Ольга
Домрачева

Бабушка Манюшка

Бабушка Манюшка, бабонька, бабочка.

Спицы бормочут в руках.

Зреет закат перламутровый, яблочный.

Бабушка, бабонька, так

нитка спешит, ей не ждётся, не терпится

свиться в глухой свитерок.

Злая зима – узловатая, в терниях –

тихо ползет на порог.

Бабушка Манюшка – белая куколка,

баюшки-баюшки-бай.

Спицы стучат... или ветками – гулко как –

окна царапает май,

тянет за ниточку – по небу катится

солнца пушистый клубок.

Рядится яблоня в белое платьице.

В сердце саднит узелок.

Крылья в саду расправляет безвременник.

«Только смотри не замай» –

вьётся, порхает у самого темени

бабочка, бабушка Мань...

воды твоей реки

1.

воды твоей реки темны, глубоки.

на берегах – чертополох,

синеголов,

рви, но смотри, не порань руки –

будет венок тернов.

воды твоей реки шелестят: плыви

щукой ли стерлядью, нельмой

плыви, плотвой

мимо ветловых склонённых вый,

время тебе – водой.

2.

время моё/твоё – золотой песок

на синеполоховых берегах реки.

слышишь, как мой колышется голосок?

ты на него теки.

там, где Иртыш вбирает песок губой –

сладок укус шипа.

здесь, не заметим как,

прошлых обид засушенный ветробой

прочь унесёт река.

3.

где шепелявый ветер, найдя причал,

выдохнет,

сплюнет чертополох,

брызги легонько смахнёт с плеча

русоголовый бог.

время волной прибьётся к босым ногам,

время моё/твоё –

золотой песок.

дай на двоих в своём царстве нам

синеполошный сон.

время глухих снегов

время глухих снегов зыбучих ночей

зря воробей-беспризорник пытает чья ты

ты чей

мимо плывут человеки плотва плотвой

носят по силе боль и по слуху вой

под чешуёй холодны случайны

зреет на чёрной ветке

кромешный день

плачет по-детски

взбалмошный воробей

чей-йа чей-чей

чей-чей-йа

падает

тонет тихо созревший плод

только плывёт куда-то

сумрачный город-плот

где поджимая лапки

под крышей глухой зимы

птаха канючит чьи мы

чьи чьи чьи чьи

издалека

налетал сокол с чёрного болота

на мир господень

теребил клевал срывал позолоту

оставлял в исподнем

увещал на птичьем я есмь предтеча

всякий здесь строптивый да поперечный

сядет отец на неба каменный парапет

рассмотрит каждого на просвет

*

белый зверь приходит издалека

из небесного березняка

лакает ночи чёрное молоко

колкая рябь расходится широко

по простылому воздуху

тёмной реке траве

предрекает от взгляда вострого

индеветь.

зверь о землю чешет мохнатый бок

поднимает свет

под набрякшим веком его

цветёт горицвет

скоро ли долго ли явится мать

станет сына именем нарекать

Красный яр

где большие воды ломают лёд,

раздвигают прочь временные глыбы –

часовые боги, сойдя в испод,

правят света ссадины и ушибы.

*

не ходи в апреле на красный яр,

не топчи зазря ледяную сукровь –

там отвесный ветер впадает в ярь

от невнятных стонов и пришлых звуков.

и ломает косточки ивняка,

обнажает в глине тугие жилы.

там внизу река и вверху река –

вороная смерть, слюдяная жизнь ли.

*

Вот так стоишь на яру, согревая в ладони камень,

дышишь на него, будто бы жизнь вдыхаешь.

Смотришь вниз: тонкая кромка бурьяна

взлохмачена ветром, его порывы нарастают.

Под ногами чавкает снег, перемешанный с глиной.

Длинный день на излёте.

Вокруг ничего лишнего –

только вода,

лёд и вода.

Делаешь шаг назад,

размахиваешься –

камень скользит в полёте.

Тут же про него забывая, думаешь о важном:

«Небо впадает в Иртыш или наоборот?

В тебе просыпается Гераклит, но ты ему перечишь:

«Нельзя обмануть время? Да ладно!» –

шагаешь вперёд.

Яр позади, а ты идёшь, как плывёшь. Выпрямляешь плечи.

Ветер трубит на все лады,

а в тебе река говорит, она сквозь тебя протекает.

Вдруг в уши яростно врывается свист,

звук усиливается.

Ты балансируешь... качае...

Просыпаешься.

Тыльной стороной руки

вытираешь со лба испарину,

В окне белеет апрель, неласковый, хмурый.

Сокрывшийся в облачной раковине солнечный аммонит

не лезет в глаза своими щупальцами – это радует.

Говоришь: «Ну что ж, доброе утро».

Сон уплывает. Вздрагиваешь, стряхивая с себя

его колкие ледяные чешуйки –

время выбираться из постельного кокона.

И тут ощущаешь – в ладони зажато что-то холодное.

Разжимаешь.

И видишь камень.

между

между водонебьем

и древоречьем

причитает птица

по-человечьи.

на рогах неся

золотые ливни,

медноокий зверь

точит берег бивнем –

улетают в глубь

краснопёрок стаи.

и не важно, кем

мы друг другу стали –

здесь такой рассвет –

наливная дичка.

...приходи со мной

говорить на птичьем.

рождественское

когда январь в объятиях закружит

тебя и небо, снег и фонари,

до оголтелой тишины – снаружи,

до белизны клокочущей – внутри,

качнётся шар и всё перевернётся:

вода и свет, дома и облака.

звезда родится в глубине колодца,

слетит чуть слышно слово с языка.

синицам вдоволь нынче белых крошек,

блаженный мир нечёсан и небрит.

а ты стоишь на небе, огорошен,

с новорождённой звёздочкой внутри.