* * *
Вот так смотри: чужого не дано,
а что своё – то в рамку и на полку.
И я смотрю и робко, и чудно,
подобно большеглазому ребёнку.
И взгляд далёк, он требует тепла,
родного дела, как стихотворенье
о том, что жизнь со мною не была,
хоть и она закончилась рожденьем.
* * *
Лежать на простыне вдвоём,
о мае говорить, о лете,
о платье розовом твоём
и обо всём, что есть на свете.
Закрыть окно, завесить тюль
всего осталось на прощанье.
И мы – как высохший июль,
любовь и сонное молчанье.
* * *
Беспамятное сердце, за которым
ни чёрта, ни черта.
Над мирным облаком – нависшим горем
стояла пустота.
Какой-то человек свою судьбину
избавил от забот.
И тот, кто белый свет до нас покинул
на этот свет придёт
каким-нибудь зверьком, цветком ли, камнем,
рыбёшкой и грибом.
Вмиг узнаваемым – во всём домашнем,
в обличии земном.
И, может, мнущая траву лошадка
всё помнит прежний дом,
где сын лежит на маленькой кроватке
и плачет лишь о нём.
* * *
В червонный день кукушка прозвенит,
последний лист окажется в ладони –
я сберегу его – и он лежит
поляной, по которой скачут кони.
Там хорошо. Растёт трава одна.
Одна растёт и думает, и плачет
о том, что не закончилась весна,
но и она, наверняка, доскачет.
* * *
...и в моих руках –
чистая тетрадь,
пёрышко пушистое,
пятнышко родимое.
Так музыка стучится невпопад.
И слышит, это
слышит старший брат,
живущий за пределами России,
где не топочут часики стенные,
но русскими словами говорят.
* * *
Попробуй высказать неправду,
связать узлы наперекор –
потом, не понижая градус,
продолжить этот разговор
с самим собой и ручкой двери,
пытаясь воплотиться в ней,
как неизбежность в атмосфере.
Случайно только не убий…
* * *
свет от лампы падает на штору
и холодный и медленный свет
с чёрной шторы уходит так скоро
мне случится впотьмах умереть
и воронежские разговоры
поздней ночью увозят на скорой
никого ничего рядом нет
только свет
белый свет
свет-свет-свет
* * *
Вдруг оказавшись не у дел,
услышишь – чайник подоспел.
Но ведь до этого не слышал
воды кипенье: пыш-пыш-пыш,
как дни недели.
Скрипит коническая крыша,
где Бог сидит – превыше крыш,
где мы сидели.
* * *
Прижми ладонь свою к лицу
и ощути тепло, как верность
к тому, что вовсе не к лицу,
к тому, что есть закономерность
сменяющихся и смешливых
горизонтальных рядом строк.
В стихотворении – счастливый,
а в жизни – грустен и жесток.
* * *
Ночная перекличка птиц слышна.
Вид из окна напоминает выход
в источник музыки. Мне не до сна.
Я говорю предметам: «Тихо, тихо!»
Когда ещё послушать эту ночь,
отчаянные возгласы пернатых
и песни их, молящие помочь
меня продолжить музыку утраты?
Восходит солнце. Тем и хороша,
быть может, ночь – наутро оставляет
минуту на прощанье. О, душа!
Сойти б с ума, да ум не позволяет…