дятел
болван живущий в моей голове
интересуется всем на свете
болван рассуждающий обо всём на свете
может разбудить меня ночью
и спросить как дела
ты слишком похож на дятла
говорю я ему
у которого вечный ремонт
что ты делаешь в моём дупле
спрашивает дятел
имей в виду только последний идиот кормит дятлов аспирином
и ходит в гости с веником
я собираюсь ему рассказать что собираюсь подмести всех дятлов
и выкинуть из головы
но этот болван совершенно не интересуются моими делами
сачки и бабочки
они нас искали повсюду и не нашли
где же мы пропадали когда прилетали птицы счастья
расскажи им что мы ловили бабочек и задержались
крошки были так счастливы находить наши сачки дырявыми
так рады всплёскивать бумажными лоскутками и уноситься в небо
кажется им просто нравилось играть до заката
вся эта звукопись
или куда пожелаете
приятный для слуха набор слов
много лучше чем неприятный
так шуршит подарочная коробка
сколько всего может поместиться
даже царь-пушка
или весь ракетный комплекс
вдруг взорвётся
ещё не видно но
для высоты добавь слово иллюминатор
и смотри во все глаза
мы взлетаем
подлая нелётная погода
подлые облака
медведь подлец
наступивший в детстве
подлое ухо слышит гул моторов
не чувствуя ветра
ладно это была не птица
но кто забыл прицепить крылья самолёту
…………
«Они положили сырой порох, Карл!»
Carpe Diem
однако как постарело время
когда-то оно было молодым сумасшедшим
и носилось с криками «поймай меня» по улицам
в смысле carpe diem
державшие его в руках ещё помнят
забывая что наслаждение давно им изменило
сейчас просто дурное
и как все старики не думает молчать
хотя навсегда перестало чувствовать
только призрак Бретона ухает по ночам
куда-то вниз с облезлой парковой ёлки
на аккуратно подметенную дорожку
Himmelreich F.N.
над летним садом каждое утро поднимаются лошади
и кружат до захода солнца
в жару от их крыльев спасительная тень и приятный ветерок
у ворот на камне сидит самый воинствующий безбожник
с тех пор как сошёл с ума
и смотрит на приближающихся всадников
он может войти но остаётся
кто-то должен не пропускать людей
соседские дети
отвернёшься ненадолго
и опять смотришь в окно
те же самые соседские дети и коляски
те же самые разговоры
ничего не изменилось
только дети подросли и научились разговаривать
о диатезе и ветрянке
они думали что будут другими
переулок
сегодня гуляли с платанами
рядом с другими
похожи на бескожих людей
хорошо молчали
весь С.К.
он родился горбатым
чтобы до конца жизни изображать вопрос
на который у неё не было ответа
как не нашлось и у смерти
а я могу только написать
что и тогда он лежал не разгибаясь
цыганка
счастье – цыганка бредущая по дороге
выкради её голос покуда греется у твоего костра
она уйдёт как все цыгане лишь отвернёшься подбросить хворост
останови её смех и спрячь
он всё ещё звенит дверным колокольчиком в глухую ночь
если развернуть и прислушаться
слушай не открывая
теперь ты бездомный и дверь твоя из ветра
боженивка
проходите тише по кладбищу безумств
здесь бродят призраки нерождённых стихотворений
и спят все неосторожно не совершённые поступки
а под тем маленьким безымянным холмом
в самом дальнем и заросшем диким тёрном углу боженивки
лежите вы счастливый сумасшедший
успевший умереть раньше всех
и не встретиться лицом к лицу с унылой каргой благоразумия
когда бы Жак Превер
достал из шарманки свой пистолет
и всех застрелил
это была бы грустная но заслуженная смерть
однако умереть по осторожности
всё-таки чересчур даже для приличного стихотворения
порядок слов
проснёшься
расставишь вещи по местам
всё в порядке
солнце на западе
тени подросли
тыквы созрели
сейчас выключат свет
можно оставить имена под дверью
утром все святые разберут свои
добро пожаловать Джек и Джеки
или как это называется
большой и наивный
под Новый год у чёрно-белого телевизора
с одним каналом семидесятых
включить добрый старый мир
если покажут Великолепную семерку
где-то на середине
в тебя попадёт славная шальная пуля
и всё хорошо закончится
белое безмолвие
в белом однокомнатном мешке
во всём белом снаружи
ни одной чёрной точки
крючка запятой на которой можно
Господи заморозь ворону
пусть упадёт
персидский ковёр
мы лежали на тяжёлом восточном ковре
как персидские принц и принцесса
и останавливали летящие снежинки
посередине молдавской зимы
кто-то нас торопил
говорил по-русски какого чёрта
подвешивал ковёр в воздух
и выбивал из него всю пыль
до последней крошки
с утра снова обещали снег
он до сих пор идёт
они валяются на ковре и смотрят в небо
а я стою с палкой и говорю
какого чёрта вы так долго возитесь
N.
у города было никуда не годное название
поэтому в рукописях он шифровался
и выглядел как захлопнутый саквояж
в хорошем саквояже есть всё
и зонтик для няни
на чердаке
на дачном чердаке гуляет ветер в плохую погоду
качается в гамаке столетней паутины засохший паучок
в хорошую через открытое слуховое окно забирается кошка
в любую живёт мышь
даже мышь когда-нибудь попадётся
время или одна из кошек изловчится и поймает
только восьмирукий хитрец вскарабкался выше всех
и сплёл себе шелковую люльку под потолком
теперь её раскачивает неторопливая клешня вечности
и не знающая покоя гуттаперчевая ладонь ветра
а маленький обманщик безмятежно уснул надо всей суетой
там где до него никто никогда не доберётся
как бы говоря это меня совершенно не касается
а вы как хотите
ателье
она подошла к витрине
протянула руку
расстегнула на нём жилет
и вынула сердце
когда ей позвонили
бросила в сумочку
засмеялась и ушла
внутри стало легко и свободно
он полетел вслед на воздушном шаре
срывая по дороге комнатные цветы в распахнутых окнах
и ленточки с пробегающих школьниц
в шесть вечера зашипело радио
хозяйка поправила на манекене костюм
и щёлкнула выключателем
ателье закрылось
откуда-то из-под облаков
осень… с лип осыпаются липовые желания
с каштанов каштановые
с кокосов тоже
что-нибудь глобальное
вроде миру мир или дай миллиончик
только русские ёлки глядят не роняя колючек
вслед синим от холода птицам
как бы крича счастливого пути
ещё встретимся даст бог
из-под набежавших на небо облаков
доносится журавлиная молитва
как бы в ответ надеждам
всё тише и слабее пока совсем не растает за горизонтом
с последним аминь
вот и всё
опять вырвались
большой ветер
птицы так торопились удрать от большого ветра
что бросили в воздухе крылья
и те летали над городом как сумасшедшие
пока не упали без сил на побелевшую землю
утром уже хрустели под ногами
призывая к осторожности и благоразумию
давление
что увидишь при софитовом вопле
уберите башмак солнца с моего лица
и давайте наконец сядем ужинать
пусть скорее наступит вечер
лягушки
Когда начинался дождь и лилии пели на крышах,
когда ещё в город прилетали Большие Цапли,
настолько длинные, что не поместились бы в зрачок, как ни распахивай глаза, –
конечно, чтобы сорвать свежие цветы, ведь на крышах лягушки не живут –
здесь-то всё это вместе производило столько шума и брызг,
к тому же протекало в подставленную по такому случаю миску,
что совершенно невозможно было усидеть без дела
и приходилось ходить туда-сюда на высоких ходулях, как Важная Птица,
перешагивая через пролитые лужи,
пока не угомонятся те и другие расщёлкавшиеся клювы.
И само собой, тогда уж под их пение просто восхитительно спалось,
вы и после целого дня бумажной работы так не уснёте.
«Да вы с ума сошли, – кивали головами лилии, –
мы бы точно сошли от ваших бумажек.
Несите их сюда, мы им найдём лучшее применение!».
Определённо, замечательнее музыки перед сном нигде никогда не давали.
А вы говорите лягушки, глупые цапли.
песочная пара
это замечательная история Волк
песочное стихотворение к чаю и сумеркам
такие получаются если разобьёшь песочные часы
но как разбегаются минуты
на чердаке последняя пара осталась
на три и на пять
монастырские розы
ромашка воспитывавшаяся в монастыре роз
молча роняла лепестки
лишь иногда вдруг звенела в тишине
отвечая кому-то аминь
будто всё ещё стыдливо мечтала о колокольчиках
одесские розы
как говорит Соля пионы это такие деликатные розы без шипов
уже в июне у нас почти не встречаются
нынешней весной единственный бордовый простоял в комнате
с утра до вечера
за ужином кто-то заметил что цветок ничем не пахнет
пион только уронил распахнутые лепестки под ноги и перестал изображать розу
его собрали и аккуратно завернули в свежую газету ненужных новостей
похоронили в зелёном альтфатере на заходе солнца
зависть
человек боявшийся собственной смерти
наконец свободен
а вы плачете
Ave Maria
…morituri te salutant
эти вавилонские города
стоят толкаются толстыми боками и узкими задницами
просвета не видно
вот пролетит самолет сразу другое дело
одна смешная фотография
каменная Мария вышла на улицу и молится без костёла
зачем это
ты ещё помнишь что хотела сказать богу
нет конечно
показывает она пальцем
ей же снесло голову
вместе с памятью
только руки
то ли напомнить богу о боге
то ли по привычке
упираться в крышу где теперь открыто
постойте
будьте добры ещё немного постойте вот так на закате
в эту соломенную шляпу сейчас садится солнце
оно устало
как человек весь день кричавший на площади
и сорвавший голос
ну вы знаете как отвечают пустые тротуары
© Наталья Перстнёва, 2015–2019.
© 45-я параллель, 2019.