Николай
Щербина

Russisches Schulerlied

Наши гоги и магоги,

Иль немецки педагоги

На заморский лад хотят

Строить школы для робят...

Ай люли, ай люли!

Господа с ума сошли.

По петровскому примеру,

По немецкому манеру,

Мужика хотят ломать -

Русь из Руси выживать.

Ай люли, ай люли!

До чего-то вы дошли.

Пусть они нам для забавы

Пишут школьные уставы:

А ребят мы не пошлём

В вавилонский их содом.

Ай люли, ай люли!

Сядет Питер на мели.

Петербургские тупицы

Наше земство, из столицы,

Замышляют просвещать

На несродную нам стать.

Ай люли, ай люли!

Немцы нас не провели.

Полтораста лет - не мало! -

Нас из Питера трепало

Лихоманкою чужой, -

Что хоть матку-репку пой!

Ай люли, ай люли!

Нас таки не извели.

Даже рученьки Петровы

Нас не сдвинули с основы, -

Так куда уж, други, вам

Подступаться к мужикам.

Ай люли, ай люли!

Господа с ума сошли.

5 апреля 1863

* * *

бежит умнейшая лисица

на мокрой ветке варежка висит

пора пшенице колоситься

но облик леса на цвета размыт

дождь создаёт холодноватые ручьи повсюду

прибрежный лёд напоминает старую посуду

В альбом ребенка

Будь в жизни прям и непритворен,

Враждуя с ложью и со злом,

И да не будет опозорен

Твой фрак звездою иль крестом.

1857

Две ектении

Когда-то бога мы просили,

В молитвах пламенных своих,

Избавить нас от старой гнили -

От консерваторов тупых.

Теперь другое уж моленье,

И смысл ектении таков:

Избавь Россию, провиденье,

От прогрессивных дураков!

26 октября 1868

Желанье

О, прости моему невниманью!..

Ты целуешь меня горячо -

Твоему я не вторю желанью,

Наклонившись к тебе на плечо...

Не смущай меня словом упрёка,

Подозреньем ревнивым не мучь,

И поверь, что люблю я глубоко,

Что я чувством высок и могуч;

Но, любя ненасытно и страстно,

Когда сердце тобою полно,

Отгонять я стараюсь напрасно

Одну мысль и желанье одно!..

И - как это безумно желанье!.. -

Наслаждаясь твоей красотой,

Испивая весь нектар лобзанья,

Я своей недоволен судьбой:

Я хочу тогда юности вечной,

И бессмертья хочу я тогда...

О, целуй же меня бесконечно:

Зацелуй мою грусть навсегда!..

Я в смешных изливаюсь проклятьях -

Гимном жизни ты их заглуши...

О, сжимай меня в страстных объятьях

И желанье моё задуши!

14 августа 1851

Заметка

Мы крестьян освободили, -

Но, по страсти к крепостям,

Прикрепить их поспешили

К повсеместным кабакам.

13 ноября 1868

Заметка ретрограда-пессимиста

Поветрием бесплодно шумным

Коснулась нас реформ чума,

С либерализмом тупоумным

И с гуманизмом без ума.

5 декабря 1867

Земля

Ты помнишь ли случай, родная?..

Когда я малюткой была,

В саду, меж цветами летая,

Меня укусила пчела.

Как палец мне жало палило,

И слёзы ручьями текли, -

На палец ты мне положила

Щепотку холодной земли...

И боль оттого унялася,

И радостно видела ты,

Как я побежала, резвяся,

За бабочкой пёстрой в кусты...

Пора наступила иная,

И боль загорелася вновь...

Боюсь я признаться, родная,

Что жалит мне сердце любовь!

Но тем же и этой порою

Ты можешь меня исцелить:

Холодной могильной землёю

Навеки мне сердце покрыть.

1854

Земская риторика

Наши Земские Собранья

Класс реторики открыли,

И ему на содержанье

Два мильона положили.

Тяжесть хрий, фигур и тропов

Вся ложится на народе:

Он содержит филантропов,

Платит фразам о свободе,

О сокровищах грядущих

Перед сущими сумами,

О реках, млеком текущих

Меж кисельными брегами.

12 февраля 1867

И здесь, и там, и далее гробница...

И здесь, и там, и далее гробница:

То по следам племён разросся ряд могил.

Из книги тайн здесь выпала страница

И нам гласит, что мир их пережил.

Довольно! Мы почти всё разгадали:

Нам ведомо, что мир переживёт

И то, что мы веками созидали,

И нас самих, и наших дум полёт...

Но не грусти, что червь тебя изгложет

В ничтожестве и прахе, человек!

Что было раз, того не быть не может,

Что создано, то создано навек.

23 мая 1846

Исход

Везде у нас фразёр иль либерал-невежда,

Или теорией набитый идиот, -

Лишь только на тебя и есть одна надежда,

Хоть с кругу спившийся, но умный наш народ!

14 января 1868

Когда любовь моя смущает ваше счастье...

Когда любовь моя смущает ваше счастье,

Забудьте про неё... Зачем меня любить!

Я благодарен вам за прошлое участье, –

Я вашим счастьем буду жить.

Пора мне в путь... Скажите мне, не вы ли

И кров любви простёрли надо мной,

И, странника, меня у сердца приютили,

Где я гостил и отдохнул душой?..

Невольны мы в любви и в охлажденьи:

Я вас не упрекну изменой никогда...

Нет! Чувство, как и мысль, всегда горит в движеньи,

И чувству есть свой возраст и чреда...

Но как боялся я, чтоб вы не помутили

Слезою обо мне своих небесных глаз...

Я счастлив тем, что вы меня забыли,

Я счастлив тем, что не забуду вас!

1843

Когда последний дряхлый снег...

Когда последний дряхлый снег

Под первой скроется травою,

И резвых санок звучный бег

Сменён гуляющей толпою,

И жавронок над головой

Летает точкой чуть заметной,

И манит путника приветно

На поле ирис голубой, -

Не знаю, отчего мне грустно!..

Вокруг ликует божий мир.

Как гость, не призванный на пир,

На всё смотрю я равнодушно!

Я мыслю, человек один

Обижен в божием твореньи:

Всему весна и обновленье,

А он, подлунный властелин,

Утратив рано без возврата

Свою мгновенную весну,

Клонится к гробовому сну,

Пустой надеждою богатый.

1844

* * *

Когда проснулся я, на улице стемнело,

и горько ощутим был прерванный погром.

Я жизнь не заслужил… Зачем же то и дело

мне некто говорит: «Ступай, сожги роддом!»?

Любовь к себе мертва, и не вернутся связи

со всем, что мне дано надеждой послужной.

Гремели якоря. Стыл свет на автобазе,

и щепками не пах остывший перегной.

В престижных областях исчезло много ткани,

десертные часы звенели вдалеке,

и голову склонил на слизистом диване

довольный господин, сжимающий в кульке

двух заспанных котят. Утихли автоматы,

и сумрак смог укрыть строения в дыму,

и кто-то с веток снял подтаявшие латы,

и наступила ночь, удобная ему.

Да, жизнь не удалась, а стала глупой смесью

отчаянья и грёз… Куда б меня ни звал

тщедушный рок в слезах, я знаю: к поднебесью

по вымершей Москве пронёсся самосвал.

Звучал он иногда, как странная трещотка,

но всё же подсказал, что дёргать дверь за гвоздь

никак нельзя. Возможно, что возникнет лодка,

а там и смерть войдёт и сядет, словно гость.

* * *

Когда ты свяжешь в плоскость мотыльков,

возьмёшь стрекоз, трепещущих в квадратах,

пошлёшь в рассвет враждебных пауков

и примешь из теней замысловатых

скупое поле, отданное в рост,

ты можешь оставаться в мире грозном

и знать, что свет от леденящих звёзд

летит в твои глаза в чаду морозном,

и сыпется, и рвётся в темноте,

чтоб в лодке, полной выстланного ила,

ты в эту ночь приблизился к черте,

где от огней тебя всегда знобило.

Миньоне

Пусть апрель распускается дольше;

       Нам отраднее первой весной...

       Не расти, моя девочка, больше:

       Ты чаруешь незрелой красой!

       Не для гроз ты палящего лета,

       Не для поздних плодов создана...

       Хороша ты, зарею одета,

       Пробудившись недавно от сна...

       Ты надеждами детства прекрасен,

       Неразвитый, но милый цветок!

       Нет, твой полдень не будет так ясен,

       Как облитый румянцем восток...

       Ты невольно в житейском волненьи

       Отдалишься от правды твоей.

       О, постой же на этом мгновеньи...

       Не люби, не цвети и не зрей!

17 августа 1854

Мне нечего от жизни ожидать...

Мне нечего от жизни ожидать,

Ии ничего у жизни не прошу я, -

Как я страдал, я не могу страдать,

Блаженствовать, как прежде, не могу я...

И мне смешны страдания людей,

И жалки мне их радости смешные;

Но я б хотел быть жалче и смешней,

Чтоб заблуждения былые

С былыми днями возвратить

И память сердца заглушить!..

1843

Моряк

Не слышно на палубе песен,

Эгейские волны шумят…

Нам берег и душен, и тесен;

Суровые стражи не спят.

Раскинулось небо широко,

Теряются волны вдали…

Отсюда уйдем мы далеко,

Подальше от грешной земли!

Не правда ль, ты много страдала?

Минуту свиданья лови…

Ты долго меня ожидала,

Приплыл я на голос любви.

Спалив бригантину султана,

Я в море врагов утопил

И к милой с турецкою раной,

Как с лучшим подарком, приплыл.

1843

Музыка

Порой найдут тяжёлые мгновенья

На душу грустную мою:

Её волнует вдохновенье,

Но я молчу, я не пою.

От полноты души язык немеет:

Я жажду звуков, но не слов...

Чтоб высказать, чем сердце пламенеет.

Как рвётся чувство из оков...

И чувства мрут в груди, напрасно грудь волнуя,

И на душе холодная тоска:

Богатство духа познаю я

И бедность языка!..

1841

Мы

У нас чужая голова,

И убежденья сердца хрупки...

Мы - европейские слова

И азиатские поступки.

Март 1860

Напоминание о драме

Покорённые поляны. Моль в ладони.

Облака подвыпившие. Дальний гром.

Я один сижу на тихом стадионе.

Самолёты тают в воздухе пустом.

Надо мною пролетают самолёты.

Сам себе кажусь я муляжом в огне.

Падают записки. Маршируют роты.

Червь далёкий! Помни обо мне.

Лишний повод убедиться в рыхлой пене

предоставит мне назойливая злость.

Что же происходит на пустой арене?

В гвоздь вбивается какой-то тайный гвоздь.

На столе лежат чудесные конфеты.

Тигры борются в прославленной стране.

Люди на свои дробятся силуэты.

Червь далёкий! Помни обо мне.

* * *

не близок я себе а иногда не нужен

мне кажется что я по глупости контужен

в чужом комоде в данный миг лежат тиски

а в миг другой уже лежали васильки

возненавидевший себя я не сумею

надолго удержать на привязи идею

и не сумею разглядеть подбитый шкаф

в дни ярких праздников обманов и облав

* * *

Нет, не смотрят на меня моллюски!

Продолжительность дождя сокращена.

Я запомнил на размытом спуске

шум кустарников, не ведающих сна.

А на побережье освещённом

воцарилась тишина. Внезапный штиль

явным стал. По мраморным колоннам

тени разметать успел автомобиль.

Даже в самом гиблом месте Гоби

льётся шелест удалённых городов.

Отголоски барабанной дроби

ресторан приморский превращает в зов.

* * *

Нет, я дарованному дню не рад!

Я рад забытой в парке карусели

и лёгкому письму в сыпучем меле,

похожем в темноте на странный град.

Иду я вдоль таинственных оград.

Зачем я так пишу? На самом деле

я не люблю короткие метели

и осуждённый на печаль домкрат.

Не обо всём гитары говорят.

Не все поля уже осиротели,

и вёл меня к необъяснимой цели

совсем необъяснимый звукоряд.

Новое назначение

Семь лет тому назад вакансий ряд открылся

(Их ждут чиновники, как манны от небес).

Лишь только Здравый Смысл в отставку удалился.

На это место сел немедленно Прогресс.

23 ноября 1867

* * *

Однажды у меня хотели отобрать велосипед

но отобрали только насос и всевозможные ключи

сейчас же у меня могут окончательно отобрать жизнь

а я даже иногда не замечаю этой опасности

я привыкаю к постоянной мысли о смерти

я погружаюсь в неопределённый туман бесконечных величин

и физические константы устраивают вокруг меня свой танец

Осенняя пастораль

Что-то странное блестит,

сыпятся оковы.

Скромно лезут из-под плит

белые обновы.

Этот старенький погост

крутится в овале.

Уж не встанет в полный рост

городок в печали.

Ну, а мрачная река

движется спросонок.

Лёд возник исподтишка.

Лёд багров и тонок.

Прилетели глухари,

но исчезли ЗИЛы.

Мальчик с кеглей, не кори

полустанок милый.

Пожилая ЭВМ,

телефонный обод…

Направляется в Эдем

возмущённый робот.

Так всегда – на берегу,

а на дальней пашне

раскладушка на снегу

и четыре башни.

* * *

Падают из леса

хилые лучи.

Худенький повеса

рвётся в палачи.

Буду жить в больнице.

Буду вспоминать

очерк о кринице

и ручную кладь.

Я придвину миску,

лампочку включу.

Я отдам записку

тихому врачу.

В тихом кабинете

он её прочтёт.

Подлинные дети

не пойдут на слёт.

Подлинные дети

не дадут салют.

С памятью о лете

отблески скользнут.

Что же взволновало

тьму в ничтожный миг?

Улыбался мало

в уголке старик.

Мне Багрицкий тему

эту подсказал.

Вырываю клемму

и черчу овал.

Вспоминаю жито

и какой-то лёд.

Надо из гранита

делать теплоход.

Попы издревле доказали...

Попы издревле доказали

Неистовство утроб своих,

И в древности так славно жрали,

Что назвали жрецами их.

1841

После чтения истории

Вникая в мир и в жизнь людей,

Да и в себя, как в человека,

Я вижу дичь в душе моей

И в ходе общества от века.

Всё в небе стройности полно,

А нам и смысл отмерен скупо, -

Планеты движутся умно,

А люди движутся так глупо!

24 апреля 1867

Пред памятником Петру I в Петербурге

Нет, не змия Всадник медный

Растоптал, стремясь вперед, –

Растоптал народ наш бедный,

Растоптал простой народ.

1859

Про современное

Как успехи наши быстры!..

Популярность нынче в моде, -

Ищут самые министры

Мненья доброго в народе...

Кто ж народ тот пресловутый,

Перед кем склоняют выи?

Школьник, фразами раздутый,

Офицерик, столп России,

Малограмотный писатель,

С пылом наглости журнальной,

Иль путеец, взяток братель,

Иль чиновник либеральный,

Откупщик - трибун великий,

Деток множество взрастивший,

Их на деньги черни дикой

Всем наукам обучивший...

Благородно эти детки

Либеральничают в холе,

Даже дамы, малолетки -

Всё забредило о воле...

А народ, что пашет нивы,

И не знает, что он в моде,

И как многие счастливы,

Беспокоясь о народе;

И не знают земледельцы,

Что за детские затеи

Блага земского радельцы

Попадают в Прометеи.

Апрель 1862

Пустыня

Ужель в России нет одной живой души,

Я только зрю тупиц передовых в движеньи,

Тех, чьи идеишки в принципе хороши

И так смешны и жалки в исполненьи!..

3-7 марта 1868

Путь

Еду... Быстрою стрелою

Тройка борзая летит;

Надо мною и за мною

Пыли облако стоит.

Мой ямщик не бережётся

Ни оврагов, ни камней

И без роздыха несётся,

Не жалея лошадей.

Но куда, зачем спешу я?

Кто и что меня там ждёт!..

Или счастье там найду я,

Иль там горе не найдёт?

Ждут ли страстные объятья

Милой женщины моей,

Или дружбы рукожатья,

Иль сочувствие людей?

Обрету ли там целенье

Застарелых сердца ран,

Иль покой, иль утешенье,

Иль хоть сладостный обман?..

27 августа 1845

* * *

Рабочий Г., весёлый, обнаглевший идол

и в магазине одинокий генерал –

вы правы, как всегда. Поверьте, вас не выдал

день взвешенных цветов, усеявших вокзал.

Творожный, лживый день. Гремят складские баки.

Мой перочинный нож пропал. Застенчив треск.

Округлая заря трепещет в полумраке,

и я вхожу в её универсальный блеск.

Я в зрелый парк вхожу. Дымясь, горит фанера.

Дымясь, горит на землю грохнувший сарай.

Не напугать меня. Я помню для примера,

как надувное небо сыпалось на край

придуманного поля. Клёны присмирели,

и дряблого ДК властительный фасад,

белея у шоссе, мечтал на самом деле

одеться в рваный, маскировочный халат

Русская история

Одно мы пред судом народов

Собой способны доказать,

Что может шайка идиотов

Народом умным управлять.

Насколько туп синклит державный,

Настолько даровит народ,

И это в Руси православной

Чрез всю историю идет…

Умерь же свой восторг и клики,

Устрялов*, старый балагур:

Мы видим, — даже Петр Великий

Был гениальный самодур.

1859

* * *

Светоч сна, летучий сын истомы

проверял отжившие амбары,

а в амбары въехали паромы

и прорвались скрытные икары.

Глупостью насыщенный посёлок

не следил за солнцем в полной мере.

От рассыпанных на свадьбе ёлок

гости помечтали о вольере.

Долго длилось празднество на свалке.

Я один отсутствовал в столовой.

К вечеру всегда летают галки,

а мудрец идёт в броне багровой.

Отчего не ценят капитаны

хвойный, дальний лес и зоопарки?

Рассыпаются, дрожат капканы.

Уцелеют камни и помарки.

Современное ожидание

Всё ждёшь каких-нибудь историй,

Трепещешь за свою судьбу, -

Ведь из принципов и теорий

Россию выпустят в трубу.

13 января 1867

Современный пророк

а когда на мост вернули выцветшие флаги

мы узнали про его хмельную гладь

ты стояла прячась от несущейся бумаги

и пыталась сигареты зажигать

ты мечтала о каком-то радостном ознобе

и давно не отвечал на тайный бунт

небосвод приученный в самодовольной злобе

падать на благой замоскворецкий грунт

там на набережной обретало властность лето

и поэтому отбросив мелкий стог

тот кто взглядом вырвал нас из хлынувшего света

больше не вписался в важный уголок

только сильный ветер изменился в это время

и перевернулась смялась ткань зонта

понял он что холодок уже щекочет темя

и паучья наступает глухота

что теперь когда погасли слабнущие скверы

скрытно на него со скрежетом помчит

твой окурок набиравший сложные размеры

из-за скорости случившейся средь плит

увернувшись от листовок взглянет он на стены

но дома не смогут с честью падать вниз

им не станет худо от подобной перемены

а вот солнце рухнет чиркнув о карниз

рухнут памятники на вокзалах одичалых

рухнет со свечою старый камергер

рухнет эскадрон исчисленный в подвижных баллах

рухнет пограничный столб «СССР»

а потом придут на пастбища и полустанки

люди с королевой Снежной во главе

и уйдут в продутые холодным вихрем танки

по изогнутой и мчащейся траве

так он думал видя нас с тобою в отдаленье

так он думал уходя на перекур

понял он что для него другое поколенье

с браком выполнило вечный ледобур

Сопернику

Не мне соперничать с тобою:

Поверь, не я соперник твой!

Не мне с непрошеной мольбою

Вздыхать пред юной красотой.

Я не способен мелкой лестью

Невинный ум обворожать,

Притворным холодом, как местью,

Покой душевный возмущать...

Быть может, лучшего мгновенья

Я не хочу отнять у ней

Моим докучливым моленьем

И речью пламенной моей...

О, как я счастлив, что умею

Любить и плакать про себя,

Что, страстью бешеной любя,

Любви ей высказать не смею!

1843

Средь бурного моря...

Средь бурного моря

Житейских волнений,

В томлении горя,

В тревоге сомнений

Без слова тоскуя,

Без веры я стражду, -

Молитвы прошу я,

И веры я жажду...

Но в час тот я знаю

В сознаньи ужасном,

Что их призываю

Напрасно... Напрасно!

25 апреля 1846

Теперь

Выбросили сор мы:

Вновь торим дорожку,

Делая реформы

Из кулька в рогожку.

18 декабря 1867

Эпилог

Я на историю сошлюся:

От Рюрика и Синеуса

Тупей тех не было людей,

Что в наши дни вертят делами

И мчатся в пропасть вместе с нами

Во имя западных идей.

10 декабря 1867

Южная ночь

На раздольи небес ярко светит луна,

И листки серебрятся олив;

Дикой воли полна,

Заходила волна,

Жемчугом убирая залив.

Эта чудная ночь и темна, и светла,

И огонь разливает в крови;

Я мастику зажгла,

Я цветов нарвала,

Поспешай на свиданье любви!..

Эта ночь пролетит, и замолкнет волна

При сияньи бесстрастного дня,

И, заботы полна,

Буду я холодна,

Ты тогда не узнаешь меня!

1843

* * *

Южная ночь – это верная связь

с миром, испуганным дальней грозою.

Жаль, что она чересчур удалась

и укрепилась стремленьем к разбою.

Стлались составы. Крестьянствовал порт.

С шумом бульдозер проехал по макам.

Там, где спускался к скале огород,

пахло крыжовником, гарью и лаком.

Свет в раздевалках по школам не гас,

и путевой переклички начало

не оставляло отчётливых фраз

для уходящего в море причала.

С вахты солдаты уйти не могли,

но между урн были их сигареты,

а на асфальте валялись в пыли

кнопки от сорванной кем-то газеты.

Утро на миг проступило из тьмы.

В гавани вольной настырные краны

свыклись с работой. Теперь до зимы

им разгружать этот город стеклянный.

Я возвращался на тихий вокзал.

Мне по-особому грустно не стало!

Видишь, как солнечный луч отыскал

зеркало в чьём-то окне у вокзала.

Видишь, вон там, замечтавшись о том,

как разошёлся шов лиственных кросен,

на деревянной доске угольком

автопортрет пишет ранняя осень.

Я не приду на праздник шумный...

Я не приду на праздник шумный

К вам, сердцу милые друзья,

Делиться чувствами безумно

Уже давно не в силах я.

Со мной повсюду неразлучны

Противоречащие сны:

Все ваши радости - мне скучны,

Все ваши горести - смешны!

1842