* * *
Зачем ты мне солнце с глазами ребёнка –
большими и ясными –
напоминаешь?
Ты тихо приходишь,
тихо уходишь,
тихо смотришь на небо
Как витражи –
цветная жизнь.
Не достает прозрачных окон.
«Не падай духом! Так держись!
Мы все сейчас летим галопом…»
Мы – скоростные поезда:
Рукопожатье – и прощанье.
– Как жизнь?
– Да, в общем, ерунда.
– Аналогично. До свиданья.
Сегодня, завтра, месяц, год.
Библиотека, бар, маршрутка…
Лишь вздоха нам не достаёт.
2003
* * *
Прости за то, что не было любви,
Что в сумерки заходит наше солнце.
Но в час вечерний сердцем улови
Ту грустную мелодию, что льётся
из сердца на другом конце земли…
Прости за всё, за что бы мог простить,
За то, что не была тебе Ассолью.
Твой огонёк в груди успел остыть
И только отдается тихой болью
кого-то на другом конце земли…
Ты мне свой луч последний подари.
Мне и его тепла надолго хватит.
Но вспомни в этот миг Экзюпери,
Когда грустил он тихо о закате
2001
в паутине лучей, в отраженьях зеркал.
И найди отпечатки последних следов.
До тебя их пока что никто не искал.
Растворись среди звёзд или стань миражом,
замети все следы, позабудь тайный знак.
Не грусти. Не надейся. Всё будет потом.
Уходи,
2002
М.Ц.
Закат. Морское побережье.
Сюжет волшебных детских книг.
В её ладони нежно-нежно
Переливался сердолик.
Двух глаз зелёными огнями
Цвело все море – сто зеркал…
Он подарил Марине камень,
Твои туманные глаза
О чём-то будто бы грустят.
Они печальны, как хрусталь,
– и осень…
Пойми: грустить сейчас нельзя.
Печаль – что сон, печаль – что яд,
Печаль – кинжала сталь,
– и холод…
Грустить нельзя, но ты грустишь
(Печалью дождь стекает с крыш).
Грустить нельзя, а ты грустишь,
2000
В толпе суетливых встревоженных ликов
Крадёся едва ли заметная тень.
Последний аккорд неудержанных вскриков.
Отпразднуй, бродяга, последний свой день!
Скитался вчера ещё– ветра свободней,
Считая себя покорителем гор.
Но всё это было вчера. А сегодня
Бродяга берёт свой последний аккорд.
Не надо ни всхлипов, ни слов. Вам приснился
Последний аккорд – и последний полёт,
С которым родился, с которым он слился,
2000
Ты – подросток: смешной, нерешительный,
То весёлый, то грустный, похожий
На изогнутый знак вопросительный:
Что возможно, а что невозможно?
Одинокий, наивный, мечтательный,
Со Свечой проводящий минуты.
О, зовущий прямой восклицательный:
Появись, долгожданное Чудо!
Ты – сплетение детства молочного
С жесткой правдой, что сердце нам студит.
Ты – расплывчатое многоточие:
1996
Я признак и призрак. Я ангел и демон –
Меж светом и тьмою. Меж адом и раем.
Я где-то и рядом. Я рядом и где-то.
В постылой пустыне всё время летаю.
Я предан и продан. Я продан, но предан.
Я тот, кто забыт, и я тот, кто всё помнит.
Свободен – и узник. Потомок – и предок.
Любим… и не принят.
2000
Я могла посмотреть вам в глаза,
Но боялась прочесть в них страданье.
(В этих странных моих оправданьях
Даже мне разобраться нельзя).
Мы стояли тогда на крыльце.
Вам нужна была чья-то поддержка –
Просто тёплого взгляда задержка
На растерянном вашем лице.
Я могла посмотреть вам в глаза,
Но боялась – и только успела
Что-то тихо о счастье сказать,
Глядя в снег – ослепительно-белый.
2002
Обещание
И мне нотацию читают вслух сначала:
«Кто тише едёт, тот…», – а я кричала
Свое переростковое «уа».
Я выводила звонкий смех курсивом,
Когда в свой чертовик сажала кляксу,
А из меня хотели сделать плаксу:
«Над кляксами смеяться некрасиво!»
Я била окна бабушки-Неправды
За то, что облила меня компотом.
Из кожи лезла, истекала потом,
Но я уйму характер своенравный.
Я буду взрослых дядей-тётей слушать
И в их больших делах приму участье.
За это, может, плюшевое счастье
2005
Секунды разбежались в бесконечность
Ловить несуществующее завтра.
Ты уронила хрупкое созвездье.
Оно на небе в сумерках повисло.
А может, это нам когда-то снилось,
И мы теперь нанизываем строчки,
Пытаясь вспомнить хрупкое виденье,
И только перепутывая рифмы…
Но если оторвется паутинка,
То легкий ветер сразу отзовётся,
И твой рассвет когда-нибудь воскреснет,
2005
Покупайте грусть на палочках –
По дешёвке продаю.
Леденцы – в стеклянной баночке,
А копилка – на краю.
Покупайте грусть на палочках,
Здесь по вкусу сахарят.
Не берите детям, мамочка,
У них зубы заболят.
Покупайте грусть на палочках,
Хоть их вкус – не как в раю,
Не хотите ли, гражданочка,
Вспомнить молодость свою.
Покупайте грусть на палочках,
Грусть – не зависть и не ложь.
Леденцового подарочка
В мире лучше не найдёшь.
Выбрать чтоб, нужна смекалочка,
Разберись-ка, что к чему…
Покупайте грусть на палочках,
октябрь 2005
Там веру прятали в золе,
Там жили все в плену у власти,
На этой горестной земле
Шутник придумал слово «счастье».
Решив, что шутка удалась,
Над счастьем все смеяться стали,
Потом, навеселившись всласть,
По падежам его склоняли.
А счастье так хотело жить
И, вопреки всему на свете,
Оно поклялось нам служить,
Покуда солнце в небе светит.
Но мы таких не ценим клятв
И, спор ведя за чашкой чая,
Куда-то переводим взгляд,
июнь 2004
Неизбежность последней попытки
Не грустить и шутить, как всегда.
Подарить на прощанье улыбку,
Чтобы грела тебя в холода.
Улыбнуться тепло, беззаветно,
Чтобы трепетно стало в груди.
Не прощаться. Уйти незаметно,
2002
Позабыв, как стихи сочинять,
разучившись играть на гитаре,
я не в силах тебе подарить
ни счастливой улыбки, ни песни…
Лишь во взгляде – остаток тепла,
только семь незаконченных строчек
2003
Ладони лодочкой – и вытянуть навстречу
Паденью капель с крыши черепичной.–
Мурашки от прохлады непривычной,
От времени, которое не лечит…
Ладони лодочкой – уткнуть лицо в ладони,
Пока никто не видит и не слышит.
Паденье капель с черепичной крыши.
Мурашки оттого, что ветер стонет.
Поднять глаза. Из лодочки ладоней
Тихонько выдуть горечь и усталость.
Лишь капелька в руке твоей осталась.
В ней – отраженье звёзд на небосклоне.