Наталья Мамлина

Наталья Мамлина

Все стихи Натальи Мамлиной

* * *

 

Белый гриб красив, дороден.

Мухомор смешон и ярок.

Я не встану спозаранок.

Нет, не встану спозаранок,

Чтоб за белым за грибом

В этот ветер, в этот гром.

Белый гриб… Он сковороден!

…Но волнует мухомор.

Я калитку – на затвор.

И в знакомый лес нехитрый

Без корзины, без ножа

Мимо трактора и хижин,

И стального гаража

К мухоморам ядовитым.

И разносится: «Постой!»

Я стою. Смотрю на них.

…Вроде ветер поутих.

Мы сегодня вроде квиты

С этим лесом и судьбой.

 

Я домой. Я без грибов.

Я с промокшими ногами.

 

* * *

 

Вечереет. На улице дождь. В сером воздухе влажность.

Но я дверь не закрою на старый-престарый засов.

Вспоминается всё, что когда-то казалось неважным,

А теперь засветилось, как стрелки отцовских часов.

 

Открываю окно – тихим смехом несутся извивы,

И ложится на землю вода… Всё дождит и дождит.

Там на улице люди и лошадь с промокшею гривой…

…Отступают обиды. Никто никому не должник…

 

 

* * *

 

Вот этот палисадник – на дрова.

Вот этот дом – смотри – совсем невзрачный,

В нём жил старик – он пережил войну…

Он пережил войну, жену и сына.

И внука пережил. И вот ослеп…

Ну, побежали! Что же ты стоишь? –

Напрасно всё. И под ногами та же

Вторая русская беда. Бегу.

Я добегу до поля, где коса

Уже давно травы не покосила…

И если б не простор и небеса,

То родина – совсем невыносима.

 

* * *

 

Двадцатый век ушёл. Теперь

Купи себе хоть дом, хоть ранчо.

Живи как хочешь!.. Верь не верь,

Мне так же муторно, как раньше.

 

И, знаешь, беспощадней сны.

И ни один не скажет гаджет,

Как, может, лучшие сыны  

Становятся глупей и гаже.

 

И нет ни золоченых риз,

Ни жемчуга речного бусин.

Уверенно шагая вниз,

Давай хоть головы опустим.

 


Поэтическая викторина

Дерево у дома

 

Тишина – не тишина.

Долг неясен.

Листья падают с ветвей –

Терпит ясень,

 

Только изредка стучит

В окна дома –

Будто может что-то быть

По-другому.

 

* * *

 

Краснел закат на западном боку

Во всю свою багрянистую силу.

Спокойно лес раскинулся в миру,

И стало мирно вопреки всему,

Что происходит и происходило.

 

И можно было – сразу не поняв –

Не разглядеть, что лес обезоружен,

Что он стоит на выжженных холмах,

Вокруг которых прорастает страх

Сухой колючкой, как сплетеньем кружев.

 

* * *

 

Нам сил не хватало для каждого страшного шага,

Когда по дороге, ведущей к другим берегам,

Мы шли и не смели смотреть на внезапно отставших,

Всех наших, внезапно отставших, стремившихся к нам.

 

Мы шли по земле. И в неё уходя постепенно,

Всё меньше и меньше хотелось нам спорить навзрыд…

У нашей земли мы давно уже числились в пленных,

У нашей земли, у которой весь дух перерыт.

 

Как мир нас пугал! Становился холодным и серым,

Мечи обнажала несчастий чугунная рать.

…А доброе солнце вставало, сияло и грело.

Сияло и грело. И совестно было роптать.

 

* * *

 

Напоминайте мне почаще

О самом важном и простом.

О неземной воде журчащей

И наполняющей простор.

 

О том, что клёна лист промокший,

Прощаясь с деревом своим,

Спешит к земле, к ногам прохожих,

Печалью неостановим.

 

О том, что даже в небе синем

Идёт свой счёт и лет, и зим,

Что человек почти всесилен

И тем всецело уязвим.

 

 

* * *

 

Никто не говорил, что мы потянем.

Концовка века всех брала живьём:

Кто к Богу шёл оккультными путями,

Кто в магазин – с охотничьим ружьём.

 

Свободно было, голодно и сытно.

И страшно было, и наоборот.

И если кто и был друг другу «ситным»,

То враг врагу. Под нервный скрип ворот

 

Двадцатый век захлёбывался пеной.

И вот в конце опять: топор, замах…

Здесь каждый город принял перемены,

И мой, портовый, о семи холмах.

 

 

* * *

 

Перестань. Образуется. Выживем.

Поднесём к пересохшим губам

Алфавит, где последняя «ижица»

И навеки потеряна «я».

 

Солнце встанет, лучами вощёными

Обогреет листву и стволы.

И не будет уже пересчёта и

Разделенья: свои – не свои.

 

И мучительность непонимания,

И виновность во всём – отойдут.

И тогда, проиграв мирозданию,

Можно будет покинуть редут.