Павел Смирнов

Павел Смирнов

Все стихи Павла Смирнова

...графия

 

Он вырос в квартире с совмещённым всем,
кроме разве что пола и потолка.
но женщин делил без пустых проблем,
на своих уже и чужих пока,

и пил до упаду и в драку лез,
не боясь ни людей, ни людской молвы.
и чем дольше жил, тем всё дальше в лес,
и почти исчез в кружевах листвы.

Но вернулся вновь, хоть и стал другим,
и в другой стране свой построил дом...
Я уже не он, хоть родился им.
Я почти совсем позабыл о нём.

Только вот не сбыть, не забыть себя.
И овцой не стать, хоть кричи, хоть ври.
Он чего-то ждёт – тот, который я,
тот, который спит глубоко внутри.

 

* * *

 

Брошенными улицами, словно лапой курица,

по ночам тусуется бедная душа.
Тёмными задворками, по площадкам с горками,

хоть на вкус и горькая – чем не хороша?
Только всё не ладится, жизнь куда-то катится,

два угла и катеты – вот и все дела,
А под светом лампочным, остывают тапочки,

бьются в стёкла бабочки – что, опять ушла?
Что ж тебе не ленится, в кружке пиво пенится,

так какого пениса (уж прости что груб),
В тишину замёрзшую, ты, моя хорошая,

каждый вечер крошишься словно иней с губ?
Расскажи мне, милая, как собраться с силами,

чтобы жизнь постылую бросить позади?
Каблучки процокают, пустота за окнами

гулко дверью хлопает у меня в груди...

 

 

Все собаки

 

От тебя остался только запах старости, беды и корвалола,
за закрытой крепко дверью шкафа планки на помятом пиджаке.
Ну а я... на онемевших лапах выгнулся под старой радиолой,
чтобы не позволить прикоснуться к ней чужой, надушенной руке.
Ты прости, что я скулю и плачу, я же помню – «надо быть мужчиной»,
просто быть мужчиной по-собачьи – это значит верить до конца,
несмотря на «может» и «иначе», наплевав на факты и причины,
верить, что увижу, как коснётся вновь улыбка твоего лица...
Мы помчимся! Горы и овраги, из под лап и мой весёлый лай...
Помнишь, ты сказал, что все собаки после смерти попадают в рай?..

 

Всё просто

 

Встречаемся ровно в восемь. Вагон? Наверное, третий,
А может, четвёртый... Осень, а значит – темно и ветер
Натужно раздует щёки. И листья – раскисшим чаем.
На мокром асфальте строки «Сегодня. Тебя. Встречаю.»
И снова поверю в чудо, когда из вагона выйдешь,
схвачу твой багаж и буду от счастья кричать на идиш...
Давно уже было восемь... и девять... и десять ночи.
По площади ветер носит бумажных обрывков клочья,
и дождь ледяной полощет, и вторник вползает в среду...
Всё просто... Куда уж проще... «Прости. Но я не приеду».

 


Поэтическая викторина

* * *

 

Дай мне, Господи, силы,
не взаймы, навсегда.
И спокойствия, Господи,
дай мне.
Чтоб не слушать в ночи,
как гудят провода,
уносясь над землёю
бескрайней.

Чтоб без боли в груди
провожать поезда,
чтобы рай не искать
в дальних странах...
Заодно уже, Господи,
дай мне тогда
умереть, по возможности,
рано.

 

* * *

 

Какой вопрос – такой ответ
Ты жив ещё? Привет-привет
И как дела? Да кое-как
А что так? Ничего... пустяк

И так всю жизнь, из года в год
Растёт пустячный оборот
Течёт пустячная река
Ты жив ещё? Пока-пока...

 

* * *

 

Мы снова не находим слов. Не то чтобы мы этих слов не знали.

На велотренажёре наших снов стоит режим «Молчи» на каждый час.

Слова, как отложения жиров – без них не жить, но крутятся педали,

размеренным движением основ из гущи слов вытапливая нас.
Под хрупким льдом движение структур. Опять молитвы убивают веру.

Окаменело тих король Артур, застав у Ланселота Джиневеру,

горит огонь и плавится свеча, и в озере остались только щуки,

в руке вода и в камне нет меча, и старит предвкушение разлуки.

И обнажённый нерв звучит струной, не описать, не положить на ноты,

коснусь тебя. Задуманный тобой, я снова вопрошаю – кто Ты?

А ты молчишь, как раньше, как всегда, пусть каждый сам создаст себе кумира,

сменяются поспешные года, течёт вода, не обернувшись миром.

Пока из паутины бытия единой нитью не коснётся кожи –

тебе не нужно знание кто я, пойми кто ты, оно всего дороже...

 

Посередине

 

Я к тебе за надеждой – ты ко мне за отчаяньем,
наши жизни встречаются посередине.
Пусть друзья и враги пожимают плечами,
мы разводим огонь в прогоревшем камине,
закрываем на ключ деревянные двери,
нам не нужен никто, только жар и мы сами.
Я к тебе за тоской – ты ко мне за доверием.
Неуверенно в ночь разгорается пламя
И глазами в глаза, без прикрас и неясностей,
без ненужной одежды, открытою кожей
мы встречаемся на островке безопасности –

я к тебе за любовью... и ты ко мне тоже

 

Соната для жёсткого диска

 

Возвращаемся мы: недопив, недобив, недоплакав,
и в привычных кругах продолжаем свой бег в никуда.
Только жизнь, как назло, не прокрутишь назад из backup-a,
не отменишь Cancel-oм прошедшие мимо года.

И останется грязь из-под крема, который не айриш,
и немытый стакан под кроватью утонет в пыли.
Я играю стакатто для Word-a и сломанных клавиш,
выделяя курсивом сонату о вечной любви.

 

 

* * *

 

Я тебе не отвечу, потому что меня здесь не будет,
потому что я сам не имею понятия где.
К Гефсиманской страде подготовились добрые люди,
в их родном языке «через тернии» значит – «к звезде».

В их империи мир, запечатанный буквами R.O.M.A,
виадуковый шов выпивает чужие поля.
Тихо стонет земля, и одних выгоняют из дома,
чтобы бросить другим, словно окуню горсть мотыля.

Я тебе не отвечу. У меня недостаточно воли.
Пусть сухие глаза, значит слёзы скопились внутри.
Ты со мной говори. А я буду мечтать об уколе
милосердным копьём на исходе вечерней зари.