Оксана
Горошкина

* * *

если взять большое небо

и разрезать пополам

из него немного хлеба

выпадет в ладони к нам

или яблок или булок

или войлок или влог

три орешка сандры буллок

чебурашьей шерсти клок

грамотеи октябрята

санки клюшка и безмен

пара сотен до зарплаты

обаяшка-бизнесмен

круассан и чашка кофе

фестиваль лгбт

апостроф на апострофе

зпт на зпт

пума в розовой пижаме

лёвка жёвка западло

туалет за гаражами

ножички хали-хало

три сестрицы у оконца

в общем разный кавардак

не печалься солнце солнце

даже если всё не так

если вывело заело

и не мчит лесной олень

хлеб горячий

яблок спелый

завтра будет новый день

* * *

и качается месяц в пряном тягучем сне

приходи говорит

приходи говорит ко мне

по густой темноте

по солнечному лучу

приходи говорит

любую тебя хочу

всё равно говорит

из злобы или добра

всё равно говорит

из глины или ребра

приходи ко мне

дарить или забирать

приходи ко мне

жить или умирать

отогрею утешу вылечу всё пойму

приходи говорит

любую тебя приму

и качается месяц в тумане или в дыму

* * *

иногда так хочется

бросить шутить

бросить рифмовать

бросить работу

бросить стакан в стену

бросить всё к собачьим чертям

и уехать в Мадрид на попутках

прочь от

общественного транспорта

бесплатной медицины

режима чёрного неба

занятий по сценическому мастерству

упущенных возможностей

человеческого несовершенства

необходимости что-то менять

соответствовать

но вместо этого

я иду на кухню

и завариваю кофе

ведь это так

по-взрослому

* * *

по дороге в лето

или на убой

будь не рок-поэтом

а самим собой

время парабеллум

палец на курке

будь унылым челом

в мятом пиджаке

в мире где о личном

с поводом и без

быть совсем обычным

это манифест

* * *

Пока не упадёшь на землю,

И не прочтут.

Сиди, синичьим спорам внемля,

И мёрзни тут.

Следи, как снег летит колючий,

Ползёт трамвай.

Смотри внимательнее. Слушай.

Запоминай.

Как недосказанность привычна

В конце строки,

Так на снегу уместны птичьи

Черновики.

Да ты и сам уже уместней

Среди следов.

Не надо громких слов и песен,

Но будь готов –

Лететь туда, где свет бездонный,

Где встретит та,

Что наизусть тебя запомнит,

Прочтя с листа.

* * *

приплывает ко мне ламантин ламантин

человек говорит один

ты один ты один ты один ты один

повторяет мне ламантин

от рождения до седин

и ни друга вокруг ни врага ни врага

ни любимого ни врага

у тебя лишь пурга да ещё пурга

да одна да вторая нога

да рука да ещё рука

и такой прям в лицо рассмеётся мне

бугагашеньки

бугага

ты один говорит ламантин ты один

ты один ты совсем один

хоть в четыре глотки кричи человек

хоть ори ты в четыре рта

не изменится ни шиша человек

не изменится ни черта

уплывай ламантин говорю я ему

да протягиваю суму

уплывай давай в глубину во тьму

да протягиваю тюрьму

да один говорю ему ламантин

да один чёрт возьми один

ну и что говорю ему ну и что

да протягиваю пальто

надевай пальто говорю да плыви

в те пределы где нет никто

и тогда надевает пальто ламантин

и красивый как бригантин

прям в пальто уплывает вдаль ламантин

порожденье морских глубин

и тогда остаюсь я совсем один

в обступающей тишине

я один повторяю один

я один

я один я один

я не

Трамвай, которому фиолетово

Минуя «Родину» и Корнетова,

Трамвай, которому фиолетово,

Вперед несётся: «ту-дух, ту-дух».

Гарцует небо, гарцует улица,

Кондуктор дремлет, водитель хмурится

(Я выбираю одно из двух).

Куда мы едем в гремящем адище?

Не на работу и не на кладбище,

Не в пенсионный, не в ГорДК.

Мы едем прямо за эту линию,

Где с нежно-алым смешалось синее

И фиолетовеет слегка.

За горизонтом страна трамвайная,

Не мимимишная, не кавайная,

Она простая как дважды два.

Там куклы, мишки, котята, слоники,

Там можно просто на подоконнике

Сидеть с подружкой, играть в слова.

Там ель в окошко скребётся лапою,

Там деда с бабой и мама с папою,

Там чай горячий и рыжий кот.

Там нас обнимут, укроют пледами,

И тоже станет нам фиолетово.

А не (простите) вот это вот...

* * *

Фонарь мигает одноглазо,

Поджилки медные скрепя.

Я человек – на этой фразе

Мы все должны уйти в себя –

Из тех, что никогда в России

Не клали ровно кирпичи.

Я человек. Не очень сильный.

И это как-нибудь звучит.

Я человек, забытый всеми

Примерно до конца времён.

И можно почивать на сене,

Пока не вызвал Аполлон

За весь базар ответить лично.

Но у меня ответов нет.

Я человек. Вполне обычный.

А не какой-нибудь поэт.

* * *

я бы хотела

чтобы ты смотрел

как я танцую

солнечным утром

в лёгком белом платье

босиком

оставляя следы на влажном песке

морского берега

но сейчас вечер

зима

на мне тёплая куртка

ты смотришь в другую сторону

на другом берегу

и вообще

на другой планете

* * *

Я зажигаю свет в прихожей

И появляются вокруг:

Обувка из дешёвой кожи,

Стоящий на полу утюг,

Фонарь, часы без батарейки,

Авоська, щётка, зонт складной,

Трюмо (на зеркале – наклейки),

Ключи, очки и проездной,

Пальто на вешалке, ушанка,

Газеты, паутина, пыль,

Какая-то пустая банка,

Трёхногий табурет, костыль,

Записка «позвонить Серёже»,

Пустырник и валокордин.

Я выключаю свет в прихожей

И остаюсь во тьме один.

* * *

Я соберу все песни,

Я соберу все строчки,

Свяжу их красной лентой

И выброшу в огонь.

И подожду, покуда

Всё догорит. А ночью

Ко мне заглянет Муза

И сядет на ладонь.

И скажет мне сердито:

«Почто же тёмной ночью

К тебе я приходила,

Не ведая стыда?»

А я пожму плечами,

Спрошу: «Ну, что ж ты хочешь?..»

И заварю ей кофе.

Такая ерунда.