Наталья
Гринберг

Пособие для сёмги по жизни после нереста

Опыт иронической автобиографии

Родилась я в Гомеле, когда ещё здравствовал Советский Союз. Получила музыковедческое образование. Ни в Белоруссии, ни в США, где я живу с 1980 года, мои глубокие знания музыкальной драматургии «Бориса Годунова» и умение написать трёхголосную фугу не нашли применения. Писать, тем не менее, я продолжала. Пусть и не музыку. Вначале – длинные, «километровые» письма друзьям. Потом, когда я начала видеть сны на иностранном языке, написала два романа и целый ворох рассказов по-английски. Со временем мне пригодился и русский язык. Редактор газеты «Форвертс» пригласил меня вести колонку полезных советов. О тщетности музыковедческого образования я особо не распространялась. Наоборот, утверждала, что человек, который слышит оркестр, читает партитуру «Камаринской», способен достичь эффективных результатов во многих областях.

На разных этапах своей карьеры, в разные годы, я получила звание «Самого ценного работника» одной из крупнейших американских компаний, печатала очерки в «Новом русском слове», а также была зачислена в «Клуб руководителей» за выдающиеся результаты в области коммерческой недвижимости. Вошла в список американских писателей, чьи рассказы, опубликованные литературными журналами онлайн, были признаны лучшими. Мои рассказы напечатаны в добром десятке американских литературных журналов. Они прозвучали также в радиотеатре McClosky Theater. Вышел в свет сборник рассказов «A Salmon’s Guide to Life After Spawning», что можно перевести на русский как «Пособие для сёмги по жизни после нереста». Затем историческое общество города Принстона, штат Нью-Джерси, и музей современной скульптуры «Grounds for Sculpture» приняли меня в группу экскурсоводов. Количество сюжетов для рассказов и коротких пьес постепенно увеличивалось.

В 2002 году я переехала в штат Флорида. Со временем начала играть в майамском театре миниатюр «Курортный бульвар». Особенно мне удавались образы тёщ, хотя в миру я – свекровь. Чтобы отвлечься от экзальтированных характеров своих персонажей, а также расширить влияние и популярность театра в русской общине южной Флориды, я создала при театре отдел литературных чтений. Я была и остаюсь одновременно и куратором, и редактором, и продюсером, и режиссёром, и чтецом. Под влиянием главного режиссёра театра миниатюр я начала писать пьесы. Наконец-то глубокое знание музыкальной драматургии «Бориса Годунова» мне пригодилось! Здорово помогло мне и многолетнее участие в писательском семинаре режиссёра Френсиса Форда Копполы. Я возглавляла в нём группу «Первые линии». Также я участвовала в семинарах американских писателей: профессора Колумбийского университета Филиппа Лопэйта (Phillip Lopate) и профессора Флоридского интернационального университета Джона Дуфрезн (John Dufresne). Живу и работаю в городе Форт-Лодердейл, штат Флорида.

Постэкзистенциализм Натальи Гринберг

Драматургия – особый вид литературы, где герои постоянно разговаривают. Поэтому успешным драматургом может стать тот автор, который умеет ярко индивидуализировать речь каждого из своих персонажей. Для того, чтобы уловить разницу в речи героев, нужен особый слух, и Наталья Гринберг, на мой взгляд, обладает этим талантом. В пьесе «Ураган» Гринберг словно бы сопоставляет по разрушительности две стихии – ураган и войну. Борьба со стихией чётче проявляет характеры людей, их индивидуальные особенности.

Высоцкий говорил, что человек ярче проявляется в экстремальных ситуациях. Поэтому он любил десантировать своих героев в ситуации чрезвычайные, например, в военную обстановку. Герои Гринберг попадают в круговерть урагана и не знают, что им делать. «Быть – или не быть?» – этот гамлетовский вопрос всплывает в пьесе «Ураган» в неожиданном контексте. Плыть по теченью или отдаться воле чувств? Послушаем Шекспира в переводе Бориса Пастернака: «Быть или не быть, вот в чем вопрос. Достойно ль смиряться под ударами судьбы, иль надо оказать сопротивленье…» Надо ли что-то предпринимать, оказавшись перед лицом урагана – или лучше смириться и покориться судьбе?

В пьесе Натальи Гринберг герои не столько размышляют над этим жизненно важным вопросом, сколько действуют, как им предписывает их сущность. Характеры людей не так статичны, как нам кажется. Они выковываются жизнью и временем. Стихия только ловит их в определённый момент жизни – и проявляет, как лакмусовую бумажку. Застигнутые врасплох ураганом, герои пьесы не успевают эвакуироваться. Оказывается, что в этом доме на южном побережье Флориды застряли не только Миша и Маша, относительно молодая пара эмигрантов из бывшего СССР, а также их родители, но и малознакомые соседи, дряхлые эмигранты из послевоенной Европы.

Фактически, в пьесе Натальи Гринберг действуют два поколения героев, и суматоху вокруг стихии каждое из них воспринимает по-разному. Это тоже – «отцы и дети», но у одного поколения было страшное военное испытание, а у другого – его не было. Возрастные родители ведут себя как дети, полностью положившись на Машу и Мишу. Сосед Альберт чуть не погиб в эпицентре урагана, так как не вполне мог оценить опасность ситуации, в которой оказался, и героически пытался закрыть коктейльным столом дыру в окне. Можно восхищаться его мужеством. Несмотря на преклонный возраст, он спасает своё имущество, свой дом. Как настоящий мужчина, он выполняет долг защиты и охраны. Младшее поколение морально выдерживает прессинг разгулявшейся стихии, помогая соседям, Альберту и Розе, и заботясь о том, чтобы в квартире родителей были приняты все меры предосторожности. Раньше близость дряхлости часто омрачала настроение Маши. Но испытание ураганом исцелило её от мелких страхов. Помогая старым соседям, выжившим узникам нацистских концлагерей, Миша и Маша неожиданно обнаруживают себя в роли старших. Бразды ответственности переходят теперь к их поколению.

Сказать новое слово в теме, о которой пишут все, или хотя бы посмотреть на неё с другого ракурса – дорогого стоит. Пьеса Натальи Гринберг очень трогательно, нестандартно и неслезливо преподносит тему Холокоста. Военная закалка юных узников концлагерей была своего рода прививкой духа, инициацией. Кто прошёл через этот ад и выжил, стали сильными и мужественными людьми. Война проверяла людей на прочность и отбирала самых сильных и стойких. Люди, опалённые войной, крепче стали. Война выковывает дух на всю оставшуюся жизнь. Что им какой-то там ураган! У них был в жизни ураган длиной в несколько лет! В борьбе человека со стихией у Натальи Гринберг побеждает… любовь.

Люди готовы пожертвовать собой ради любимого человека. Особенно трогательно это выглядит у престарелой пары. Старые герои пьесы выдержали нечеловеческое испытание рабского, концлагерного труда на износ. Они выдержали голод, болезни, скотское отношение, побои, холод. Многие после лагерей кончали жизнь самоубийством, сходили с ума, и только самые сильные духом не копались в прошлом, а жили настоящим и будущим. Психологи пришли к выводу, что во многих случаях лучшее лекарство от пережитых ужасов – не вспоминать их. Побеждают эти люди и в схватке с ураганом. Они сильные! Наталья Гринберг, автор «Урагана», знакома со своими персонажами не понаслышке. Она вспоминает, как была шокирована концлагерными татуировками своих соседей. Она видела их совсем рядом – в одном лифте, на пляже, в бассейне. Пьеса Гринберг звучит как победа человеческого духа, победа любви над злом. Жизнь быстро стирает следы разбушевавшейся стихии. Посмотришь сторонним глазом через пару дней – словно бы и не было жуткого, разрушительного урагана. Как писал Семён Кирсанов, «на душе, как в синем небе, после ливня – чистота».

В чём принципиальная разница между ураганом и войной? Перед войной и даже во время войны люди могут объединиться, чтобы вместе, сообща выступить против врага. Перед стихией и во время стихии они это сделать не успевают. Люди настолько начали доверять прогнозам пути следования урагана с точностью до нескольких миль, что чуть отклонившийся от этого пути ураган застаёт их врасплох. Люди ленятся уезжать – «авось пронесёт», ждут до последней минуты. Застрять в заторе на несколько суток может быть более опасным, нежели пересидеть ураган внутри блочного дома с пуленепробиваемыми окнами и стальными ставнями. Стихия приходит неожиданно, нападая отовсюду, со всех сторон, с нечеловеческой силой. Но любовь побеждает стихию. Любовь и фронтовая закалка старшего поколения.

Люди загорают на солнышке, забыв напрочь о перенесённых в молодости страданиях. Но, поскольку они тогда выстояли и не погибли, в них, теперь уже немолодых людях, таится некая непроявленная сила, неведомая и недоступная другим. В пьесе «Ураган» мы видим ставшее уже фирменным элементом творческого почерка Натальи Гринберг смешение смешного и трагичного. Возникает резонный вопрос: «А кто же главный герой пьесы?» Ибо, по сокровенному смыслу, заложенному в пьесе Натальи Гринберг, главные – это престарелые узники фашистских концлагерей, которые практически ничего не говорят. Что-то есть важное за пределами произносимых человеком слов. Слова – это ещё не всё в человеческом общежитии.

Ураган – вызов людям, поверка их на прочность. Здесь Гринберг идёт за Сартром и Камю. «Ураган» – это новейший постэкзистенциализм. Драматург задаётся вопросом: а хорошо ли относительно молодым людям жить на одном пространстве со стариками? Гуманно ли это? Всё в этом мире относительно. И, если 50-летние молоды в компании 80-летних, то, если поместить их рядом с 20-летними, далеко не факт, что жить в таких условиях им будет комфортно. Наталья Гринберг – великолепный рассказчик. Писать пьесы начала, работая в любительском театре. А даром представлять жизнь персонажей в диалогах Наталья наделена сполна. В заключение, хочется пожелать ей непременно увидеть свои замечательные пьесы на сцене драматических театров.

Александр Карпенко

Творчество