* * *
Приезжай на Московский, я всё ещё там,
Я только что вернулась из Туапсе.
Один кавказец ходит за мной по пятам,
Пойдём, говорит, угощу кофе-гляссе.
Но я не иду: мне всего двадцать лет,
И я вообще боюсь незнакомых людей.
А ты опаздываешь. Опаздываешь на двадцать лет,
Ты двадцать лет шляешься неизвестно где.
Приходи, иначе не будет здесь больше моей ноги,
Мне страшно представить, что я без тебя ушла,
Что я ушла давно и совсем с другим,
И даже не помню точно, кого ждала.
* * *
От меня до тебя, увы, не мостят дорог,
От тебя до меня, увы, дорог не мостят.
А на город наш вчера пролился поток.
Нас чуть не смыло. Так говорят в новостях.
И не стало б нашего города, а зачем?
Без него на свете таких же полно других,
Без него для стихов найти можно сотню тем
И от стенки до стенки ночью считать шаги.
Ты же знаешь, наш город невероятно мал.
И житель всего один – для него как раз.
Так вот, когда ты во сне меня обнимал,
Ты целый город от наводненья спас.
* * *
Когда уже сметёт с лица земли
И нас с тобой и внуков наших внуков,
Забыв тысячелетнюю науку,
Сюда придут иные корабли.
Иные пилигримы принесут
Свои законы, истину спасая,
Неверных псов камнями забросают,
Как постановит их недолгий суд.
Оставшихся оденут, остригут,
А жёнам чёрным занавесят лица.
Детей научат истово молиться,
И книги наши радостно сожгут.
Ещё тысячелетье проживут
И станут нас во много раз мудрее,
И народятся новые евреи,
И покрывала женщины сорвут.
И к тем благословенным временам,
Возникнет поколение другое,
В котором будут новые изгои.
Но им не будет страшно так, как нам.
* * *
Пьяный бомж храпит на остановке
(Гол татуированный живот).
Леди на его татуировке
Будто жизнью собственной живёт.
То она взметнётся горделиво,
Грудь подставив солнцу и ветрам,
То она поморщится брезгливо,
Прикрывая пальчиками срам.
Было время, вздохами встречали
Взлёты нарисованных сосков,
Только грудь, высокая вначале,
Растеклась кругами вдоль боков.
Но не плачет чёрными слезами,
Избавленья леди не зовёт.
А покуда жив её хозяин,
Леди дышит. Дышит и живёт.
Разные она видала виды,
Испытала всякого житья.
Вдох и выдох, леди, вдох и выдох.
Так и я, родная, так и я...
* * *
Марине Гарбер
Не Мандельштамы мы, ни ты ни я,
Не сыплет Мандельштамами природа.
Она жалеет в когти бытия
Бросать на муки гения-урода.
Их – единицы. Наc – и тьмы и тьмы.
Мы снова строим на обломках Рима.
Да, повторяем, повторяем мы.
Но повторяем мы неповторимо.
Поверь, пока мы не судимы там
И здесь судом посмертным не судимы,
Не нужен миру новый Мандельштам,
А мы с тобой ему необходимы.
* * *
Прошу посмертно занести в скрижали
Земного путешествия итог:
В Париже разноцветном парижане
Меня не взяли в уличный поток.
Я ездила к заносчивым и гордым,
Но зря клонилась долу голова:
Меня отверг, не глядя, белый Лондон,
И выкинула красная Москва.
И вы, невиноватые, простите
Красоты серых северных широт,
Но двадцать лет невыспавшийся Питер
Меня в лицо уже не узнает.
Прошу посмертно занести в скрижали
Одну из жалоб жителя земли:
Меня и так и этак наряжали,
Но места мне на карте не нашли.
* * *
Я тебе неверна, но ты без нужды не плачь.
Мой избранник – не повезло – городской палач.
Провожали меня на свидание всем двором.
Поджидает он избранницу с топором.
Если жаждешь мне возмездия – не грусти.
Говорят, меня не станет часам к шести.
Говорят, что он ласкает невинных дев
И топор заносит, девою овладев.
Кровяная река из-под дома его течёт.
Так он девам невинным, верно, ведёт учёт.
…
Провела я в его объятиях эту ночь,
Он наутро меня спокойно отправил прочь.
Убивать не стал. Не слушай, что люди врут.
Отчего – он не знает – невинные девы мрут.
На пороге я стояла белым-бела.
И потом сама на топор головой легла.
Сказочка
Нашла лесная фея малютку в корнях осины,
А та выросла и суженого себе вытащила из болотной трясины.
«Я ли, – говорит фея, – тебя не лелеяла, не прочила тебе волшебное будущее?
Зачем же ты домой тащишь это бесперспективное чудище?»
А девчонка: «Люблю, – говорит. – Я бы хотела
Слизывать болотную тину с его зелёного тела.
Не надо мне принца и эльфа никакого другого,
И это, тётя фея, моё последнее слово.»
Кикиморы фее нашёптывают в лесной чаще:
«Мучиться с ним девчонке. Урод-то совсем пропащий.
У него ноги – лопаты, руки – обрубки,
А он не пропустит в лесу ни единой колдуньей юбки».
Фея вздыхает, слушая про мучения девичьи,
Ищет на смену чудищу обычного приличного королевича.
Но верно кикиморы чудищу не доверяли:
Видели водяные, как влюблённые в болото ныряли.
Пришла фея, глядит, только надпись пузырится на болоте:
«Это счастливый конец. Больше не ищи меня, тётя.»
И не наколдовали ещё в лесу эхолота –
Измерить всю глубину губительного болота.
* * *
Стихотворение живёт
В цепи мучительных беззвучий,
Освободиться ищет случай,
Никем не узнанное, рвёт
Пространство, тянется тревожно,
Ещё не воплотившись в речь.
И нужно только осторожно
Его из воздуха извлечь.
* * *
Мы за встречу сегодня пьём.
Я налью по двести,
Раз уж редко теперь вдвоём,
Слишком редко вместе.
Ну, давай ещё по чуть-чуть,
А потом завяжем.
Расскажи мне хоть что-нибудь,
Если в сотый даже…
Кто в подземном царстве судья,
Что наврал Вергилий?
Вот и двое нас. Ты. И я
На твоей могиле.
* * *
Товарищ, огорчаться брось,
Дави тяжёлый вздох.
Нам жить с тобою довелось
В эпоху из эпох.
Вот соотечественник твой –
Он брызгает слюной.
Он сильно болен головой,
Он болен всей страной.
Прими с восторгом, старина,
Его безумный пыл.
Когда, в какие времена,
Он так безумен был?
Он был угрюм, и глух, и нем,
И дрался с пьяных глаз.
Но чтоб свихнуться насовсем –
Такое в первый раз!
Да нам подарено судьбой
Над смертью торжество.
Конец пришёл, а мы с тобой
Свидетели его.
Иной родится и помрёт,
Другой уже угас.
А мы видали свой народ
В его последний час.
Тверди, когда тоска дерёт,
Когда своих забыл:
Я не был там, где мой народ
Тогда, к несчастью, был.
* * *
Расставаний, встречные,
С вами не боюсь.
Я, вообще-то, вечная –
С каждым остаюсь.
Если даже, станется,
Выскользну из рук,
От меня останется
Тоненький фейсбук.
Что судьба разлучная
Втопчет под гранит,
Ленточка фейсбучная
Верно сохранит.
Если вдруг о тлении
Пронесётся слух,
Лайкай призрак гения –
Мой весёлый дух.
2011
© Наталья Резник, 2011 – 2015.
© 45-я параллель, 2015.