Олег
Горшков

Ветреное

Евгению Коновалову 
 
Ты в сумерках вязнешь, но всё же идёшь 
     туда, 
где небо, почти обмелев, пропадёт в 
     человеке, 
становишься воздухом, запахом книг, 
     аптеки, 
настоек, что пьются по осени, как вода: 
глоток, и не вспомнишь, чем принято 
     жить, какой 
слепой часовщик шестерню оголтело 
     вертит? 
Ты просто живёшь и бредишь одной 
     строкой, 
всегда ускользающей, снова швырнув на 
     ветер 
связку невнятных, гортань пережёгших 
     слов, 
и что тебе до незрячих часовщиков? 
 
То бесом борей закружит, то рухнет ниц, 
чужим притворившись, на плутни и прятки 
     падким, 
но ты узнаёшь его снова по отпечаткам 
носимых им веток, вселенных, песчинок, 
     птиц. 
Вы, кажется, накрепко связаны – ты и он 
     – 
какой-то одной по-младенчески глупой 
     верой, 
и ветер смеётся, сдирая с шипящих крон 
иссохшую кожу испуганных насмерть 
     скверов. 
И как же тебе нестерпимо легко и тесно 
на зябком ветру в хламиде своей 
     телесной.