стал совершенно обычным плохим человеком...

 

Человек сложной судьбы

 

А вот ещё человек сложной судьбы,

В пассиве годы потерь и священной борьбы,

В активе взъерошенный ворон и письменный стол,

В столе полбутылки портвейна и валидол

 

Человек не хотел быть похожим на тех, кто вокруг,

и ты знаешь, что с ним приключилось, в итоге, мой друг?

Приключился с ним ворон и старенький письменный стол,

Приключился портвейн, а за ним уже и валидол.

 

Человек провалился и долго куда-то летел.

Просто он быть похожим на тех, кто вокруг не хотел.

У него старый письменный ворон, взъерошенный стол,

Мятный портвейн и в бутылке дрянной валидол.

 

Я больше сигаретой не дымлю

 

Я больше сигаретой не дымлю,

И не звеню, играючи, бокалом

Уж не встают соседи по ночам,

Разбуженные радостным вокалом.

 

Я не пою про прелести любви,

Не брежу робкой тенью незнакомки,

И мне плевать на виды у реки,

И на сплетенья аллегорий тонких.

 

Не хочется писать плохих стихов,

(Хотя пишу, чего уж тут кривляться)

И целый ком неразрешённых дел

Висит на шее – всё никак не взяться.

 

Проходит жизнь, как скучное кино,

Без ярких взлётов, роковых падений.

Я, как Алиса без Страны чудес,

Как старый графский дом без привидений.

 

Рассеяно гляжу по сторонам,

Нас много в этой тесной ржавой банке,

Такие же побитые судьбой

Ютятся гражданины и гражданки,

 

Друг друга поддержав в своём безверьи

В великую возможность новых встреч,

Те, кто расстаться с Позже не сумели

И Раньше не сумевшие сберечь.

 

Я не звеню играючи бокалом.

К чему теперь играючи звенеть?

И не снимаю со стены гитару

Пойду-ка выпью чаю, хватит петь...