Наталья
Крофтс

* * *

В любой из масок – или кож – 
ты неизменно безупречна: 
спектакль хорош! 
Но вдруг замрёшь, 
нежданно понятая встречным, 
как беспристрастным понятым – 
до глубины, без слов и фальши 
дрожащих губ, до немоты… 
Скорей к нему? Но немо ты 
шагнёшь назад – как можно дальше 
от беззащитной наготы, 
когда – во всём, конечно, прав – 
твой гость, не вытирая ноги, 
придёт, чтоб разбирать твой нрав, 
твои пороки и пороги. 
Как театральный критик – строг, 
внимателен и беспощаден 
он составляет каталог 
в тебе живущих ведьм и гадин. 
Он справедлив. Отточен слог. 
Ему неведомы пристрастье 
и со-страдательный залог – 
залог любви и сопричастья. 
И ты закроешь двери, чтоб 
свой собственный спектакль – без судей, 
без соглядатаев, без толп 
смотреть: 
как голову на блюде 
несут и, бешено кружа, 
в слезах танцует Саломея, 
как капли падают с ножа, 
как Ева искушает Змея, 
как Брут хрипит от боли в такт 
ударам, завернувшись в тогу… 
  
А критик видел первый акт. 
Не более. И слава Богу.